систему прослушки. А вместо всего этого был просто банальный бульбулятор на плетеном коврике! Свою долю водки Бен попросил Хатча припрятать пока у себя на случай, если в администрации решат обыскать их с Ахмедом комнату.
Когда Ахмед, вызванный на ковер к Фелпсу, вернулся в общежитие, у него было такое лицо, что у Бена озноб пробежал по телу. Сосед, казалось, вообще не заметил его присутствия. Он прошел к своему месту и тяжело опустился на стул, уставясь в получившуюся нишу между столом и полкой с кроватью. Со вчерашнего дня там у стены стояла книга комиксов про Тинтина «Узники солнца», которую Бен дал ему почитать.
Бен посмотрел на складочку кожи у того в основании головы и подумал, что, когда Ахмед станет старше, их, наверное, там будет уже две или три.
— Ты как? — спросил его Бен, и у него возникло ощущение, что он разговаривает с пустой комнатой.
— Ахмед?
Тот поставил локти на стол и уперся лбом в ладони.
— Ну же, скажи что-нибудь.
— Я не знаю, что сказать. Ты не волнуйся, они ничего в нашей комнате не найдут.
— Посмотри на меня. Расскажи, что и как?
Ахмед чуть подвинул назад стул и развернулся к Бену, положив руку на спинку сиденья. Посмотрел на Бена и вновь опустил глаза. Видно было, что он недавно плакал и всеми силами сдерживается, чтобы не заплакать сейчас. Бену никогда и в голову не приходила мысль, что Ахмед вообще способен плакать.
— Так как все прошло?
— Я должен предстать перед дисциплинарным комитетом.
— А что-нибудь еще они сказали? — Бен представил, как собравшийся комитет, открыв на нужной странице «Спутник ученика», дружно тычет пальцем в правила, которые были грубо нарушены провинившимися.
Ахмед отрицательно помотал головой.
— Теперь узнает мой отец. Томми говорит, нас исключат. — Он вновь посмотрел на Бена, на сей раз с открытой мольбой.
— А я ведь тебе говорил. Вот видишь? Предупреждал же, — не удержался Бен.
Лицо у Ахмеда снова приобрело замкнутое выражение, взгляд потяжелел, и Бен сильно пожалел, что это сказал.
— И когда заседание комитета? — спросил он, помолчав.
— Завтра вечером, — ответил Ахмед и тут же, так и не поднимая глаз, спросил: — Ты выступишь моим адвокатом?
— Что? На дисциплинарном совете? — изумленно переспросил Бен, хотя и так понимал, что Ахмед имеет в виду именно это. Ему сразу же представилось лицо Хатча.
— Ты никогда не обманывал моих ожиданий, — произнес Ахмед.
Бен испытал гордость, что его пригласили на эту роль и что собственное нарушение он сумел сохранить в тайне, — и от своего лицемерия тут же почувствовал укол совести. А еще ощутил облегчение, что Ахмед не стал пенять на его, Бена, невыгодное положение.
Или, может, задача Бена теперь отработать те деньги, что он ему должен?
— Может, все же не стоит именно мне это делать?
— А ты бы сделал это, если бы между нами не стояли деньги?
Бен помедлил с ответом, потом кивнул.
— Тогда прошу тебя. Пожалуйста.
Бен нерешительно кивнул еще раз.
— Не чувствую в тебе уверенности, — произнес Ахмед. Внезапно показалось, что он готов расплакаться. — Почему мы вообще так сильно хотим здесь находиться?
Бен и сам постоянно отмахивался от этого вопроса.
— Кем мы все пытаемся тут стать? Что из себя изображаем? Мой отец — хороший, достойный человек, и он никогда здесь не учился.
— Но ты не можешь так просто вернуться назад и вырасти каким-то бедняком в пустыне.
Ахмед кивнул.
— А значит, — решительно заявил Бен, — давай-ка придумаем, что будем говорить завтра перед комитетом.
Было еще темно, когда Бен поднялся, когда принял душ. Было темно, когда он надел шерстяную шапку, когда уже внизу собрался с духом и распахнул дверь в холод. Конечно, если тебя в два часа ночи поймают вне общежития, то непременно накажут, но Бен хотел бы знать, в какое время ночи или утра уже никто не ожидает, что кто-либо покажется на улице. В шесть утра? Или уже в пять? Он направился по главной дороге в сторону капеллы. Тающий снег и низкое хмурое небо создавали вокруг сплошной серый фон, на котором проступали темные силуэты зданий и деревьев.
Его шаги в сумраке тихонько шуршали по песку. Прошлогодний папоротник на берегу Нижнего пруда покачивался под водопадом, а ветки деревьев вокруг уже не походили на сверкающие на морозе белые арки.
Бен миновал здание почты и зашагал под деревьями, окаймлявшими дорогу. Вскоре он вышел на просторную лужайку перед церковью. Здесь он остановился, несмотря на то что слякоть быстро начала просачиваться в его любимые кроссовки. Чернеющая в утреннем полумраке церковь своими пропорциями походила на сфинкса, торжествующе вскинувшего над передними лапами остроконечную голову.
Воздух в то утро словно обволакивал лицо влажной пеленой. Бен чувствовал, как деревья собираются с силами, чтобы выпустить новые почки.
Постояв немного, Бен прошел дальше, к парадному входу в капеллу. Ветер начал дуть студеными порывами, и зябнущими без перчаток руками Бен потянул на себя железное кольцо массивной двери, ступил внутрь.
Дверь за ним закрылась, и протяжное эхо от удара дерева о дерево выдало огромные размеры помещения. Без малейших церемоний Бен прошел к небольшой двери сбоку, вставил в замочную скважину ключ, а после того как ключ не повернулся, чуть потянул его на себя и попробовал повернуть еще раз. Ключ словно застрял на месте, и на мгновение Бен испытал огромное разочарование. Но все-таки он заново просунул ключ глубже — не так далеко, как при первой попытке, — и тот благополучно провернулся в замке. Бен распахнул дверь на себя, и сразу с лестницы в башню капеллы потянуло холодом.
Он шагнул на лестницу. Нижняя ступенька оказалась так близко к порогу, что Бен чуть не споткнулся об нее. Он шагнул на первую ступеньку и закрыл за собой дверь. На лестнице воцарилась почти кромешная тьма, лишь из узенького, как щель, окошка вверху лестничного колодца сочился слабый свет, которого едва хватало, чтобы Бен мог различать крутую округлость стены. Лестница заворачивалась внутри нее, словно наматывая витки по окружности огромного обруча.
О том, какова башня изнутри, Бен знал от Марко Салатино, рулевого школьной гребной команды, который хвастался тем, что запускал с вершины башни водяные бомбочки. Развлекался он так до тех пор, пока одна из них не попала в фонарный столб, разбив лампочку и покривив металлический колпак, и Марко понял, что будет, если такая бомбочка ударит в человека. Марко одолжил ключи от башни Хатчу, который планировал, когда потеплеет, привести туда девчонку. Хатч поклялся Марко, что даст ему врезать себе
