- Правда? - обрадовалась Клава.- Давай сегодня сходим в кино.
- Давай,- согласился я, хотя в кино мне идти не хотелось. Но я хотел сделать Клаве приятное.
18
Этот день прошел сравнительно спокойно, мне почти никто не звонил, никуда меня не вызывали. Я даже подумал, что обо мне позабыли. В четыре часа, после ухода рабочих, я позвонил в трест, сказал, что не смогу быть на летучке, потому что заболел. И поехал в поликлинику за Клавой.
Фильм, на который собрались сходить мы с Клавой, уже прошел, но в кинотеатре "Новатор" шел другой новый фильм, благо их теперь выпускают много.
Мы хотели пойти на шестичасовой сеанс, но билеты достали только на десять, времени впереди было много, шел дождь, и Клава сказала:
- Твой дом рядом. Пойдем посидим у тебя. За все время ты меня ни разу не пригласил к себе. Я даже не знаю, как ты живешь.
Дома у меня, как всегда, был беспорядок, и поэтому я согласился без особой охоты.
По дороге мы купили маленького ослика на деревянной подставке и принесли его Машеньке, мать которой совсем пропала.
Увидев незнакомую женщину, Машенька испугалась и расплакалась. Я проводил Клаву в комнату, предупредив ее, что у меня беспорядок, но чтобы она не вздумала убирать. После этого я вернулся к Машеньке и вручил ей подарок. Машенька отнеслась к игрушке равнодушно, зато Иван Адамович был доволен.
- Смотри, какого слоника тебе дядя купил,- весело сказал он.
- Это не слоник, а ослик,- поправил я его.
Иван Адамович прочел по складам название, написанное на ярлычке:
- "О-с-л-ик".- И, поставив игрушку на место, сказал упрямо: - Слоник.
Я не стал спорить.
- Мать так и не приходила? - спросил я.
- Нет,- грустно сказал Иван Адамович,- не приходила. Телеграмму прислала из Воронежа - замуж вышла.
Я вернулся в комнату. Клава стояла у столика и, держа в руках фотографию Розы, рассматривала ее.
- Это твоя новая симпатия? - спросила она с преувеличенным спокойствием.
- Положи на место и не трогай,- сказал я.
Это ее неожиданно возмутило:
- Да? А если я не положу?
- Клава, положи,- сказал я сдержанно и довольно миролюбиво.
- А если не положу?
- Положи! - я повысил голос.
- Не положу! - заупрямилась Клава.
Тогда я заорал и затопал ногами.
Такого со мной еще не бывало. До сих пор, когда я вспоминаю это, мне становится стыдно.
Клава вдруг ни с того ни с сего швырнула карточку на пол. Зазвенело стекло. Вот они, семейные сцены!
Я молча шагнул к ней. Клава посмотрела на меня и побледнела.
- Не смей! Не смей! - закричала она.- Ты потом пожалеешь! Тебе самому будет стыдно!
Хорош я, наверное, был, если Клава подумала, что я ее буду бить.
Дверь приотворилась. В комнату заглянул любопытный ко всему Иван Адамович, но, увидев мое разъяренное лицо, тут же захлопнул дверь.
- Да ты знаешь, кто это? - спросил я зловеще.
- Знаю,- сказала Клава.- Зачем ты мне морочишь голову? Если я тебе противна, можешь катиться к ней. К этой своей...
Клава с плачем вылетела за дверь.
Я прислонился к стене. Я задыхался. Снова заныло сердце.
Немного успокоившись, я присел на корточки и стал собирать осколки стекла. В конце концов ничего страшного не произошло. Разбилось только стекло. Карточка осталась целой. Я осторожно освободил ее от осколков и положил на стол.
Большие глаза Розы смотрели на меня задумчиво и грустно. "Эх, ты,- подумал я о Клаве,- нашла к кому ревновать".
Моя злость проходила. В чем виновата Клава? В том, что она хуже Розы. Но кто знает, какой была Клава в восемнадцать лет и какой стала бы Роза, если бы ей пришлось прожить столько и так, как Клаве.
Поймав себя на этой мысли, я удивился. Что это значит? Я стал хуже относиться к Розе? Или лучше к Клаве? Я даже испытывал угрызения совести и подумал, не догнать ли и не вернуть ли мне ее. Но, прикинув примерно, что она уже далеко (может быть, подходит к остановке), я сообразил, что бежать надо будет слишком быстро. Бежать мне, понятно, не хотелось. "Завтра позвоню, извинюсь",- решил я.
И как был, в пальто, прилег на тахту.
19
Потом мне надоело лежать, и я вышел на улицу. Дождь перестал, но все равно было холодно и сыро. На другой стороне улицы в забегаловке горел свет. Там была одна только Зоя. Она протирала вилки и ложки и собиралась уходить. Увидев меня, она удивилась.
- Что-то вы вечером к нам первый раз,- сказала она.- Видно, жена не хочет готовить.
- У меня нет жены,- сказал я.
- Рассказывайте,- кокетливо засмеялась Зоя.- Все мужчины говорят - нет, а потом оказывается - у него и жена и дети.
