на улицу подышать воздухом. На встречу идёт соседка Маргарита Пална. И проходя мимо, так сально мне улыбнулась и зачем — то подмигнула, унося с собой взгляд с поволокой… Ой беда! Значит весь район уже знает. Выволокли из шкафа мой скелет и всем его продемонстрировали…
Прошёл за гаражи к мужикам. Моментально прекратилась игра в домино, наступила гробовая тишина и Саня из четвёртого подъезда, высказал общественное мнение:
— Если с утра очень хочется, а не с кем, то оно конечно можно и даже сказать нужно, снять напряжение и давление…
Все дружно ухнули, похлопали меня по плечу и предложили присоединиться к ним. Я отказался, спросил у мужиков литр масла и поплёлся к автобусной остановке.
Сзади меня подъехал битком набитый автомобиль с гаражными мужиками, и мы поехали на контур, к моей ласточке доливать масло. Заодно они хотели посмотреть на магазин по соседству. Саня меня успокоил, и сказал:
— Кузьмич, редкостный балабол, поэтому мы не поверили ему. Случаи разные бывают, а то, что автомобиль у тебя масло жрёт, это мы лучше тебя знаем.
Мы долили масло, обошли стороной магазин "Красная плеть" и поехали на район, давать населению опровержения касательно моего утреннего местонахождения.
Чуть позже был восстановлен мой статус — кво и в семье…
Отсюда вывод, чтобы не выносить свою интимную жизнь на всеобщее обозрение — следите за уровнем масла в автомобиле и имейте всегда в кошельке — мелкие купюры.
Оно так спокойнее будет.
Историю одну вспомнил.
О том как я сопляком — пионером был приучен к красивой жизни в рамках беспрерывного построения коммунизма. А виной тому матушка моя.
Лето тогда стояло жаркое, олимпиада в самом разгаре, а мамка моя торопится и меня подгоняет — к родне ехать. Сперва путь наш лежит в город Рыбинск, а оттуда дядя Коля с тетей Таней нас подкинуть мигом до Ярославля.
А придумала она ехать не на поезде, как все пионеры и их мамы, а плыть на пароходе. Этот маленький кусочек счастья, которое она заслужила, так она приговаривала и вытирала мне сопли повязанным галстуком. Я не был против. Плыть по реке и наслаждаться морским бризом, это было в духе Рафаеля Сабатини.
Теплоход этот, как сейчас помню, назывался "Серго Орджоникидзе". Значит все будет хорошо, думал я в тот момент, когда бежал за мамкой вприпрыжку по Речному вокзалу, таща за собой огромную сумку на молнии, которая вмещала в себя весь наш с мамой гардероб и ещё сверху электрочайник.
Вот мы уже на палубе, мама щурится и смотрит вдаль. Как Ассоль высматривает она среди труб Мытищинского ТЭЦ, которые мы оставляем позади себя на берегу, знакомые лица из прошлой жизни. Никого нет, мама грустит, а я же с интересом наблюдаю, как выдры сидят на буйках и провожают нас немигающим взглядом в славный город Рыбинск.
И вот мы на месте.
Час на автобусе, и мы в какой-то деревне, где нас встречают дядя Коля и тётя Таня. Мамка им говорит:
— Мы буквально к вам на один день, далее в Ярославль и обратно на поезд в Москву.
Гуляли мы всю ночь, а под утро я выбежал в туалет, да только не нашёл его. Поэтому без зазрения совести потушил угли тлеющего костра по-простому. По — пионерски.
С утра дядя Коля хорохорится и говорит, что домчит нас моментом на своём автомобиле до Ярославля. Тётя Таня зовёт меня в огород, и пальчиком указывает на дальние кустики, где растёт дефицитная клубника. Мол иди перед дальней дорогой покушай витаминов. И зимой не будешь болеть и прогуливать школу, как её сыновья, которые ушли вчера с ночёвкой на рыбалку.
Подхожу я к кустикам этим, а там мрак и чёрный квадрат малевича. Красные ягоды, её лоботрясы уже оборвали, ещё вчера. В наличии остались только маленькие зелёные и чуть крупнее — белые, с еле заметным розовым оттенком. Время голодное, и выбирать не приходится.
Присев по — олимпийски на корточки — я приступил. Рву ягоду и морщусь. Кислая гадина, и рот вяжет. Но делать нечего, витамины растущему организму нужны… Наелся от пуза.
Мамка прощается с тетей Таней, а дядя Коля укладывается нашу сумку на молнии, к себе в багажник, приговаривая при этом:
— Сейчас домчим вас в лучшем виде!
Тронулись. Можно сказать — мчим. Трясемся по обочине, потому что по дороге несутся ЗИЛы и Волги, а мы тихой сапой с краешка "едем". Минут через 15, кричу дяде Коле:
— Тормози! Сейчас весь салон заблюю тебе!
Это значит растрясло меня так, плюс дорожная пыль и облако солярки над дорогой от грузовиков. Опорожнил желудок, вытер листом лопуха рот и пионерский галстук, и готов продолжить это увлекательное путешествие. Минут ещё через двадцать, кричу:
— Дядя Коля, стой! Живот прихватило, побегу в кусты!
Нарвал лопухов у обочины, сижу и думаю.
Эвона меня как жизнь обидела и сверху и снизу несёт меня. Витамины выходят. Элемент красивой жизни. Сижу где-то между Рыбинском и Ярославлем отравленный олимпийской клубникой молодой пионер. Мамка охает и ахает, не поймёт в чем дело. А я усердно работаю лопухами и желаю ехать дальше.
Так и ехали до самого Ярославля. Каждые 15 минут. То укачает меня — бегу в кусты и орошаю их сверху, то живот забурлит — опять в кусты, только уже под них… Популяцию лопуха в тот год, я изрядно сократил в Ярославской области.
Как доехали до вокзала помню смутно. Кажется, пил много вонючую, тёплую воду, которую мамка налила в электрочайник. Так и таскалась она по перрону, в одной руке сумка на молнии плюс ёмкость с водой, на другой руке я повис бледно зелёного цвета. Ни живой, ни мёртвый. Ищу постоянно заплаканными глазами вокзальный нужник…
Вот такое красочное тревел путешествие у нас тогда получилось. Это вам не на самолётах в бизнес классе летать до Майами и обратно. Это романтика и приключение — по милым сердцу местам Отчизны любимой. Без фальшивых ужимок стюардессы и милых соседей, которые любезно разрешили тебе сесть у иллюминатора. Это нашенские, деревенские и их лоботрясы. Они везде, куда ни плюнь. С 80го года ничего не изменилось, во всяком случае для меня…
Много лет уж прошло, а клубнику ту никак не могу забыть, особенно когда на трассе её продают в ведёрках. Сразу вспоминаю тётю Таню и дядю Колю.
И ещё инстинктивно осматриваюсь по сторонам — в
