По начавшемуся уже воспалительному процессу тканей хирург, осматривавший беднягу, заключил, что необходима операция. Она была тут же произведена, после чего ослабевшего старика положили на койку, и он скоро уснул, а проснувшись, увидел, что перед ним сидит тот самый хирург, который лишил его правой ноги.
– Так вот как пришлось нам встретиться! – сказал доктор, серьезный, высокий человек с грустным взглядом. – Узнаете ли вы меня, мистер Стильтон? – Я – Джон Ив, которому вы поручили дежурить каждый день у горящей зеленой лампы. Я узнал вас с первого взгляда.
– Тысяча чертей! – пробормотал, вглядываясь, Стильтон. – Что произошло? Возможно ли это?
– Да. Расскажите, что так резко изменило ваш образ жизни?
– Я разорился… несколько крупных проигрышей… паника на бирже… Вот уже три года, как я стал нищим. А вы? Вы?
– Я несколько лет зажигал лампу, – улыбнулся Ив, – и вначале от скуки, а потом уже с увлечением начал читать все, что мне попадалось под руку. Однажды я раскрыл старую анатомию, лежавшую на этажерке той комнаты, где я жил, и был поражен. Передо мной открылась увлекательная страна тайн человеческого организма. Как пьяный, я просидел всю ночь над этой книгой, а утром отправился в библиотеку и спросил: «Что надо изучить, чтобы сделаться доктором?» Ответ был насмешлив: «Изучите математику, геометрию, ботанику, зоологию, морфологию, биологию, фармакологию, латынь и т. д.» Но я упрямо допрашивал, и я все записал для себя на память.
К тому времени я уже два года жег зеленую лампу, а однажды, возвращаясь вечером (я не считал нужным, как сначала, безвыходно сидеть дома 7 часов), увидел человека в цилиндре, который смотрел на мое зеленое окно не то с досадой, не то с презрением. «Ив – классический дурак! – пробормотал тот человек, не замечая меня. – Он ждет обещанных чудесных вещей… да, он хоть имеет надежду, а я… я почти разорен!» Это были вы. Вы прибавили: «Глупая шутка. Не стоило бросать денег».
У меня было куплено достаточно книг, чтобы учиться, учиться и учиться, несмотря ни на что. Я едва не ударил вас тогда же на улице, но вспомнил, что благодаря вашей издевательской щедрости могу стать образованным человеком…
– А дальше? – тихо спросил Стильтон.
– Дальше? Хорошо. Если желание сильно, то исполнение не замедлит. В одной со мной квартире жил студент, который принял во мне участие и помог мне, года через полтора, сдать экзамены для поступления в медицинский колледж. Как видите, я оказался способным человеком…
Наступило молчание.
– Я давно не подходил к вашему окну, – произнес потрясенный рассказом Ива Стильтон, – давно… очень давно. Но мне теперь кажется, что там все еще горит зеленая лампа… лампа, озаряющая темноту ночи. Простите меня.
Ив вынул часы.
– Десять часов. Вам пора спать, – сказал он. – Вероятно, через три недели вы сможете покинуть больницу. Тогда позвоните мне, – быть может, я дам вам работу в нашей амбулатории: записывать имена приходящих больных. А спускаясь по темной лестнице, зажигайте… хотя бы спичку.
11 июля 1930 г.
Дорога никуда*
(Роман.) Впервые – в издательстве «федерация», М., 1930. Печатается по этому изданию.
В 1926 году в Москве на выставке английской гравюры была представлена работа Джона Гриввуда (род. 1885) «Дорога никуда». Она подсказала Грину новое название и один из эпизодов романа «На теневой стороне», над которым он тогда работал.
Мейсонье, Жан Луи Эрнест (1815–1891) – французский художник.
Хаггард, Генри Рейдер (1856–1925) – английский писатель.
Ричард I, прозванный Львиное Сердце (1157–1199), – английский король.
Шканцы – часть верхней палубы судна, место для парадных построений команды.
Инфернальная женщина (от лат. слова infernalis – адский) – «адская», «роковая» женщина.
Цейхгауз – помещение для хранения запасов обмундирования, снаряжения, оружия, провианта и т. д.
Автобиографическая повесть*
Впервые главы повести были опубликованы: «Бегство в Америку» и «Охотник и матрос» в журнале «Звезда» № 2, 1931, «Одесса» – «Звезда» № 3, 1931, «Баку» – «Звезда» № 4, 1931, «Урал» – «Всемирный следопыт» № 12. 1930 (в сокращении), «Севастополь» – Звезда. № 9, 1931. Отдельным изданием «Повесть» вышла в «Издательстве писателей в Ленинграде» в 1932 году. Печатается по этому изданию.
