в деревне имелся ещё переговорный пункт, где можно было заказать телефонный разговор с любым абонентом. Кроме того, городские телефоны были установлены в домах некоторых местных жителей, и они обычно не отказывали, когда кто-то просил у них разрешения позвонить. То есть, когда Андрей уезжал на дачу, связаться с ним я не могла, в то время как у него была уйма возможностей позвонить мне, но которыми он никогда не пользовался, чтобы я не изобличила его в пьянстве.
Чтобы вернуться в тот же день в Москву, из деревни следовало выехать в девять часов утра на проходящем автобусе. То есть не позднее половины десятого муж должен был уже оказаться в зоне доступа телефонной сети. Но этого не произошло.
Поначалу я даже не забеспокоилась. Зная безалаберность мужа, я подумала, что, вероятно, он забыл зарядить телефон. Поэтому я продолжила заниматься домашними делами, но для успокоения совести периодически продолжала набирать телефонный номер мужа, но не получала никакого ответа.
Когда время приблизилось к пяти часам, я стала поглядывать в окно, ожидая увидеть Андрея, идущего к подъезду, но напрасно. Его не было.
Прошёл ещё час. Муж не появился и не отвечал на телефонные звонки. Я стала нервничать, но не сильно, потому что подумала, что, возможно, муж договорился с кем-нибудь из соседей, которые должны были ехать в Москву на своей машине, чтобы те захватили его с собой. Такая вероятность тоже существовала, и это надо было учитывать. И в этом случае они могли выехать из деревни после обеда или ещё позже, и поэтому Андрей мог появиться дома только к ночи. Но, правда, эта теория не объясняла того, почему телефон мужа всё ещё находится вне зоны действия сети. Но опять же, я успокаивала себя тем, что, вероятно, аппарат разрядился.
К девяти вечера я уже места себе не находила. Так поздно муж не возвращался из деревни никогда, и это означало, что случилось что-то плохое. Может быть, автобус попал в аварию, и Андрей сейчас находится в больнице, и ему нужна помощь.
И я уже не думала о том, что завтра мне нужно выходить на работу, а моему восьмилетнему ребёнку предстоит остаться дома в одиночестве. Меня беспокоило лишь отсутствие мужа, с которым однозначно что-то случилось.
Я ходила по комнате, не находя себе места. Нужно было что-то делать, куда-то звонить, или, ещё лучше, самой ехать в деревню, чтобы выяснить, что там произошло. Но завтра утром мне нужно было появиться на работе, а начальница не слишком-то жаловала меня хорошим отношением. Отпроситься у неё было такой проблемой, что проще было решать все свои личные дела ночью. Да только ночью до деревни не доедешь и не дойдёшь. И я решила, что нужно звонить в милицию.
На часах была уже половина десятого, когда я стала обзванивать все районные отделы милиции Калужской области, пока мне не удалось выяснить телефон участкового той деревни, где находилась дача мужа. И тогда я позвонила участковому.
Извинившись за поздний звонок, я представилась и попросила его о помощи.
– А я ведь видел Вашего мужа сегодня днём, – ответил мне участковый, не проявляя ни малейшего беспокойства.
– Возможно, Вы видели его утром на автобусной остановке, – предположила я. – Понимаете, он должен был сегодня вернуться домой, потому что мой отпуск уже закончился, и с завтрашнего дня некому приглядывать за нашей восьмилетней дочерью, у которой сейчас каникулы. Муж не мог этого забыть! И если он до сих пор не приехал в Москву, значит, с ним что-то случилось!
– Но когда я видел Вашего мужа, мне не показалось, что он куда-то уезжает, – возразил участковый. – Я видел его днём, и никакой дорожной сумки при нём не было.
– Но, возможно, он поехал в Москву позже с кем-нибудь из соседей на машине. Поймите, Андрей знал, что я его жду, и что с завтрашнего дня дочь остаётся одна. Он не мог не приехать! С ним что-то случилось! Пожалуйста, сходите в дом к его матери и узнайте у неё, когда Андрей уехал, а я Вам позже перезвоню. Мне очень неловко Вас беспокоить, но, поверьте, без серьёзной причины я бы никогда этого не сделала, – попросила я участкового, и мы договорились с ним созвониться через час.
И весь этот час я пила успокоительное, готовясь услышать самые худшие известия. Я не укладывала дочь спать, и сама не готовилась к предстоящему рабочему дню. Я думала лишь о том, что завтра мне нужно будет ни свет ни заря ехать в Калужскую область и искать мужа в какой-нибудь районной больнице. И это в лучшем случае. А о худшем я не могла даже думать. И через час я снова набрала номер участкового.
– Спешу Вас успокоить, – радостным голосом произнёс сотрудник милиции, услышав мой голос. – С Вашим мужем всё в полном порядке. Он жив и здоров. И сейчас он дома вместе со своей мамой, которая тоже в полном порядке.
– А почему он всё ещё в деревне? – не веря услышанному, произнесла я. – Он же должен был сегодня вернуться в Москву!
– О его планах я ничего не знаю, – добавил участковый, – но я объяснил Андрею, что его жена беспокоится, и просил его связаться с Вами. Так что завтра он Вам позвонит и сам всё объяснит.
– Спасибо, – каменным голосом ответила я, кладя трубку городского телефона на место.
Я ничего не понимала. Почему Андрей до сих пор был в деревне? Он же прекрасно знал, что он нужен здесь, что я его жду и волнуюсь! Наверное, автобус отменили, и он не смог выехать из деревни. Но почему же в таком случае он не позвонил мне и не предупредил, что возникли непредвиденные обстоятельства? Почему он не подумал обо мне и об Алёне?
Всё это было странно. Но, по крайней мере, он не попал в аварию, а всего лишь задержался по какой-то неведомой причине.
Время было поздним, и нужно было укладываться спать. Я объяснила дочери, что завтра ей предстоит провести день одной, потому что папа приедет чуть позже, а маме нужно на работу. А затем и сама стала готовиться ко сну. Я легла спать, а утром с тяжёлым сердцем оставила дочь одну, успокаивая себя тем, что завтра её отец вернётся домой.
Весь день я ждала телефонного звонка от мужа с объяснениями и сообщением о том, что он уже в Москве, и сейчас они с Алёной вместе гуляют, пьют чай или просто смотрят телевизор. Меня устроил бы любой
