больше всего атеизма в развитых странах.
– Так же как и суицида… – добавил Лука, в очередной раз, поймав на себе любопытный взгляд Киры.
– Легко отворачиваться от Бога, когда все хорошо – вступила со вздохом Кира – только, когда тебя жизнь по-настоящему прижмет – быстренько вспомнишь о Боге.
– В моменты, когда жизнь прижимает, я вспоминаю маму, а не Бога. Его вспоминает из-за страха тот, кто жил как аморальная мразь, а если человек жил ровно, то и не подумает.
Заметь, всплеск религиозной активности происходит во время войн. Если наука сделает людей бессмертными, то о Боге никто и не вспомнит, он станет достоянием учебников истории, где ему самое место. Ведь если Бог не желает или что еще хуже попросту не может помогать нам, то не слишком ли преувеличено его влияние? Жизнь станет намного проще, если скинуть этот балласт первобытных и никому не нужных взглядов.
Мне более по душе философия индуизма. Она не клеймит всех рабами, а говорит, что мы сами боги только позабыли об этом. Вообще в топку всю эту муть! Все грехи и заповеди, их слишком много для меня. Я признаю лишь одну – делай что хочешь. И в этом вся заповедь!
Интонация в голосе Марка нарастала, всякий раз, когда он доказывал что-либо во время споров. Спорить он готов был сутками, так как относился к спору как к интеллектуальному сражению, где победа считалась делом чести. У него был единый критерий на верность всех суждений: «мнение правильное, если оно мое». Ему нравилось загонять в тупик оппонента с помощью вопросов и доводов, подчиняя своему мнению. В эти минуты он напоминал удава, пожирающего беззащитную жертву.
После его слов в комнате повисла тишина. Слушатели завороженно смотрели на него готовые аплодировать стоя. Лука не находил слов для ответа и прибывал в смятении. Начавший спор Арсений к этому моменту от выпитого пива безмятежно задремал на диване.
Во время спора Даша пристально вглядывалась в лицо Марка, слегка прикусывая нижнюю губу. Целомудрие и нравственность были ей чужды. Она являлась носительницей морали «хорошо только то, что мне приятно».
– Так ты Бог? – спросила она, улыбаясь, нарушив молчание.
– А ты хочешь исповедоваться? – ответил с плотоядной улыбкой Марк.
– Я хочу причаститься. У тебя есть храм, где мы смогли бы это сделать?
– Могу причастить тебя в ванной.
Весь разговор происходил при спящем Арсении на потеху публики. Они встали и без спешки ушли в ванную.
Марк закрыл дверь на защелку. Две маленьких карих точки напротив игриво смотрели на него.
– И много у кого ты причащалась? – спросил Марк, брезгливо рассматривая ее накрашенные брови.
– К чему ковырять прошлое, когда самое интересное в настоящем.
– А какие у тебя отношения с этим миссионером?
– Отношения – лениво протянула она на выдохе – зачем все усложнять, когда можно просто кайфовать? – озадачилась Даша, всплеснув руками.
– Неожиданно…
– Разве?
– Я обычно привык слышать от дамочек, что-то типа: «хочу семью, хочу детей».
На его слова Даша расплылась в беззаботной улыбке.
– Я сама не знаю, чего хочу. Конечно, у меня все будет как у всех: муж, любовник, но не сейчас. Все это ждет меня впереди. Сейчас я хочу свободно лететь, получая удовольствие.
Марк обхватил ее за талию и дышал на нее словно пробежал несколько километров.
– Знаешь я хочу того же.
В это время Кира подсела рядышком к Луке. Ее выразительные карие глаза с интересом рассматривали его.
– Твоя подруга наверно влюбилась? – спросил он, кивнув на дверь ванны.
– Конечно, влюбилась… Как собака в палку, – сказала Кира и ее губы растянулись в приятной улыбке.
Она без труда втянула Луку в диалог, состоявший из одних вопросов. Кира слушала о его жизни с участием и жадностью, не дожидаясь конца ответа, кидала следующий вопрос. При ответах Луки она искренне, восхищалась им. И когда говорила ему комплименты, то замедляла свою быструю речь, что предавало словам особую выразительность. Она не стеснялась идеализировать его вслух, и Луке это нравилось, он ощущал себя на вершине горы. От каждого ее комплимента внутри у него все расцветало. Ее отношение делало Луку в собственных глазах более смелым, остроумным и уверенным в себе. Лука начинал смотреть на себя ее глазами, и ему нравилось то, что он видел.
