-- Мы о дeлe Фишера толковали, Семенъ Исидоровичъ,-- сказалъ Фоминъ.-Вeрно, вамъ придется защищать?
Выраженiе безпокойства промелькнуло по лицу адвоката.
-- Почему вы думаете? -- быстро спросилъ онъ.-- Я давеча читалъ... Будетъ, кажется, интересное дeльце.
-- По моему, не можетъ быть сомнeнiй въ томъ, что убилъ Загряцкiй,-сказалъ Никоновъ. Всe улики противъ него. {53}
Кременецкiй и Фоминъ стали возражать. Газеты говорятъ о Загряцкомъ, но настоящихъ уликъ нeтъ.
-- Дeло ведетъ нашъ милeйшiй Николай Петровичъ Яценко, очень дeльный слeдователь,-- сказалъ Кременецкiй.-- Онъ у насъ нынче будетъ, жаль, что нельзя взять его за бока.
-- Le secret professionnel,-- торжественно произнесъ Фоминъ, поднимая указательный палецъ кверху.
-- Когда выпьетъ крюшонцу, забудетъ про secret professionnel.
-- Ну, онъ питухъ не изъ важнецкихъ. Другой, когда выпьетъ, забудетъ, какъ маму звали,-- сказалъ Семенъ Исидоровичъ.
XI.
Браунъ, нeсколько отставшiй заграницей отъ петербургскихъ обычаевъ, прieхалъ на вечеръ въ десятомъ часу. Тeмъ не менeе гостей уже было не такъ мало: въ военное время жизнь стала проще. На порогe кабинета Брауна встрeтилъ хозяинъ. Видъ у Кременецкаго былъ праздничный. Онъ встрeтилъ гостя чрезвычайно любезно и, не помня его имени-отчества, особенно радушно назвалъ Брауна дорогимъ докторомъ, крeпко пожимая ему руку.
-- Надeюсь, вы теперь будете знать къ намъ дорогу,-- сказалъ Кременецкiй. Онъ съ давнихъ поръ неизмeнно говорилъ эту фразу всeмъ болeе или менeе почетнымъ гостямъ, впервые появлявшимся у него въ домe. Но обычно онъ говорилъ ее въ концe вечера, при ихъ уходe, а теперь сказалъ въ разсeянности, глядя въ сторону передней, откуда появился еще гость. На лицe у адвоката {54} промелькнуло неудовольствiе: гость былъ сeровато-почетный, членъ редакцiи журнала "Русскiй умъ", но явился онъ на вечеръ въ пиджакe и въ мягкомъ воротникe. "Нeтъ, все-таки мало у насъ европейцевъ",-- подумалъ Кременецкiй.
-- Я не зналъ, что у васъ парадный прiемъ,-- сказалъ гость, со смущенной улыбкой.-- Ужъ вы меня, ради Бога, извините...
-- Ну, вотъ, Василiй Степановичъ, какой вздоръ! -- отвeтилъ хозяинъ, смeясь и пожимая обeими руками руку гостя.-- Вы, конечно, знакомы?.. Ну-съ, что скажете хорошенькаго?
-- Хорошенькаго словно и мало, судя по послeднимъ газетамъ...
-- Вздоръ, вздоръ!.. Помните у Чехова: черезъ двeсти-триста лeтъ жизнь на землe будетъ невообразимо-прекрасна...-- Кременецкiй выпустилъ руку гостя.-- Вотъ что, судари вы мои, я здeсь на часахъ и отойти никакъ не смeю. А вамъ совeтую прослeдовать туда, къ моей женe, и потребовать у нея чашку горячаго чаю. Тамъ дольше молодежь, поэты есть,-- сказалъ онъ, закрывая глаза съ выраженiемъ шутливаго ужаса.
-- Василiй Степановичъ, вы свой человeкъ... Докторъ, пожалуйста...
Василiй Степановичъ, горбясь и потирая руки, прошелъ дальше. У раскрытыхъ дверей будуара онъ остановился и сталъ пропускать впередъ Брауна.
