У него кончились деньги?
– Дело не в деньгах. У него их куры не клюют, как тебе известно.
Фальк передернул плечами.
– Сюрпризы случаются.
– Но не в этот раз.
– Так что же его спугнуло?
– Я слишком устал, чтобы продолжать игру. Я внушил ему кое-какие мысли относительно его жены. Передал ему кое-что от другого – Алвеша.
– Интересно, – заметил Фальк, отворачиваясь от раковины.
– Не слишком. – Он лишь временно влез в мысли американца, но пробыл там достаточно долго, чтобы понять: мысли его с гнильцой, и больше там делать было нечего.
– Раз ты устал, так поезжай поспи. Вызвать тебе машину?
– Я лучше пройдусь пешком.
На земле нет места безопаснее утреннего Сингапура. Но и в ночное время тут неопасно. Чем и славен Сингапур! Это вечное чудо занимало рослого мужчину в белом льняном костюме, когда он, выйдя за ворота Сентозы, зашагал по виадуку мимо острова Брани в сторону города. На ходу он ощупывал лежащий в кармане камень. Кроме этого камня, ничего больше у него с собой не было. Да, ему хотелось спать. Но сначала, размышлял он, надо перейти через виадук и свернуть на Лабрадор-вилла-роуд. Ему хотелось поглядеть там на птиц.
Одного этого – птиц – было достаточно, чтобы смириться с тем, что Эдгар Фальк обосновался в Сингапуре, в заливе Сентоза. Огромные бакланы – по крайней мере один уж точно – всегда были там, словно дожидались его прихода. Морская птица его детства следовала за ним повсюду, во все уголки мира, начиная с пляжа Стинсон-Бич. Он мог бы взять себе новое имя в честь той птицы: Александер Б. Баклан.
Или мог бы оформить документы на свое нынешнее прозвище – Мумия. Пошловатое, но во всяком случае отражающее преемственность с прошлым.
На практике он был своего рода хирургом, который пробирался сквозь лица к содержимому мыслей, чтобы глядеть на мир чужими глазами. И, забравшись внутрь, он узнавал самое важное, что нужно было знать о людях: какие карты у них на руках. Он мог бы даже назвать себя Ноа Берингер – хохмы ради. Интересно, Эдгар Фальк узнал бы это имя или он уже его забыл?
Флэшмен, Висельник, Анонимус, Чувак.
Ich bin ein Vegetarierin [85].
Неизвестный трагик.
Или ветеран вьетнамской войны, оператор лечебной ванны в больнице «Алта Бейтс», наблюдающий, как беспомощный белый подросток кончает в водяные завихрения, а тебе придется вычищать за ним ванну, черт бы его побрал. Если напрячь память, он мог бы даже вспомнить, как его звали, того ветерана.
Любой, кто угодно, но только не «Александер Бруно» – ведь это имя того, кто уже не существует.
д-ра Адама Дьюхана
д-ра Майкла Блумлейна
д-ра Мари Варбург
д-ра Лоренса Риккелса
д-ра Атула Гаванде
д-ра Майкла Цоллнера
д-ра Криса Оффатта
д-ра Эми Барретт
Контактные линзы (нем.).
Бруно придумывает немецкое слово «запонки» по образцу английского cufflinks. – Здесь и далее прим. перев.
На сленге профессиональных игроков прозвище «кит» имеет примерно тот же смысл, что в русском языке «дойная корова». Аналогично «акула» – это прикидывающийся простаком умелый игрок.
Позиция в триктраке, когда игрок заблокировал соседние пункты 2–6, а одна или более фишек противника оказались вне последнего пункта.
Удваивающий ставки кубик имеет на своих гранях шесть чисел: 2, 4, 8, 16, 32 и 64. В романе главы нумеруются в соответствии с этими числами.
Бар – бортик в центре доски для триктрака, разделяющий ее на две половины.
«Игра сзади» – тактика проигрывающего игрока, когда он продвигает свои фишки в глубь «дома» противника, чтобы затем ударить по его фишкам с заднего фланга.
Непереводимый каламбур: английское слово blot означает «блот» – и незащищенную фишку в триктраке, и мутное пятно на сетчатке глаза, которое возникло у героя романа.
Антифашистский оборонительный вал (нем.). Официальное название Берлинской стены в ГДР.
Берлинская стена (нем.).
На самом деле это имя джазового музыканта.
Я слышал, как русалки поют друг другу (нем.).
Т. С. Элиот. Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока. Перевод Н. Берберовой.
«Я его знаю. Я могу ему помочь». – «Назад, паскуда! Уж будь любезна!» – «Так позволь мне ему…» – «Я его отправлю в „Шаритэ“. Там о нем позаботятся». – «Я поеду с ним…» – «Даже не думай! Я больше не стану повторять!» (нем.)
Крупнейшая клиника Германии носит французское название «Шаритэ» (Charité), что значит «милосердие», но Бруно послышалось английское слово «charity» – «благотворительное учреждение».
Автор намекает на историю с похищением в 1971 году внучки американского миллиардера Патти Херст, которую первые два месяца держали с завязанными глазами в шкафу, отчего у заложницы притупилось желание сопротивляться.
Пункт номер 20 в «доме» игрока или пункт номер 5 у его противника.
Пункты номер 7 и 18 около бара, расположенные вне «дома» каждого из игроков.
Спросите у него, не хочет ли он увидеть результаты радиологического обследования или устного диагноза будет достаточно. В таких случаях снимки только нервируют пациентов (нем.).
Бруно повторяет финальную реплику героини классического голливудского фильма «Бульвар Сансет» (1950), обезумевшей кинозвезды в исполнении Глории Свенсон, которой чудится, будто ее приглашают сниматься в новой картине режиссера Сесила Демилля.
Он может, если захочет, обратиться за консультацией к хирургу, но это ничего не изменит. Впрочем, существуют различные виды паллиативной терапии, которая может смягчить непосредственные симптомы (нем.).
«Chez Panisse» («У Панисса») – модный ресторан высокой кухни в Беркли, названный в честь персонажа французского кинофильма.
Джордж Макдональд Фрейзер (1925–2008) – британский писатель, киносценарист, автор серии историко-приключенческих романов об английском солдате Гарри Флэшмене, который, хоть и был «трусом, негодяем и
