Яропегов (закуривая). Виноваты предки. Чёрт их научил избрать местом жительства этот идиотский земной мир! Представьте огромный арбуз, намазанный маслом. Страшно неудобно человеку стоять на нём, — скользишь направо, налево, вперёд, назад.
Лидия. Вы глупо шутите!
Яропегов. Может быть. Но — безобидно.
Лидия. С вами не стоит говорить о серьёзном.
Яропегов. Это — верно, ибо: что есть истина?
Лидия. Я думаю, вы кончите самоубийством.
Яропегов. Н-ну… едва ли!
Лидия. Или — сопьётесь.
Яропегов. Это — возможно.
Лидия. Вы вообще несчастный человек.
Яропегов. Не чувствую себя таковым.
Лидия. Ложь.
Яропегов. Но может случиться, что я пойду к какой-нибудь Дуняше и скажу ей: «Дуня — перевоспитай меня…»
Лидия. Удивительно пошло и лживо.
Яропегов. Напрасно рычите, Лида, я говорю… от души. В эту весну я особенно близко присмотрелся к рабочим, к мужикам. Рабочий довольно быстро перешивает мужичка на свою колодку, и вообще… дьявольски интересно жить в этой среде! Много свирепого, не мало глупого, но всё, что понято, — понято отлично! Чувствовал я себя там… весьма молодо…
Лидия. Не верю я тебе, ни одному слову не верю! (Идёт к лестнице.)
Яропегов (следуя за нею, касается плеча её). Послушай, — что значит всё это? Откуда, вдруг…
Лидия (стряхивая его руку). Не — вдруг! Тупой человек… Я… не знаю… я не могу понять… (Молча смотрит в лицо ему.) Скажи мне — в двух словах — что такое фашизм?
Яропегов. В двух словах? Н-ну, это… трудно…
Лидия. Не хочешь сказать, да?
Яропегов (пожав плечами). Почему — не хочу? Н-ну… Ты — знаешь: жизнь — борьба, все пожирают друг друга, крупные звери — мелких, мелкие — маленьких. Фашисты — мелкие звери, которым хочется быть крупными, а маленькие зверьки тоже хотят вырасти. Крупный зверь заинтересован в том, чтоб мелкий был жирнее, а мелкий — в том, чтоб маленький жирел. Для этой… доброй цели необходимо… именно то, что существует, то есть полная свобода взаимного пожирания, а для свободы этой необходима частная собственность, — зверячий порядок. Вот большевики и пытаются уничтожить основу зверячьего быта — частную собственность… Понятно?
(Лидия молча идёт с лестницы.)
Яропегов (вздохнув). Ничего нового в фашизме — нет, это очень дряхлая и скверненькая катавасия… Зачем понадобилось тебе знать это?
(Ушли. На террасу выходят: Сомов, Богомолов, Изотов. Сомов несёт миску с крюшоном, Изотов стаканы. Затем Сомов плотно закрывает дверь и окна в комнату. Богомолов отирает платком лицо и шею. Изотов — закуривает.)
Богомолов. Дышать нечем.
Изотов. Н-да. Хлеба — горят.
Богомолов. Думаете — неурожай будет?
Изотов. Говорят.
Богомолов. Недурно бы, знаете, а? (Сомову.) Мы — одни?
Сомов. Да. Но — кажется — мы переговорили обо всём?
Богомолов. И установлено: оборудование — накопляется, а строительство, понимаете, задерживается, насколько это возможно.
Изотов. Это — как аксиома.
Богомолов. Затем: людей, которым наши планы не ясны…
Изотов. Или — ясны, но — не нравятся…
Богомолов. Или — слишком ясны, — людей этих, понимаете, сдерживать в их стремлении отличиться пред товарищами.
Изотов. Переводить с практической на канцелярскую работу.
Богомолов. И другими, знаете, приёмами. Вообще — сдерживать!
Изотов. Правильно.
Сомов. Нужно ли повторять всё это?
Богомолов. Не мешает, знаете, не мешает. (Изотову.) Вы, Дмитрий Павлович, несколько того… понимаете, несколько чрезмерно обнаруживаете ваш пессимизм, тогда как мы должны показывать себя оптимистами, верующими, понимаете, фантазиям товарищей…
Сомов. Они — не глупы, у них есть чутьё. И не всё у них фантазии.
Богомолов. Именно?
Сомов. Разговоры о пятилетке, социалистическое соревнование…
Изотов. Карьером — далеко не ускачут.
