показывала клыки. Собака, которую она так глупо дразнила, зная наперед, что цепь не выдержит.
– Что, понравилось трогать меня? – зарычал Ян, не ослабляя хватки.
Фаина теряла сознание от боли, но все еще держалась, сцепив зубы.
– Послушай, Фаина, и запомни простую истину: я делаю все, что хочу, и ни тебе, ни кому-либо еще, включая самого бога, силенок не хватит повлиять на ход событий, предопределенной мною. Будь ты не так глупа, давно бы поняла, что не стоит мешаться у меня под ногами.
Он грубо оттолкнул Фаину, но она, ударившись о тумбу ногой, сразу же бросилась обратно, чтобы атаковать. Ян уклонился без особых проблем, схватил девушку в охапку, и между ними началась жестокая потасовка, в ходе которой оба повалились на пол, опрокинув некоторые вещи с полок. Фаина не сдавалась довольно долго, кусала, била и рвала одежду, но Ян побеждал, что было вполне естественно при его комплекции, и вскоре подмял соперницу под себя.
– Сейчас я сломаю тебе палец, Фаина.
– Нет, пожалуйста! Нет!
– Я давно мечтаю тебя как следует проучить, ведь по-хорошему ты не понимаешь.
– Нет, нет, прошу, я умоляю тебя! Нет! Не надо, Ян!!!
Он расхохотался, сжимая ее ладонь, и в следующий миг исполнил обещанное. Если бы Фаина не закричала так громко, она могла бы услышать характерный хруст, с которым безымянный палец принял неестественное положение. Невиданная прежде боль окатила руку, а затем и голову. Несколько мучительных мгновений глаза не видели ничего, кроме непроницаемого белого экрана, а в ушах звенело. Однако сильная боль длилась недолго, вскоре она стала терпимой, если не прикасаться к поврежденной кисти.
Девушка неуклюже отползла, прижимая ладонь к груди, отбиваясь ногами от чудовища, которое медленно следовало за нею. Другой рукой она нащупала поблизости нечто тяжелое, и когда Ян снова навалился на нее, схватила и нанесла удар прямо в висок. Тяжелый гипсовый бюст, запятнанный кровью, громыхнул и покатился. Красное и теплое текло с лица мужчины прямо на ее лицо, бежало без остановки. Ян улыбался, прижимая ее к полу, и прожигал глазами насквозь.
«Это невозможно!»
– Так что, Фаина, хотела бы заняться любовью со мной и Кириллом, или тебе нужен только я?
– Ублюдок! – завыла она, почти ничего не видя перед собой из-за крови и слез. – Ненавижу тебя! Не-на-ви-жу те-бя!
Ян наслаждался происходящим. Его переполняли животная страсть, изумление и глубокое удовлетворение. Негативные эмоции Фаины оказались бензином для костра, который вечно горел внутри и вокруг него. Ему было мало. Он хотел еще, но забыл, что способен перегнуть палку, даже не заметив этого. Она ненавидит его… разве можно услышать нечто более приятное, более естественное?
– Говори! Говори еще что-нибудь! – взревел он и схватился за сломанный палец, но девушка не сумела издать членораздельных звуков.
Зато ее крик приятно оглушал. Ян нависал над нею, его ноздри гневно трепетали, а глаза, залитые кровью, рыскали по ее лицу, впитывая каждую эмоцию, каждый взрыв боли. Он не мог насытиться ее страданием. Он умел только мучить, потому что его создали лишь для этой цели. С нею он всегда безупречно справлялся.
– Сволочь, – зашипела Фаина, немного придя в чувство.
– Да-а-а-а-а.
– Сукин… сын…
– Да, да, да!
– Отродье!
Все человеческое, что оставалось в Яне, восстало от этих слов, и он не мог больше сдерживаться. Не обращая внимания на кровь, он опустился, чтобы поцеловать ее, и начал с шеи. Чтобы она не молотила его руками, Ян раскинул их по обе стороны, как крылья бабочки, и каждое крыло руками-иглами приковал к полу в районе локтевого сгиба. Распятая перестала трепыхаться, лишь тяжело дышала прямо на ухо. Безупречная, подчиненная, доступная… Несомненно, самый интересный из всех его экспонатов.
Нежная гладкая кожа, на шее такая тонкая, что просвечивают молочно-голубые вены, а при небольшом усилии ее можно порвать зубами. Густые ароматные волосы, резкая линия подбородка, выступающие ключицы… Мужское начало Яна хотело касаться всего этого великолепия, нюхать и гладить… От мысли, что вся она сейчас подвластна ему, что он может делать с нею, что захочет, и остаться безнаказанным, Ян возбудился. Он сам не заметил, как разорвал на ней майку, и она с ужасом закрыла руками грудь, инстинктивно сжала колени. Подбираясь рукой к самой заветной части женского тела, Ян наклонился, чтобы коснуться ее плотно сжатых губ. Она дрожала, но нехотя ответила ему. А в следующий миг укусила за губу так остервенело, что новая порция крови хлынула ей прямо на лицо, а Ян отшатнулся, ошарашенный ее решимостью.
Фаина воспользовалась этим и сбежала из проклятой комнаты. У себя она первым делом заперлась и оттерлась от чужой крови. Затем накинула первую попавшуюся на глаза толстовку, чтобы скрыть ушибы, синяки и ссадины. Медленно поднесла к глазам руку с неестественно согнутым и словно бы болтающимся на куске кожи пальцем. Он онемел, и боли почти не было. Наверное, нужно было вправить его, но Фаина не могла и подумать об этом. Здоровой рукой она схватила сотовый и выскочила на лестничную клетку.
Перепрыгивая через несколько ступенек (в школе они точно так же опасно бежали в столовую после третьего урока), попыталась дозвониться в скорую, в органы – безрезультатно. Вызов шел, но трубку никто не брал. Фаина сунула телефон в задний карман. Тщетные попытки. Не стоит надеяться ни на кого, кроме себя. Надо бежать, и как можно скорее. Неважно, куда, лишь бы подальше от этого места. И желательно в сторону ближайшей больницы.
Пока она бежала, встречный ветер сдувал с ее побитых крыльев последнюю пыльцу иллюзий, навязанную в лечебнице. Инесса Дмитриевна ошибалась буквально во всем. Теперь это очевидно. То, что произошло только что – окончательный и бесповоротный крах. Теперь либо побег, либо полное подчинение.
Ну, вот и случилось самое страшное – они покалечили друг друга. Такой вариант событий долгое время оставался самым очевидным и предсказуемым. И он наступил, но что будет дальше – до сих пор неясно. Ее реакция подстегивает Яна. Когда она кричала, он выглядел так, словно пожирал весь ее страх и боль как самое вкусное блюдо. Он рычал от удовольствия, выпотрошив их из нее.
Фаина прибежала на остановку, затравленно озираясь. Села ждать автобус, убаюкивая поврежденную руку. Палец необходимо вправить. А если это не перелом, а вывих? Вывих тоже вправляют. Или оставить это врачу? А доберется ли она до больницы? Позволят ли ей? Или, может, палец начнет заживать сам по себе? Его ведь Ян сломал, а не кто-то другой. Уже известно, что раны, нанесенные им, заживают быстрее обычных. Как это объяснить рационально – абсолютно неясно. Но факт остается фактом.
Фаина решила ничего не трогать, чтобы ненароком не усугубить. На улице не было прохожих – ни одного. Дороги были пустыми,
