по стене, раздавило прессом вероломства. Такого я не ожидал. Совсем. Сначала хотел напиться с горя. Но, во-первых, я не пью, а во-вторых, не мог решить, в чём, собственно, горе. Поэтому отбросил всякие глупости, выбрался из-под пресса, собрался с мыслями и предложил жене покинуть мой дом. А на следующий день подал на развод.
Ася пыталась мне что-то объяснить, но я не хотел никаких объяснений. У меня в голове звучали её слова: «Достался целый кандидат наук». Меня провели, как малолетку, влюблённого в кинозвезду.
Мама пыталась меня урезонить: «Валик, ну поссорились – помиритесь, не руби сплеча. Она же твоя жена…». Но её слова звучали как-то неубедительно. Скорее всего, она это делала по инерции, потому что так положено.
После ухода Аси я страдал. Не мог понять, отчего больше: оттого, что меня так обманули, или оттого, что позволил себя обмануть. А ещё я какое-то время не мог работать. Нет, лекции читал, но моя диссертация застопорилась. Мама пыталась меня взбодрить, составляла какие-то астрологические схемы, карты и диаграммы, рассчитывала графики, но меня это только раздражало, и она отстала
В какой-то момент меня осенило, почему так произошло: я так зашорился своей работой, что не понял главного – между мной и Асей не было любви. Ни я, ни она, ни разу не сказали такое простое и важное слово – «люблю». Это было всё что угодно: привязанность, желание защитить, обладать, получить статус, но не любовь.
Был ещё один раздражающий фактор: наша квартира. Изменённая до неузнаваемости Асей, она ежедневно напоминала о совершенной мной глупости. Поэтому нужно было куда-то уйти, убежать, улететь. Я стал искать варианты и нашёл двушку в панельной 12-этажке. Её сдавали на длительный срок с правом выкупа. И главное – это на другом конце города. Подальше, подальше…
***
Вот уже пять лет я счастливый обладатель собственной двухкомнатной квартиры. Выкупил её довольно быстро, спасибо коллегам отца: меня пригласили научным консультантом, и я смог заработать приличные деньги.
Мама первое время пыталась меня вернуть разными способами: шантажом («Я умираю!»), уговорами («Ну Валичек, родненький!»), угрозами («Я перепишу квартиру в благотворительный фонд!»), и ещё какими-то своими уловками. Но я был непоколебим – слишком хорошо знал свою мать. И в итоге маман сдалась: она меня тоже прекрасно знала.
Правда, иногда мама заводила песню про женитьбу. Но я отшучивался, что уже женат… на математике. Она хоть и требовательная, зато всегда точная, и я её люблю. Кстати, докторскую я всё-таки защитил.
Соседи мне попались тихие. Ну почти. В соседней квартире – молодая пара, судя по всему – медики. В квартире напротив – звезда нашего телевидения. Парень вроде неплохой, но у него дурацкая привычка громко разговаривать в подъезде по телефону: встанет у двери с ключом в руке и вещает. Я как-то сделал ему замечание, но бесполезно. У меня очень тонкий слух и иногда посторонние звуки сбивают с рабочего ритма.
Изредка я слышал соседей снизу, из квартиры прямо подо мной. Они иногда ссорились, но как-то беззлобно, а потом бурно мирились. Я им даже завидовал. Иногда на меня накатывала тоска, что я один как перст. Но это случалось редко. Конечно, были какие-то редкие встречи с девушками, я же не совсем затворник. Но серьёзные отношения не хотел заводить. Мне хватило одного раза.
Самое большое беспокойство мне доставляли соседи сверху: молодая женщина с шумными двойняшками. Когда они устраивали весёлые игры, у меня чуть ли не люстра качалась. Это я, конечно, утрирую, но шум был сильный. Всё-таки панельные дома очень похожи на музыкальную шкатулку с затейливой какофонией звуков.
Когда я пришёл в квартиру надо мной первый раз, попросить утихомирить детишек, дверь мне открыло… Солнце. Да, именно таким было первое впечатление. Девушка была ярко-рыжая. Слегка волнистые волосы разбросаны по плечам и создавали иллюзию солнечного ореола. Она улыбалась уголками губ, а в глазах плясали чёртики:
– Здравствуйте! Мы сильно шумим?
– Да, не могли бы вы потише? У меня завтра трудный день, – сказал я первое, что пришло в голову.
А сам подумал: «Какая проницательная! И красивая…». Я и раньше её видел, издалека. Но тогда она была для меня просто оранжевым пятном вдалеке. А сейчас, вот так – на расстоянии вытянутой руки…
– Да, конечно. Простите, у детей день рождения, пришли их друзья. Мы скоро закончим, время ведь ещё есть? – смущённо улыбнулась она. – Кстати, меня зовут Соня.
– Валентин, – я был сама любезность и красноречие. – Да, хорошо. Спасибо. До свидания.
Потом я ещё пару раз заходил к Соне. И дети вроде не сильно шумели, но мне хотелось увидеть её улыбку, услышать мелодичный голос. И почувствовать веющее от неё тепло. О таких, как она, говорят: «манкая». Да-да, она была именно такой!
Неужели я влюбился?! Я, взрослый 35-летний мужчина, доктор наук, практически женоненавистник, влюбился! И даже дети моего Солнца были с ней одним целым, не вызывая во мне никакого неприятия.
Вот, теперь я понял, что такое любовь! И полоса в моей жизни не серо-буро-малиновая, она солнечная. И ретроградный Меркурий тут ни при чём. Придумали тоже!
Я сел за работу, и все мои цифры и формулы сами по себе выстраивались в стройные ряды, столбики и матрицы. Просто какая-то теория невероятности!
Вечером я позвонил маме, чем несказанно её удивил и обрадовал:
– Мама, я тебя люблю! Прости меня за все обиды!
– Сынок, у тебя всё хорошо? – в её голосе звучала тревога.
– Да, у меня всё просто прекрасно! Передавай привет Меркурию!
Я знал, что завтра опять я увижу Солнце. Пусть пока издалека…
Часовщик
Надежда Гареева
Противный старикашка в костюме гнома склонился над молодым человеком, лежащим на панцирной сетке посреди небольшой комнаты с серыми стенами.
– Я все про тебя зна-а-аю! ― скрипучий голос старика резал слух. ― Твой дед был гением! Он мог починить механизм любой сложности! А ты… ты бездарный мальчишка!
– Что происходит? Кто вы? ― молодой человек попытался пошевелиться, но все тщетно ― тело не слушалось.
– Я ― твое время, и у меня есть один верный способ заставить тебя изменить свою никчемную жизнь. ― Человек в костюме гнома зло рассмеялся.
Старик наклонился и кряхтя поднял с пола тяжелый предмет.
В руках он держал огромную дрель.
Старикашка поставил указательный палец на красную кнопку и алмазное сверло завизжало, приближаясь к лицу парня…
– А-а-а! ― Саня с криком вскочил с кровати и, схватившись за голову, превозмогая боль, с трудом сел обратно. ― Ч-ч-черт… Приснится же такая фигня. При чем тут мой дед?
***
Сан Саныч, дед Сани, всю жизнь проработал часовщиком в мастерской. С легкостью мог назвать причины, вызывающие нарушение хода часов, и устранить любую неполадку.
В подмастерья он мало кого брал. Говорил, что у молодежи нет усидчивости и терпения. Но внука