- У меня нет жены, Зоя,- повторил я.- И детей тоже нет.
В забегаловке ничего не было, кроме холодных котлет. Расплачиваясь, я вместе с деньгами вытащил из кармана билеты и только сейчас вспомнил про кино.
- Зоя, в кино хотите сходить? - неожиданно для самого себя предложил я.
- Я бы с удовольствием,- сказала Зоя,- но вы, наверное, шутите.
- Да нет, Зоя, серьезно,- сказал я.- Вот билеты.
Зоя согласилась. Мы вышли вместе, и я помог ей запереть дверь. До начала сеанса оставалось около часа, и мы решили побродить по улице.
Я не знал, с чего начать разговор, и спросил:
- Зоя, а что вы делаете в свободное время?
- Когда как,- сказала Зоя.- Иногда с девочками на танцы хожу или в кино. А то просто сижу дома, выражения переписываю.
- Что?
- Выражения. Ну вот знаете, например, такое выражение: "Лучше умереть стоя, чем жить на коленях". Это Долорес Ибаррури сказала. Или вот выражение Гюго: "Жизнь - цветок, любовь - мед из него". У меня этих выражений уже целых два альбома есть. Если иметь их много, никаких книжек читать не надо!
- Скажите! Это интересно...- сказал я.- Значит, вы храните в этих альбомах всю мудрость в чистом виде?
- В чистом,- согласилась она.- Вы знаете, у меня почерк очень красивый, хотя даже среднюю школу я не закончила. А вот у моей сестры высшее образование - учительница она,- так вы не поверите, как напишет что-нибудь, сама не разберет. А у вас высшее образование?
- Да вроде бы высшее,- сказал я.
- А правда, что вы очень сильный?
- С чего это вы взяли?
- А мне один мальчик рассказывал. Он с нашей поварихой дружит. Говорит, что с вами вместе работает. Его Сашей зовут.
- Не знаю,- сказал я,- со мной много Саш работает. Как фамилия?
- Фамилию не помню. Русый такой, волосы длинные-длинные.
- А,- догадался я.- Писатель?
- Как, он разве писатель? - удивилась Зоя.
- Ага,- сказал я.- Писатель. Знаешь что, давай будем на "ты". Так как-то проще. Правда?
- Правда,- согласилась она.- Лучше дружеское "ты", чем холодное "вы".
- Вот именно,- сказал я.- И так холодно. Давай зайдем в фойе. Погреемся, журнальчики посмотрим.
Она согласилась. Мы вошли. Посмотреть журнальчики нам не удалось, в фойе выступал режиссер, поставивший эту картину. Стоя у стены, мы слушали его. Режиссер рассказывал, как был поставлен фильм, как героически работал весь съемочный коллектив, какие надежды они возлагают на эту работу. В конце своей речи он сказал:
- Если наш фильм заставит вас над чем-то задуматься, если, посмотрев его, вы станете хоть чуточку лучше и умнее, мы будем считать, что наша задача выполнена.
Ни лучше, ни умнее после этого фильма мы не стали. Когда мы шли из кино, Зоя долго молчала и вздыхала, думая о чем-то своем. И наконец спросила:
- Женя, а что такое любовь?
- Не знаю,- сказал я.
Она вздохнула и сказала задумчиво:
- Любовь - это бурное море, любовь - это злой ураган.
Я с ней согласился.
Мы дошли до ее дома. Я быстро попрощался и ушел, решив, что теперь придется завтракать в другой забегаловке.
20
И вот наступил этот день, которого все ждали в нашем управлении. Утром меня вызвал к себе Силаев. Он сказал, что приказ о моем назначении утвержден и что после праздника я могу принимать дела. С Клавой я до сих пор не помирился. Настроение у меня было отвратительное, мое назначение меня не радовало.
- Ну что, Евгений, выходишь в люди,- бодро сказал Силаев.- Скоро вообще большим человеком будешь. Сегодня сдашь дом, а после праздника примешь дела. Ты чего хмуришься?
- Сами знаете чего,- сказал я.- Халтурить не хочется.
- Что делать? - сказал Силаев.- Не всегда мы можем делать то, что хочется. Райком требует сдать - и против него не попрешь. Теперь такое дело. Первая секция у тебя вроде бы лучше всех отделана?
- Вроде.
- Ну вот. И асфальт возле подъезда есть. А возле других нет.
- Ну и что же? - не понял я.
- Да как же - что? Первый день на стройке, что ли? - Силаев развел руками.- На улице грязно, а комиссия придет в ботиночках, люди интеллигентные.
- Думаете, по грязи не захотят ходить?
- Не захотят,- уверенно сказал Силаев.- Я их знаю. Сам такой.
Мне было уже все равно. Делайте, что хотите, и я буду делать, что хотите,так будет спокойней.
Я вышел из кабинета. В приемной толкалось много народу. Секретарша Люся бойко стучала по клавишам машинки - печатала акт сдачи-приемки объекта. Возле нее на стуле сидел Сидоркин и объяснялся Люсе в любви.