Для человека, нуждавшегося в поддержке родных и не получавших ее годами, такое общение было, все равно, что издыхающему от жажды наткнуться в пустыни на райский оазис.
Лука без малейшего стеснения и тревоги спросил у нее номер телефона, и радость разлилась в каждой черточке ее свежего лица.
– Расскажи о себе, – перебил Лука, вглядываясь в ее глаза.
– Что ты хочешь знать? – игриво спросила она.
– Расскажи о своей семье.
– Ну, в детстве до семи лет я была очень дружна с отцом. Он всячески баловал меня и проводил рядом все свободное время. Затем бизнес, деньги, работа. И как по мановению волшебной палочки он превратился в сухаря. Отстранялся от меня и матери. Типичная история, наверное, как и у всех в этой комнате.
Знаешь, я не понимаю отцов, что из-за денег уезжают в командировки в другие города за сотни километров от семьи, пьют там и трахают все что шевелится, а потом говорят своим детям, что все делается ради них.
– А мать?
– Мама ушла в свой мирок ограниченный заботой о доме и клумбах в саду.
– Ты злишься на них?
– Нет. Хотя иногда бывает обидно за то, что они никогда не воспринимали мои чувства в серьез. Помню, однажды меня накрыл припадок я начала кричать и реветь, а ответом с их стороны было ледяное молчание… Они выбрали эту тактику воспитания, чтобы я научилась быть взрослой и принимать ответственность за свои поступки…
На мгновенье Кира замолчала, погрузившись в себя, и Лука ощутил некое душевное родство с ней, как будто ее откровенность сблизила их.
Остальные гости снова разбились на небольшие кучки, не замечая Луку и Киру, они шептались о Марке с Дашей. Спящий Арсений начал громко храпеть, вызвав приступ смеха у окружающих. Хохот в комнате заставил его проснуться. Лениво протирая глаза, Арсений осматривался в непонимании. Он нехотя поднялся с дивана и, не обнаружив своей спутницы, вялой походкой направился в соседнюю комнату.
– Где Даша? – спросил он у потешающихся зрителей.
– Посмотри в ванной, – ответил ехидный голос в одной из кучек.
В тревожном предчувствии Арсений быстро зашагал к двери ванной. Он со всей силы дернул ручку, но дверь оказалась заперта. В комнате выключили музыку и с любопытством вслушивались в происходящее.
– Даша! – строго крикнул Арсений и услышал о чем-то спорившие голоса за дверью.
Он принялся сильнее стучать по двери, изнутри щелкнул замок и она открылась. Даша вышла с опущенной головой и быстрым шагом поспешила в комнату.
– Нам пора, – сказала она, в полголоса, дернув Киру за руку. Кира с грустью посмотрела на Луку и вместе с Дашей скрылась в прихожей.
Марк вышел с гордой осанкой следом за Дашей. Расслабленно посмотрел в глаза удивленному Арсению и пожал плечами.
– Всем пока! – хором крикнули девушки.
Арсений в исступлении выбежал вслед за ними, ни на кого не оглядываясь и ни с кем не прощаясь.
Под восхищенные взгляды Марк сел в центре стола.
– Не поделишься? – прогнусил Ян.
– Я же джентльмен, – улыбаясь, произнес Марк.
Спустя час Лука вышел от Марка и неторопливо поплелся в сторону дома. Освещенная фонарями безлюдная улица в ночной тишине казалась ему красивее, чем обычно. От наслаждения покоем на лице появилась беззаботная улыбка.
Телефон в кармане задрожал от присланного сообщения. Когда он увидел, что оно от Киры, покой сразу же исчез. Его захлестнуло приятное предвкушение сюрприза подобно детскому ожиданию неизвестного подарка за несколько часов до праздника.
«Ты странный, но мне нравится. Кира». С упоением прочитал он сообщение, от которого улыбка стала шире. Его мозг подбирал сотни вариантов ответа, но не находил подходящих слов и он решил не отвечать, чтобы случайно ничего не испортить.
Перед глазами предстал ее образ. Он видел словно воочию ее лицо, распущенные волосы, легкое платье. Фантазия уносила его в пустынный парк во время
