перехватывает мою руку.
– Лана, я тоже не собираюсь бросать тебя, давай без обливаний.
– Ну хватит уже! – смеюсь я, выдергивая ладонь. – Я просто хочу пить!
Поднимаю чашку и делаю пару небольших глотков.
– А я правда хочу встретить с тобой Новый год, – говорит Елисей, не сводя с меня лукавого взгляда.
Проглатываю едва теплый чай, горечь имбиря растворяется на языке. Возвращаю чашку на стол и тянусь к лицу Елисея, прищуриваясь.
– Ты пытался подловить меня?
– Может быть, – ухмыляется он.
Вот так, значит? Ничего, я тоже кое-что могу.
– Сегодня я позвоню тете Яне, – зловеще понижаю голос, – и договорюсь с ней о семейном ужине тридцать первого. Думаю, папа будет не против. Мы с твоей мамой приготовим…
– Нет, Лана. Пожалуйста, – с тихим ужасом шепчет Елисей.
– Да-да-да. Мы сделаем все сами. Даже компот сварим.
– Ты такая жестокая.
– Было у кого поучиться.
* * *
Гриша ходит по комнате из угла в угол, сцепив руки за спиной, эмоции также мечутся в его душе. Взгляд падает на так и не начатую вышивку с котятами в корзине. Гриша хватает упаковку и кидает ее в стену. Разочарование жжет глаза, слезы катятся по щекам, а сожаление клокочет в груди. Иллюзорный пузырь лопнул, вернув все на свои места. Он снова одинок, снова брошен, только в этот раз винить, кроме себя, больше некого.
На диване лежит ноутбук, на экране которого открыт пост, вышедший пару часов назад. На главной фотографии изображен Андрей, привязанный к стулу, табличка на его животе гласит: «Война окончена! Победителей нет!», а на лбу красуется яркая надпись – «урод». Следом снимок банки с ненастоящей кровью как доказательство того, что сегодняшняя выходка Елисея была всего лишь представлением. Публикация уже собрала около трехсот лайков, а вот комментариев под ней немного, потому что все, что там написано, стоит обдумать каждому самостоятельно.
«Это именно тот исход, который мы можем получить, если не остановимся прямо сейчас. Многие даже не задумываются, что происходит, а просто следуют за большинством. И соль в том, что большинство идет в никуда. Оно топчется на месте, не имея своего мнения, безвольное и бесхарактерное, удобное для тех, кто жаждет власти. Ему говорят ненавидеть, и оно ненавидит. Говорят улыбаться – улыбается. Неужели ты хочешь быть частью этой серой массы? Ответь честно, нужна ли тебе эта война? Нужна ли защита? Представитель? Почему ты прячешь собственное мнение? Почему остаешься безучастным к тому, что творится вокруг?
Наше бездействие очень выгодно тем, кто присвоил себе ненастоящие титулы. Они чешут свое эго о наши головы, прикрываются нами, чтобы оправдать свои поступки. Тебе не надоело? Ты правда считаешь это важным и готов взять ответственность за чужие действия? За каждую драку, которая обусловлена враждой школ? За то, что они позволяют себе говорить и делать, гордо называясь генеральской свитой или бандой командующего? А может, уже пора решать каждому за себя, не опираясь на традиции, которые давно потеряли смысл? Может, пора все изменить?»
Гриша еще раз перечитывает текст, часто моргая, чтобы избавиться от слез. Он наводит курсор на сердце под фотографией и ставит лайк мыслям Кати, которую чувствует в каждой строчке. Это и правда достойный финал. Хороший, как и герои, что приняли участие в этой истории. Ну а Гриша злодей, и для них сценаристы не оставляют надежды на светлое будущее. Гриша принимает свою роль и судьбу, но это не значит, что он не может попрощаться с той, которая, несмотря ни на что, стала близка. Он открывает вкладку диалогов и находит ее имя, пальцы замирают над клавиатурой, а сердце яростно стучит в груди.
Луна сегодня красивая: «Мне нечем оправдаться, и я понимаю, что заслуживаю ненависти, но все равно хочу извиниться. Прости меня, Катя. Ты потрясающая девушка, и ты на самом деле очень талантлива. Я желаю тебе удачи, желаю найти свое счастье и признание. Спасибо, что хоть и недолго, но была моим другом. Спасибо, что говорила со мной. Спасибо, что я смог узнать, каково это, когда к тебе относятся как к нормальному человеку. Спасибо, что показала мне, как это прекрасно*красное сердце*»
Крышка ноутбука опускается с громким хлопком. Гриша вытирает лицо тыльной стороной ладони и выходит из комнаты.
– Проголодался? – взволнованно спрашивает Валерия Евгеньевна, отвлекаясь от книги.
– М-м-можешь пригласить завтра Елену Вас-сильевну?
– Гриша… – тихо произносит она.
* * *
Тетя Яна открывает духовку и отпрыгивает назад, взмахивая полотенцем, чтобы отогнать от лица густой белый пар.
– Вы в порядке? – спрашиваю я, крепче сжимая ложку, которой усердно размешиваю оливье в глубокой салатной тарелке.
– Да-да. Все хорошо. Здесь, наверное, нужны прихватки.
– А может, лучше огнетушитель? – звучит мрачный голос из прихожей.
– И кляп для одного несносного псевдопомощника, – строго говорит тетя Яна.
Елисей входит в комнату и опускает на почти засервированный стол прозрачный пакет с двумя крохотными лимонами. Его темные волосы блестят от растаявших снежинок, щеки и нос красные.
– Вообще-то я еле добыл вам эти дурацкие лимоны, – бурчит он.
– Сам ты дурацкий! – вскрикиваем с тетей Яной в один голос.
Елисей усмехается, качая головой, и его взгляд теплеет. Показываю ему язык и ставлю в центр стола царя новогодних праздников. Оглядываю блюда, над которыми мы колдовали последние три часа, – не уровень ресторана, конечно, но должно быть съедобно. Трель дверного звонка заглушает высокие ноты новогоднего концерта, идущего по телевизору, и я поспешно вытираю руки о вафельное полотенце.
– Это, наверное, папа.
– Отлично! У нас как раз все готово, – сияет тетя Яна, держа в руках стеклянное блюдо с уткой, которая покрыта подозрительно темной корочкой.
– Надо было в церковь по дороге зайти, – тихо говорит Елисей.
– Это просто мед карамелизовался!
– Ну, коне-е-ечно…
– Иди встречай гостя, пока я тебя на балкон не переселила!
– Будем надеяться, что у дяди Антона крепкий желудок.
– Си!
По телевизору звучат торжественные и воодушевляющие речи о новых свершениях и победах, которые ждут впереди, звезды эстрады в блестящих костюмах поют песни о сбывшихся мечтах и высоких полетах, а мы за столом весело болтаем о житейской ерунде, шутим, смеемся и просто уютно и по-домашнему проводим время, не приписывая слишком много официальности вечеру. Папа и тетя Яна быстро находят общий язык, вспоминая забавные случаи из детства своих детей, а мы с Елисеем тихо подкалываем друг друга, узнавая все больше новых и веселых деталей. Даже не верится, что со дня нашего знакомства прошло уже целых четыре месяца. Столько всего случилось и изменилось. Столько новых чувств, эмоций и воспоминаний мы уже подарили
