Антон Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 4-7

{05030}

- Принесла что-то... - продолжал Савка, развязывая узелок и придавая своему голосу снисходительно-шутливый оттенок. - Баба без того не может, чтоб чего не принесть. А, пирог и картошка... Хорошо живут! - вздохнул он, поворачиваясь ко мне лицом. - Во всей деревне только у них еще и осталась с зимы картошка! Впотьмах я не видел лица Агафьи, но, по движению ее плеч и головы, мне казалось, что она не отрывала глаз с лица Савки. Чтобы не быть третьим лицом на свидании, я решил пойти гулять и поднялся. Но в это время в роще неожиданно соловей взял две нижние контральтовые ноты. Через полминуты он пустил высокую, мелкую дробь и, испробовав таким образом свой голос, начал петь. Савка вскочил и прислушался. - Это вчерашний! - сказал он. - Постой же!.. И, сорвавшись с места, он бесшумно побежал к роще. - Ну, на что он тебе сдался? - крикнул я ему вслед. - Оставь! Савка махнул рукой - не кричите, мол - и исчез в потемках. Когда хотел, Савка был прекрасным и охотником и рыболовом, но и тут его таланты тратились так же попусту, как и сила. Для шаблона он был ленив, а всю свою охотничью страсть отдавал пустым фокусам. Так, соловьев ловил он непременно руками, стрелял бекасинником щук, или стоит, бывало, у реки по целым часам и изо всех сил старается поймать большим крючком маленькую рыбку. Оставшись со мной, Агафья кашлянула и провела несколько раз по лбу ладонью... От выпитой водки она уж начинала пьянеть. - Как живешь, Агаша? - спросил я ее после продолжительного молчания, когда уж неловко было молчать. - Слава богу... Вы же никому не рассказывайте, барин... - прибавила она вдруг шёпотом. - Ну, полно, - успокоил я ее. - Какая же ты все-таки бесстрашная, Агаша... А если узнает Яков? - Не узнает... - Ну, а вдруг! - Нет... Я раньше его дома буду. Он теперь на линии и воротится, когда почтовый поезд проводит, а отсюда слышно, когда поезд идет...

{05031}

Агафья еще раз провела рукой по лбу и посмотрела в ту сторону, куда ушел Савка. Соловей пел. Какая-то ночная птица низко пролетела над самой землей и, заметя нас, вздрогнула, зашуршала крыльями и полетела на ту сторону реки. Скоро соловей умолк, но Савка не возвращался. Агафья встала, беспокойно сделала несколько шагов и опять села. - Да что же это он? - не выдержала она. - Ведь поезд не завтра придет! Мне сейчас уходить нужно! - Савка! - крикнул я. - Савка! Мне не ответило даже эхо. Агафья беспокойно задвигалась и опять встала. - Мне уходить пора! - проговорила она волнующимся голосом. - Сейчас поезд придет! Я знаю, когда поезды ходят! Бедная бабенка не ошиблась. Не прошло и четверти часа, как послышался далекий шум. Агафья остановила долгий взгляд на роще и нетерпеливо зашевелила руками. - Ну, где же он? - заговорила она, нервно смеясь. - Куда же это его унесла нелегкая? Я уйду! Ей-богу, барин, уйду! Между тем шум становился всё явственней. Можно уж было отличить стук колес от тяжелых вздохов локомотива. Вот послышался свист, поезд глухо простучал по мосту... еще минута - и всё стихло... - Погожу еще минутку... - вздохнула Агафья, решительно садясь. - Так и быть, погожу! Наконец в потемках показался Савка. Он бесшумно ступал босыми ногами по рыхлой, огородной земле и что-то тихо мурлыкал. - Ведь вот счастье, скажи на милость! - весело засмеялся он. - Только что, это самое, значит, подошел к кусту и только что стал рукой целиться, а он и замолчал! Ах ты, пес лысый! Ждал, ждал, покеда опять запоет, да так и плюнул... Савка неуклюже повалился на землю около Агафьи и, чтобы сохранить равновесие, ухватился обеими руками за ее талию. - А ты что насупилась, словно тетка тебя родила? - спросил он. При всем своем мягкосердечии и простодушии Савка

{05032}

презирал женщин. Он обходился с ними небрежно, свысока и даже унижался до презрительного смеха над их чувством к его же собственной особе. Бог знает, быть может, это небрежное, презрительное обращение и было одной из причин его сильного, неотразимого обаяния на деревенских дульциней. Он был красив и строен, в глазах его всегда, даже при взгляде на презираемых им женщин, светилась тихая ласковость, но одними внешними качествами не объяснишь этого обаяния. Кроме счастливой наружности и своеобразной манеры обращения, надо думать, имела влияние на женщин также еще и трогательная роль Савки как всеми признанного неудачника и несчастного изгнанника из родной избы в огороды. - А расскажи-ка барину, зачем ты сюда пришла! - продолжал Савка, всё еще держа Агафью за талию. - Ну-ка, расскажи, мужнина жена! Хо-хо... Нешто нам, брат Агаша, еще водочки выпить? Я поднялся и, пробираясь между грядами, пошел вдоль огорода. Темные гряды глядели, как большие приплюснутые могилы. От них веяло запахом вскопанной земли и нежной сыростью растений, начавших покрываться росой... Налево всё еще светился красный огонек. Он приветливо моргал и, казалось, улыбался. Я услышал счастливый смех. То смеялась Агафья. "А поезд? - вспомнил я. - Поезд давно уже пришел". Подождав немного, я вернулся к шалашу. Савка сидел неподвижно по-турецки и тихо, чуть слышно, мурлыкал какую-то песню, состоящую из одних только односложных слов, что-то вроде: "Фу ты, ну ты... я да ты..." Агафья, опьяненная водкой, презрительной лаской Савки и духотою ночи, лежала возле него на земле и судорожно прижималась лицом к его колену. Она так далеко ушла в чувство, что и не заметила моего прихода. - Агаша, а ведь поезд давно уж пришел! - сказал я. - Пора, пора тебе, - подхватил мою мысль Савка, встряхивая головой. - Что разлеглась тут? Ты, бесстыжая!