-- Нeтъ, нeтъ, ужъ, пожалуйста, вы,-- говорилъ онъ, нервно смeясь слабымъ смeхомъ, точно за дверью ихъ долженъ былъ окатить холодный душъ.-Ужъ вы первый, пожалуйста...
Браунъ вошелъ въ будуаръ, чувствуя по обыкновенiю острую тоску отъ всего: отъ тона адвоката, отъ расшаркиванья передъ дверью съ Василiемъ Степановичемъ, отъ яркаго свeта комнатъ, {55} отъ того, чeмъ былъ густо заставленъ столъ въ будуарe, отъ привeтливой улыбки хозяйки и отъ портрета Гейне въ затeйливой рамкe,-- Браунъ механически все замeчалъ взоромъ профессiональнаго наблюдателя. Разговоръ у стола, видимо, довольно оживленный, на мгновенье прервался, Собравшiеся, съ нетерпeнiемъ и легкимъ недоброжелательствомъ, ждали конца представленiй. Хозяйка упорно называла всeхъ полнымъ именемъ.
...-- Анна Сергeевна Михальская... Софья Сергeевна Михальская... Глафира Генриховна Бернсенъ... Моя дочь Муся... Молодые люди, знакомьтесь, пожалуйста, сами съ нашимъ знаменитымъ ученымъ,-- улыбаясь добавила она, давая понять молодымъ людямъ, что они имeютъ дeло съ важнымъ гостемъ.
-- Мы какъ разъ говорили объ умномъ, это у насъ бываетъ,-- громко сказала Муся, съ любопытствомъ глядя на Брауна. Она всегда говорила съ новыми людьми такъ, точно давно и близко ихъ знала.-- Ставится вопросъ: какiя книги вы взяли бы съ собой, отправляясь на долгiе годы на необитаемый островъ... Предполагается, что на необитаемомъ островe нeтъ библiотеки...
-- Просятъ только не говорить, что вы взяли бы съ собой "Голубой фарфоръ", ибо авторъ его здeсь,-- сказалъ Никоновъ.
-- И онъ воплощенная скромность,-- добавила Муся, обратившись къ некрасивому блeдному юношe съ необыкновеннымъ проборомъ по правой сторонe головы.
-- Я говорю, я взяла бы Гете и Пушкина,-- сказала хозяйка.-- Какъ хотите, вы можете считать меня отсталой или глупой, а я остановилась на классикахъ и въ вашихъ декадентахъ ничего не понимаю. Пушкина понимаю, а ихъ не понимаю... Вамъ съ лимономъ, Василiй Степановичъ? {56}
-- Мама, вы ошибаетесь, это, напротивъ, всe говорятъ: Гете и Пушкина. C'est tre`s bien porte'.
-- Я, пожалуй, голосовалъ бы за Данте,-- сказалъ негромко, точно про себя, Василiй Степановичъ. Онъ взялъ у хозяйки стаканъ и окончательно сконфузился, проливъ нeсколько капель на блюдечко и на скатерть.
-- А вы?
-- Я былъ убeжденъ, что слeдуетъ говорить: Розанова,-- отвeтилъ Браунъ.
-- Я взялъ бы Ната Пинкертона,-- мрачно сказалъ съ разстановкой Беневоленскiй, авторъ "Голубого фарфора".
-- Ну, ужъ это ахъ оставьте, ужъ вы-то, дядя, навeрное, взяли бы полное собранiе своихъ творенiй,-- возразилъ Никоновъ.