Богомолов. Но надо нахлёстывать, знаете, — нахлёстывать! Поощрять фантазии одних, развивать скепсис — других, понимаете… А пессимизм — неуместен в нашем положении.
Изотов. Я не пессимист, но, когда рискуешь головой…
Богомолов (возбуждается). Головы, знаете, не имеют особой ценности, ежели они служат для того, чтоб по головам били дикие люди, — да-с! Головы, понимаете, надобно держать выше, чтоб кулак дикаря не доставал до них! Надобно, понимаете, помнить, что руководство промышленным прогрессом страны — в наших руках-с и что генштаб культуры — не в Кремле сидит-с, а — именно в нашей среде должен быть организован, — понимаете! За нас — история, вот что надобно усвоить, — история! Пред нами безграничные возможности. Довольно адвокатов у власти, власть должна принадлежать нам, инженерам, — понимаете?
Изотов. Да, во Франции адвокаты командовали и командуют бездарно.
Сомов. Командует — капитал…
Богомолов. Далее вы скажете, что правительство служит промышленникам и так далее, сообразно догматике товарищей. Но — забастовка адвокатов — ничего не может изменить, а если забастовка инженеров? Как вы думаете? То-то! Вы, дорогой, немножко, знаете, заражены нигилизмом Виктора Яропегова.
Изотов. Неприятный мужчина.
Сомов. Он — талантлив.
Богомолов. Н-но!
Изотов. Ему бы фельетончики писать в газетах товарищей.
Богомолов. Он, понимаете, как раз из тех, кого надобно сдерживать. Таких, знаете, следует сажать на бумажки, пришпиливать к бумажкам…
Сомов. Вы забываете, что такие — грамотны и умеют считать…
Богомолов. Н-ну, мы будем пограмотнее. Мы — похитрее…
Сомов. Тише говорите, здесь — гуляют.
Изотов. В будни-то!
Сомов. За решёткой — дорога к реке. Сегодня снова приходил Лисогонов.
Богомолов. Был и у меня. Всё спрашивает, когда будет пущена его фабрика.
Изотов. Дрянь фабрика. Старьё.
Богомолов. Не брезгуйте, не брезгуйте! На неё можно затратить миллиона три. Можно и больше.
Изотов. Ага! Вы — с этой точки зрения? Ну, омерщвлять капитал такими порциями — длинная история!
Богомолов. Но, между прочим, знаете, и это полезно. Между прочим! Мелочи — незаметны, но туча комаров — одолевает медведя, знаете!
Сомов. У Лисогонова — диабет. Он умрёт скоро, наследников не имеет.
Богомолов. Найдутся!
Изотов. Сын есть.
Богомолов. Сын — помер. Диабет, знаете, и у меня есть. Доктора запретили вино, природа — запретила женщин, осталось одно удовольствие — карты…
Сомов. Яропегов идёт.
Изотов. Пьяный?
(Входит Яропегов.)
Богомолов. Ну, нам — пора! Виктор Павлович! Совершили прогулочку под луной?
Яропегов (выпивши). Именно. И даже — с девицей.
Богомолов. С хорошенькой? Счастливец! Вчера я видел вас тоже… кажется, с племянницей директора завода?
Яропегов. Именно с ней.
Богомолов. Демократ вы! Что ж? Мы все — демократы.
Яропегов. Из принципа: «С волками жить, по-волчьи выть».
Богомолов. Всегда он скажет что-нибудь такое, знаете… остренькое! Дивная привычка! Н-ну, пошли! Да, — чуть не забыл! Виктор Павлович, — дорогой! Заключение ваше по поводу изобретения этого молодого человека… как его?
Яропегов. Которого? Кузнецова или Зибера?
Богомолов. Первого. Оптимистическое заключение! Сосчитали вы — неверно. Слишком оптимистично. Уж — простите! Но в комиссии я буду возражать.
Яропегов. Это — ваше право. И — обязанность.
Богомолов. Да, да, — буду против!
Яропегов. Поспорим.
Богомолов. Ну — всех благ!
(Идут. Сомов провожает. Яропегов пьёт крюшон.)
Сомов. Не знаешь, где жена?
Яропегов. На берегу, с Арсеньевой, Терентьевым. Там комсомольцы рыбу неводом ловят.
Сомов. Терентьев, кажется, ухаживает за учительницей?
Яропегов. Мужчины вообще любят ухаживать за женщинами.
Сомов. А ты всё пьёшь?
Яропегов. А я всё пью.
Сомов (шагая по террасе). Тебе не кажется, что учительница эта дурно действует на Лидию?