{05033}

Агафья встрепенулась, отняла голову от его колена, взглянула на меня и опять припала к нему. - Давно уж пора! - сказал я. Агафья заворочалась и привстала на одно колено... Она страдала... Полминуты вся ее фигура, насколько я мог разглядеть сквозь потемки, выражала борьбу и колебание. Было мгновение, когда она, будто очнувшись, вытянула корпус, чтобы подняться на ноги, но тут какая-то непобедимая и неумолимая сила толкнула ее по всему телу, и она припала к Савке. - А ну его! - сказала она с диким, грудным смехом, и в этом смехе слышалась безрассудная решимость, бессилие, боль. Я тихо побрел в рощу, а оттуда спустился к реке, где стояли наши рыболовные снасти. Река спала. Какой-то мягкий, махровый цветок на высоком стебле нежно коснулся моей щеки, как ребенок, который хочет дать понять, что не спит. От нечего делать я нащупал одну леску и потянул ее. Она слабо напряглась и повисла, - ничего не поймалось... Того берега и деревни не было видно. В одной избе мелькнул огонек, но скоро погас. Я пошарил на берегу, нашел выемку, которую приглядел еще днем, и уселся в ней, как в кресле. Долго я сидел... Я видел, как звезды стали туманиться и терять свою лучистость, как легким вздохом пронеслась по земле прохлада и тронула листья просыпавшихся ив... - А-га-фья!.. - донесся из деревни чей-то глухой голос. - Агафья! То вернувшийся и встревоженный муж искал по деревне свою жену. А с огородов слышался в это время несдерживаемый смех: жена забылась, опьянела и счастием нескольких часов старалась наверстать ожидавшую ее назавтра муку. Я уснул. Когда я проснулся, около меня сидел Савка и слегка тряс мое плечо. Река, роща, оба берега, зеленые и умытые, деревня и поле - всё было залито ярким утренним светом. Сквозь тонкие стволы деревьев били в мою спину лучи только что взошедшего солнца. - Так-то вы рыбу ловите? - усмехнулся Савка. - Ну, вставайте! Я встал, сладко потянулся, и проснувшаяся грудь моя начала жадно пить влажный, душистый воздух. - Агаша ушла? - спросил я. - Вон она, - указал мне Савка в сторону, где был брод.

{05034}

Я взглянул и увидел Агафью. Приподняв платье, растрепанная, со сползшим с головы платком, она переходила реку. Ноги ее ступали еле-еле... - Знает кошка, чье мясо съела! - бормотал Савка, щуря на нее глаза. - Идет и хвост поджала... Шкодливы эти бабы, как кошки, трусливы - как зайцы... Не ушла, дура, вчера, когда говорили ей! Теперь ей достанется, да и меня в волости... опять за баб драть будут... Агафья ступила на берег и пошла по полю к деревне. Сначала она шагала довольно смело, но скоро волнение и страх взяли свое: она пугливо обернулась, остановилась и перевела дух. - То-то, что страшно! - грустно усмехнулся Савка, глядя на ярко-зеленую полосу, которая тянулась по росистой траве вслед за Агафьей. - Не хочется идти! Муж-то уж целый час стоит и поджидает... Видали его? Савка сказал последние слова улыбаясь, а у меня похолодело под сердцем. В деревне, около крайней избы, на дороге, стоял Яков и в упор глядел на возвращающуюся к нему жену. Он не шевелился и был неподвижен, как столб. Что он думал, глядя на нее? Какие слова готовил для встречи? Агафья постояла немного, еще раз оглянулась, точно ожидая от нас помощи, и пошла. Никогда я еще не видал такой походки ни у пьяных, ни у трезвых. Агафью будто корчило от взгляда мужа. Она шла то зигзагами, то топталась на одном месте, подгибая колени и разводя руками, то пятилась назад. Пройдя шагов сто, она оглянулась еще раз и села. - Ты бы хоть за куст спрятался... - сказал я Савке. - Неравно тебя муж увидит... - Он и без того знает, от кого это Агашка идет... На огород по ночам бабы не за капустой ходят - всем известно. Я взглянул на лицо Савки. Оно было бледно и морщилось брезгливою жалостью, какая бывает у людей, когда они видят мучимых животных. - Кошке смех, мышке слезы... - вздохнул он. Агафья вдруг вскочила, мотнула головой и смелой походкой направилась к мужу. Она, видимо, собралась с силами и решилась.