– крысиный яд. Самое простое и действенное. Чем больше доза, тем быстрей сдохнет.
– А Покровский не догадается?
– Подбрось кусок мяса на улице.
– Он на улице ничего не ест без разрешения хозяина. Только будто бы кошек.
– Надо же. Тогда не знаю. Но ты же говорила с ним, просила от пса избавиться? Усыпить, в конце концов.
– Не просила и не буду, он не согласится.
– Ему собака дороже тебя? Зачем ты живешь с таким уродом?
– Люблю.
– Тогда рискуй. Проверишь заодно его любовь. Любит – покричит, попсихует и простит.
– Или выгонит.
– Значит – не любит.
Мне рассуждения Лизы показались здравыми. Действительно, пусть такой ценой, но узнаю настоящее отношение к себе.
Я достала крысиного яда и щедро намешала его в кашу с кониной, которая предназначалась Дебби на ужин. А сама пошла к родителям. Вроде того – поспать спокойно, отдохнуть, прийти в себя. Я не хотела видеть, как Дебби будет корчиться в судорогах.
Ночью – звонок. Покровский страшным голосом:
– Сссука… Отравила… Подыхаю…
– Виталя, что с тобой?
– Приходи… Вызывай… «Скорую»…
Я вызвала «скорую» и побежала туда.
Его уже заносили в машину.
Потом я узнала: в мое отсутствие Покровский выпил, накурился, уснул, а проснувшись, страшно захотел есть. Пробило на хавчик, так выражаются люди, которые этим занимаются. Нашел кусок колбасы в холодильнике, котлету, показалось мало. А Дебби аппетитно чавкал кашей. И Покровский присоединился, наложил себе из кастрюли полную тарелку собачьей жратвы. Оказывается, он и раньше делил с ним трапезу, но не говорил мне об этом. Съел отравленную кашу, с похмелья и отходняка, не распознав странного привкуса, если он был, сама не пробовала, не знаю.
Его откачали, спасли. Едва придя в себя, взялся рыдать о Дебби так, будто потерял самого близкого человека. Я пришла, он кричал мне: «Я никого в жизни так не любил! Уйди, дура, я тебя больше не знаю!»
А у меня все прошло. Сразу. И любовь к нему прошла, и психоз мой кончился, хотя собак побаиваюсь до сих пор.
Я родила здорового и крепкого сына, совсем не похожего, к счастью, на отца, замуж не выходила и уже не выйду, хотя мужским вниманием не обделена, но зачем муж, если у тебя уже есть ребенок и ты материально самостоятельна? После университета я не пошла по специальности, устроилась в одной чайно-кофейной фирме, а потом наладила собственный бизнес, не очень крупный и крутой, но и не ларек, хорошее дело среднего масштаба, позволяющее мне уютно жить в стометровой квартире, иметь дачу на берегу Волги и каждый год летать на приличные морские курорты.
Беспокоит одно: сын все чаще встречается с Покровским. Тот живет все в той же квартире, занимается все теми же делами, выглядит иногда полным бомжем, но иногда молодящимся миллионером, у него прекрасные зубы, которые ему бесплатно – да, бесплатно – лечат какие-то девушки-стоматологи, густые волосы без признаков седины, он так же строен в свои пятьдесят пять, я же говорю – неубиваемый и неувядаемый. Невероятный. В него за эти годы стреляли из дробовика, изрешетив все туловище, дважды проламывали голову, один раз в туалете какого-то ресторана били целой компанией, обрушив на него напоследок чугунный радиатор отопления, оторванный от стены, он дважды был под судом – за совращение несовершеннолетней и за попытку похищения какой-то красавицы из какого-то пригородного поселка, оба раза его отбили друзья, он уверяет, что ни в том, ни в другом случае не был виноват, несовершеннолетняя сама его совратила, сказав, что ей восемнадцать, а красавица спряталась на заднем сиденье машины, он обнаружил ее только в городе… Ну, и так далее. Сыном он мало интересовался до тех пор, пока Кириллу не стукнуло двадцать и он, немного отстававший во всем от сверстников, мягкий мамин сын, вдруг как-то сразу стал мужественным, поумнел, помогает мне во всех делах; все бы хорошо, если бы не участившиеся встречи с отцом.
Именно с момента его возмужания Покровский обналичился в нашей жизни, возжелал общения с сыном, но Кирилл не очень-то шел на сближение. До последнего времени. Что изменилось, что произошло, я не знаю. Мучаюсь этим, спрашиваю Кирилла, он пожимает плечами:
– Да просто – нам есть о чем поговорить.
– Раньше тебе это было неинтересно.
– А теперь интересно.
– И о чем вы говорите?
– Ну… Вообще.
Уходит от ответа. Задумчивый какой-то стал. И мне очень тревожно. Недавно позвонила Покровскому, будто бы просто узнать, как он там. Он меня, конечно, сразу раскусил:
– Беспокоишься за Кирилла? Я его ничем не совращаю, не бойся.
– А я все-таки боюсь. Зачем он тебе?
– Я ему нужен. Наступает момент, когда сыновья уходят от матерей к отцам. У него это очень поздно, но лучше, чем никогда.
– Покровский, послушай меня. Если с ним что-то случится, я тебя отравлю. Как твоего поганого пса. Или найму киллера, чтобы тебя пристрелили. Надеюсь, ты понимаешь, что я не шучу.
– Понимаю. А пес был не поганый. Хороший был пес. Но и ты оказалась хорошая сука.
– Давай, оскорбляй.
– Наоборот, я хвалю.
Вот так и поговорили.
А собак после Дебби он больше не заводил. Сейчас занимается нелепым делом: купил подержанное корыто, гордо называемое яхтой, класса «река-море», пятый год ее ремонтирует и хочет совершить кругосветное путешествие. В одиночку. Я спросила:
– Зачем?
Он ответил:
– У меня мечта – умереть в океане.
Я посмеялась, а сама вот сижу и думаю – черт его знает, может, так и сделает, у него ведь сроду не поймешь, где фантастика, а где реальность.
Постскриптум
Сюжет для большого рассказа
Сорин. Вот хочу дать Косте сюжет для повести. Она должна называться так, «Человек, который хотел».
А. Чехов. «Чайка»
«Да-с, я знаю, – перекрикивал нас седой господин, – вы говорите про то, что считается существующим, а я говорю про то, что есть».
Л. Толстой. «Крейцерова соната»
У него был ироничный и бойкий взгляд человека, который знает о жизни всю горькую правду. Такой взгляд встречается у милиционеров, любящих пофилософствовать с попавшими в их лапы шибко грамотными. Дескать, удивитесь, насколько я не дурак, хоть и милиционер.
Впрочем, давно уж нет милиционеров. Съел медведь чижика, одним шальным указом премьер Медведев, ставший, если кто помнит, зиц-президентом, отбросил в прошлое огромный пласт литературы и кино, где люди из милиции были частыми персонажами, причем не всегда отрицательными. Теперь если кто натыкается на такого героя, сразу понимает – это было в минувшую эпоху, это