В середине двадцатых годов А. С. Грин написал несколько автобиографических рассказов: «Случайный доход», «Золото и шахтеры», «По закону», «Смертельный декофт» (пока не найден) и др., но вряд ли можно говорить, что уже в это время писатель задумал «Автобиографическую повесть».
К работе над «Повестью» Грин приступил в начале 1930 года. Первоначально в рукописи он озаглавил ее «На суше и на море», дав подзаголовок «Автобиографические очерки А. С. Грина». Есть сведения, что он также хотел назвать ее «Книга о себе» (по другому источнику – «Легенда о себе»). Название «Автобиографическая повесть» дано «Издательством писателей в Ленинграде».
К «Автобиографической повести» не следует относиться, как к безусловно документальному повествованию. Свидетельства современников и архивные материалы, которыми располагают исследователи, позволяют обнаружить немало фактических неточностей и ошибок, связанных нередко с тем, что автора просто подводила память. Но прежде всего надо иметь в виду, что, работая над «Повестью», Грин не просто вспоминал события прожитой им жизни, а хотел также нарисовать картины своей эпохи. В результате «Повесть» написана как бы в двух планах: с одной стороны, главным героем ее является сам А. С. Грин, она рассказывает о его детстве и юности, о годах его бродяжничества, с другой, – она полна всевозможных отступлений, рассказов о других людях и событиях, в которых писатель сам не участвовал или свидетелем которых не был. Поэтому, как ни камерна книга по своей теме, все же это не автобиография А. С. Грина, а именно «Автобиографическая повеет ь», в которой писатель обобщил увиденное им на рубеже двух веков.
В «Повести» не нашел отражения период жизни Грина между «Уралом» и «Севастополем». По возвращении с Урала Грин некоторое время работал банщиком на станции Мураши, весной уехал под Котлас, но вскоре вернулся, потом работал на барже судовладельца Булычова. Оставшись вновь без работы, Грин решился пойти добровольцем в солдаты. В неоконченном автобиографическом очерке «Тюремная старина» он писал: «Моя служба прошла под знаком беспрерывного и неистового бунта против насилия… При малейшей попытке заставить меня чистить фельдфебелю сапоги или посыпать опилками пол казармы (кстати – очень чистой), или не в очередь дневалить, я подымал такие скандалы, что не однажды ставился вопрос о дисциплинарных взысканиях…
Лагерные занятия прошли хорошо. Между прочим, я брал из городской библиотеки книги. Однажды к моей постели подошел взводный, развернул том Шиллера и, играя ногами, зевая, грозно щурясь, ушел. Я был стрелком первого разряда. „Хороший ты стрелок, Гриневский, – говорил мне ротный, – а плохой солдат…“»
В армии Грин познакомился с эсерами, посещал занятия на конспиративных квартирах, разбрасывал во дворе казармы эсеровские листовки. В ноябре 1902 года Грин бежал из батальона и перешел на нелегальное положение.
В. П. Калицкая в воспоминаниях сообщает: «Сначала он (Грин. – В. С.) приехал в Симбирск, оттуда его отправили в Нижний Новгород. По тому интересу, какой Александр Степанович проявлял к подпольной работе, его сочли пригодным для террористической организации. Отправили в „карантин“, в Тверь. Это означало, что он должен просидеть там, ничем не обращая на себя внимания, две-три недели. За это время выяснилось бы, следит за ним полиция или нет. Если бы слежки не оказалось, то партия направила бы его в другой город и указала бы, над кем должен быть совершен террористический акт.
Александр Степанович вернулся в Нижний и отказался от взятой на себя обязанности. Партия решила, что для террористической работы он не годится, и отправила его в Саратов пропагандистом. Из Саратова Александра Степановича перевели в Тамбов, где он познакомился с Наумом Яковлевичем Быховским. Из Тамбова вместе с Быховским Александр Степанович переехал в Екатеринослав, а в августе 1903 года – в Киев. Был послан на один день с каким-то поручением в Одессу, а оттуда переведен в Севастополь».
Работая над «Повестью», А. С. Грин вспомнил легенды, распространявшиеся о нем в литературных кругах, и поэтому решил написать к ней предисловие под названием «Легенда о Грине». Рукопись предисловия он отправил критику Ц. Вольпе, но она так и не увидела свет. В статью Ц. Вольпе о Грине (Александр Грин. Рассказы. 1935) включен небольшой отрывок из предисловия, приведенный во вступительной статье к настоящему изданию (т. 1, стр. 3).
