в живой природе, ты же понимаешь, это же чистая абстракция, это шаг к отрыву человека от природы.
– Хорошо, обойдемся без нулей. – Бруно поправил котлетки на стартовых позициях, розовые мясные фишки уже начали поджариваться и коричневеть на шкворчащих луковых подушечках, а сырные квадраты на его фишках уже оплавились и растеклись.
– Ходи первый, – предложил Бруно.
– Хожу!
Плайбон театральным жестом ткнул в две клавиши кассового аппарата. Он привык не глядя орудовать клавиатурой и, быстренько складывая в уме выпавшие цифры, мог получать нужные комбинации очков. Но нет, Бруно заметил, что Плайбон косится на экран, чтобы узнать итог. Шесть-два – не слишком сильный вариант для удачного начала игры. Плайбон схватил вилку и воткнул ее в свою фишку и сосчитал ходы: один-два-три-четыре-пять-шесть, не имея понятия, где остановится его фишка. Фишка встала на восемнадцатом пункте. После чего Плайбон сдвинул вторую фишку на два пункта вперед – чем подтвердил полную неосведомленность в тактике игры.
Бруно дважды ткнул в кассовую клавиатуру. Из-за маски с узкими прорезями для глаз его обзор был сильно ограничен, так что ему было очень просто использовать клавиши без мухлежа. Шесть-один. Он ударил по фишке Плайбона и прикрыл ее. Игра без риска, но тройной прайм уже был достаточным преимуществом, и Бруно удвоил бы ставку, будь в его распоряжении удваивающий кубик. Можно было, конечно, слепить кубик из пары котлеток, но нет. Бруно не стремился выиграть, ему хотелось просто поиграть. Передвигая мясные фишки, он намеревался получить более существенный выигрыш, чем поражение Плайбона. Поднимающийся от сухого гриля аромат едко пощипывал ноздри, и этот мясной триктрак напоминал своего рода пещеру оракула, доску для спиритических сеансов или магический шар. Не стоит торопиться, чтобы выведать все его секреты.
– Смотрите, они же играют в парчизи! [83]
– Заткнись, ниггер, никакая это не парчизи. Это хрен знает что!
– Дай-ка мне парочку котлетин, когда их скинут с доски!
Плайбон сурово поднял руку.
– Погоди! – Он снова ткнул в клавиши – выпали четыре и три. Что позволило ему снять фишку с бара и получить очередной блот на заднем пункте. Он ухмыльнулся, поглядев на Бруно, осмелившись выразить критическое суждение точно с таким же извиняющимся видом, с каким он давал гостям отведать своего супа по новому рецепту. Луковые пункты на раскаленном конце гриля начали сморщиваться и чернеть. Плайбон включил вентилятор потолочной вытяжки на полную мощность, и тот мерно заурчал.
В следующие три раза Бруно безжалостно ударил по фишкам Плайбона, получив от фортуны щедрый подарок. Фишки Плайбона заплясали на баре и потом расползшимися плюхами свалились на «домашнее» поле Бруно, их было там уже так много, что это даже раздражало – при таком темпе игра могла бы завершиться его победой в течение часа.
– Ты попался в мою ловушку! – ни к селу ни к городу выпалил Плайбон.
– Народу явно нравится «игра сзади»!
– Это уж точно!
Около них собралась немалая толпа зевак, в том числе и помощник Плайбона, который утихомиривал посетителей, не позволяя им делать заказы. Все ингредиенты почернели и были совершенно несъедобны. Бруно уже с трудом передвигал лопаткой сморщенные фишки, поэтому он, по примеру Плайбона, взял в руку вилку. Когда сырные квадраты окончательно испарялись, превратившись в горький дымок, Бруно клал на пережаренные фишки новые ломтики сыра. Жар от гриля заставил его скинуть смокинг – все равно тот был безнадежно испорчен. Его лицо обильно потело под маской висельника, но он остался в ней, только время от времени поднимал веревку вверх, чтобы проветрить шею. Плайбон нажал кнопку воспроизведения на бумбоксе, куда был вставлен его адский компакт-диск Сонни Шэррока, и увеличил громкость до максимума, чтобы заглушить урчание вытяжки и гомон зрителей. В тот самый момент, когда Плайбон снял вилкой очередную котлетку с бара, две фишки Бруно – его прайм и мясную плюшку на девятнадцатом пункте – объяло пламя. Повар только равнодушно хмыкнул и сбил огонь, присыпав его горкой невостребованного лука, – этого вполне хватило.
– Нам бы поторопиться! – проорал Плайбон, перекрывая визги гитары. – Я и так запер тебя там, где хотел!
Между ходами им приходилось приваливаться спиной к прилавку, чтобы глотнуть кислорода. Бруно опустился до пещерного уровня Плайбона и теперь ходил почти наобум, оставляя блоты в своем «доме» просто ради того, чтобы вдыхать поменьше едкого дыма, витающего над задней линией игрового поля. У обоих на баре стояли блоты, когда заблокированные фишки вдруг вспыхнули синим пламенем.
– Я готов принять твое поражение! – гаркнул Плайбон, потянувшись к черпаку, чтобы плеснуть бульона на пламя. – А-а-а, твою МА-А-А-АТЬ! – стальной черпак, все это время овеваемый струей обжигающего воздуха, засасываемого в вытяжку, так раскалился, что до него было невозможно дотронуться: Плайбон затряс над головой обожженной ладонью и пустился в дикий танец. Теперь огонь объял все, что было на гриле.
– Пусть горит! – изрек Бруно. – Все равно наш поединок был далек от чемпионского уровня.
Зрители потянулись на улицу вдохнуть свежего воздуха. Бруно бросился следом. Внутри остался один только Плайбон, еле заметный за пеленой дыма. Роясь под прилавком, вероятно, в поисках огнетушителя, он выудил оттуда смокинг Бруно, которым замахал над языками пламени, точно матадор мулетой. Слишком поздно: ткань лопнула в его руках. Помощник Плайбона бросился внутрь и выволок своего наставника на тротуар, где тот остолбенело присел на бордюр. Он растерянно снял с носа очки. Толстые линзы уберегли его глаза. Вокруг них багровели два бублика мгновенного ожога, а брови могли бы осыпаться горсткой трухи от одного прикосновения. Небольшое помещение закусочной пылало, черный дым поднимался к крыше и улетал в ночное небо, точно перевернутый водопад.
– Черт бы тебя побрал, Висельник, ты спалил «Кропоткина»! – раздался голос из толпы.
– Он принадлежал Киту Столарски, – заметил Бруно, непонятно кому адресуя это обвинение.
– Дарту Вейдеру?
– Да.
– Черт, но это же несправедливо!
– Нет.
– Нам нужно спалить к чертовой матери «Звезду смерти»!
– Да, именно так и сделаем!
– Смерть «Зодиаку»!
* * *
Нестройная колонна разделилась на две когорты: одни бросились прочь от приближающихся сирен, а другие последовали за Бруно, который устремился через горы мусора по белой разделительной полосе опустевшей Дюрант-стрит в направлении Телеграф-авеню. Маска из мешковины помогала Бруно уверенно шагать к пункту назначения, не позволяя отвлекаться на посторонние предметы – ни на превращенную в пепелище закусочную (за его спиной раздались ужасный грохот и вопли, когда обклеенное манифестами витринное стекло лопнуло и высыпалось на тротуар), ни на многочисленную армию взволнованных зевак, толпящихся вдоль его маршрута.
На перекрестке Дюрант и Телеграф их колонну встретила фаланга полицейских, которые выстроились