Никоновъ былъ душой общества, собиравшагося въ будуарe госпожи Кременецкой. Говорилъ онъ все съ чрезвычайной энергiей въ выраженiи и всегда въ шутливой или полушутливой формe. Эта вeчная шутливость, незамeтное порожденiе застарeлой неврастенiи, нeсколько утомляла. Однако, при его появленiи всe изображали на лицахъ привeтливую улыбку, что его еще болeе утверждало въ безсознательно принятой имъ, не измeнившейся за пятнадцать лeтъ, роли живого юноши и души общества. Женщинамъ Никоновъ нравился чрезвычайно, особенно при первомъ знакомствe. Онъ зачeмъ-то издавна дeлалъ видъ, будто влюбленъ въ Мусю. Она прекрасно знала, что онъ и не влюбленъ ни въ кого, и ни одной молодой женщины не можетъ видeть равнодушно. Но тонъ его ей нравился. Ея отвeтной манерой была рeзкость, которая была бы неприличной, если бы съ самаго начала Мусей не было установлено, что ей все позволено. {57}
Хозяйка любезно разспрашивала Брауна: давно ли онъ въ Петербургe? Надолго ли прieхалъ? Вeрно, нигдe заграницей нeтъ такой отвратительной осени? Муся, не безъ безпокойства глядя на мать, прислушивалась къ ихъ разговору.
-- Ахъ, вы остановились въ "Паласe"? У насъ будетъ сегодня еще гость оттуда. Можетъ быть, вы его встрeчали: майоръ Клервилль изъ англiйской военной миссiи...
-- Да, я его знаю...
-- Вы съ нимъ знакомы? Я его видeла въ ресторанe Паласа,-- сказала Муся.-- Онъ былъ въ штатскомъ. Какой очаровательный!
-- Очаровательный.
-- Правда ли, что онъ шпiонъ? Я обожаю шпiоновъ, ну, просто съ ума схожу!..
-- Муся, перестань говорить глупости...
-- Мама, что мнe дeлать, если я непремeнно хочу выйти замужъ за шпiона...
-- Всe англичане шпiоны,-- подтвердилъ медленно поэтъ.-- Шекспиръ тоже былъ шпiономъ.
-- Заткните фонтанъ, дядя. Шпiонъ не шпiонъ, а, должно быть, присматривается къ тому, что у насъ дeлается, какъ же иначе? -- сказалъ Никоновъ.-- Англичане поклялись воевать съ нeмцами до послeдней капли русской крови.
-- Охъ, Господи, всe слышали эту шутку сто разъ,-- сказала Муся, затыкая уши.
-- Напротивъ, майоръ Клервилль обожаетъ Россiю,-- сказалъ Браунъ.-- Онъ вeдь самъ изъ intelligentsia,-- это теперь у англичанъ модное слово. Прежде они изъ русскихъ словъ знали только zakouski и pogrom, теперь знаютъ еще intelligentsia. Все равно, какъ у насъ всe знаютъ: если англичанинъ, значитъ контора и футболъ. Въ дeйствительности, англичане самый путаный народъ на свeтe. И майоръ Клервилль -- самая {58} настоящая интеллигенцiя, съ сомнeньями, съ исканьями, съ проклятыми вопросами, со всeмъ, что полагается. Онъ сомнeвается почти во всемъ... Ну, не во всемъ, конечно: въ побeдe Англiи, навeрное, не сомнeвается, и въ томъ, что Индiи не надо давать независимости,-- въ этомъ, вeроятно, также не сомнeвается... Но во всемъ остальномъ...
Хозяйка улыбалась, кивая одобрительно головой.
-- А вeдь слово интеллигенцiя выдумалъ почтеннeйшiй Боборыкинъ,-сказалъ негромко Василiй Степановичъ.
-- Ничего подобнаго, оно встрeчается въ "Аннe Карениной",-- возразилъ Никоновъ.
-- Нельзя говорить: "ничего подобнаго",-- поправила Муся.
-- Оставьте, пожалуйста, отлично можно... И потомъ, помните, еще Столыпинъ сказалъ, что это только инородцевъ интересуетъ, какъ можно и какъ нельзя говорить: м?о?й языкъ, какъ хочу, такъ и говорю.
-- Ну вотъ, вы извeстный антисемитъ,-- нeсколько озадаченно сказала Муся.
-- Я антисемитъ на нeмцевъ... Знаете, кстати, почему у меня репутацiя антисемита? Меня одна барышня спрашиваетъ: "Григорiй Ивановичъ, вы женились бы на еврейкe?" -- "Смотря на какой",-- говорю. Вотъ за это меня ославили антисемитомъ. Что-жъ, по вашему, я обязанъ жениться на в?с?я?к?о?й еврейкe?
