и попросил через полтора часа доставить горячие блюда.
– Дамы и господа! Минуту внимания! – бодро сказал он. – Отвлекитесь друг от друга и от напитков. Предлагаю всем покинуть этот холл. Я вам быстренько покажу мое скромное жилище и – за стол! Стол уже скучает без нас! Да и мы, гляжу, тоже погрустнели вдали от него.
Гости согласно засмеялись.
– С грустью хорошо бороться за столом, – весомо сказал Гроза, внушительно посмотрел на всех и потер одну о другую здоровенные пухлые ладони.
Буздяк хихикнул и тоже потер свои узенькие ладошки.
Малюта, цепко взяв Гризли под руку, переводила ему слова присутствующих. Тот улыбался и радостно кивал ей и Гвазаве. Он был явно доволен началом банкета, поглаживал Малюте ручку, а та источала из своих бесстыжих глаз пламенное обожание.
– С вашего разрешения пойдем против часовой стрелки. Я как-то привык все делать против, – сказал Гвазава. – Ванная, кабинет, кухня, столовая, в которой мы задержимся пока всего на минуту, лоджия – кстати, в длину 19 метров, потом спальня для мистера Гризли, если он соблаговолит остановиться у меня, потом туалет, моя спальня и маленький сюрприз в конце.
Когда Малюта перевела, мистер Гризли воскликнул по-русски:
– О! Сюрпрайз! Это карашо! Это вэри карашо!
Савва понимал, что ничем особенным он гостей не удивит, разве что припасенным напоследок сюрпризом, но пусть они перед обедом разомнутся.
Не будем утомлять читателей перечислением всех новомодных штучек, которыми была напичкана квартира, – их в любом салоне навалом. В ванной – обыкновенная «Джакузи», а вот унитаз был оригинальный, с подогревом, компьютером и дисплеем, на который тут же выдавался результат экспресс-анализа мочи и рекомендации по сдвижке кислотно-щелочного баланса в ту или иную сторону. Почти все гости незамедлительно пожелали узнать о рН своей мочи, и до конца осмотра оживленно обсуждали состояние своего здоровья друг с другом.
– А где вы такой достали? – спросила Валентина Семеновна.
– В Японии. Японская техника – самая надежная.
– Кеша! – обратилась Валентина Семеновна к мужу. – Нам такой нужен?
Иннокентий Порфирьевич задумчиво пожевал губами.
В кабинете был камин, демонстрировать работу которого в это время года было излишне. На стеллажах красиво, как полки на Гатчинском плацу, стояли тома энциклопедий, собраний сочинений и древних фолиантов.
– О, «Британская энциклопедия»! – пощелкал по корешкам толстыми пальцами мистер Гризли. – У нас далеко не у каждого есть она. У меня есть.
Малюта перевела присутствующим основные мысли британского гостя.
– Кеша, – обратилась Валентина Семеновна к мужу.
Тот пожевал губами и сказал:
– Зачем она тебе? Она же на английском.
– О! – снова воскликнул мистер Гризли. – Урусов! Князь Урусов. «Книга о лошади». Два тома. Это раритет. Это лучшая книга о лошади в мире!
Малюта дословно перевела. Валентина Семеновна снова беспокойно взглянула на супруга, но, увидев его жующие губы, успокоилась.
Савва с благодарностью взглянул на мистера Гризли и в порыве великодушия сказал:
– Мистер Гризли, дарю ее вам! А перевести ее на английский вам поможет наша прелестная Оленька.
– Какие миленькие обои! – зашумела Малюта. – Это что, самоклеющаяся лента? Да это же лиры! Господи, да это же лиры! – Малюта захохотала. – Лиры! Итальянский зал! Кабинет муз!
– Пг-релестно, – прокартавил Зеленер, заставив в какой уже раз Валентину Семеновну вцепиться в суровую руку мужа.
– Это оригинально, мистер Гвазава! – воскликнул по-английски мистер Гризли (Малюта перевела). – Я, пожалуй, у себя тоже каминный зал оклею рублями. У вас какая самая большая купюра – пятьсот? Вот ими.
– У него каминный зал десять метров на десять и в высоту четыре с половиной, – пояснил Гвазава гостям размер замысла. – Зачем оклеивать? Вы ими лучше, мистер Гризли, топите камин. Они прекрасно горят, как березовые поленья.
Гости довольно засмеялись.
– Да, я знаю, что быстрее всего можно спалить российские рубли, – согласился мистер Гризли. – Меня ваши соотечественники не перестают удивлять.
– А вот это каминный столик для щипцов. Уральский гранит, инкрустирован, если можно так выразиться, коллекционными монетами – от цента до доллара.
– Оригинально! Оригинально!
– Мы тут задержались, господа. Проследуем далее. Ну, это кухня как кухня. Все самое обычное. Пластика нет. Дерево. Это столовая. Прошу не смотреть и не вдыхать, а то, боюсь, слабые останутся здесь. Не волнуйтесь, через десять минут мы уже будем за этим столом.
– Стол из Австрии? Тот самый? – спросил мистер Гризли.
– Тот самый.
– Я, пожалуй, тоже закажу себе такой, – почесал ухо Гризли. – Конечно, мне надо будет немного побольше. Мест на сорок. А то не будет смотреться в моей столовой.
– У него столовая двадцать метров на десять, потолки под небесами, а в окнах Ла-Манш, – пояснил замысел Гвазава.
– Кеша! – не унималась завистливая Валентина Семеновна.
Кеша жевал губами и сопел. Двадцать на десять с потолками – еще ладно, но где он ей Ла-Манш возьмет! Он уже, наверное, жалел, что вновь сошелся с прежней супругой. С ее запросами с ней впору сходиться разве что самому Зевсу. Но, с другой стороны, не она, так Зойка.
Из столовой вышли в гигантскую лоджию, уставленную пальмами в кадках. Пальмы реагировали на людей и ежились. Проследовали в спальню мистера Гризли. Мистеру Гризли она очень понравилась. Он многозначительно поглядел на Малюту. Та многозначительно потупила глаза. Затем зашли в еще один туалет, уже с обычным унитазом, без подогрева и компьютера, предназначенный для более естественных надобностей. Столпились в Саввиной спальне. Спальня тоже была самая обыкновенная, правда, на компьютере можно было задавать освещенность и цветовую гамму комнаты, дезодорирование, музычку, от Вивальди и Дебюсси до медитативной восточной, по желанию – мужской или женский – шепот, вздохи и вскрикивания, менять форму, жесткость и температурный режим матраца, ширину, длину, высоту и угол наклона, а также период и амплитуду покачивания дивана, включать массажер, противомоскитную сетку и балдахин. Создавалось впечатление, что можно было заказывать даже сны.
– Это дань будущей хозяйке дома, – сказал Гвазава, демонстрируя, как раскладывается и складывается балдахин из настоящего синего китайского шелка на четырех резных столбиках из слоновой кости.
– А что, такая уже имеется? – округлила глазища Малюта. – Можно присесть? – указательным пальчиком она попробовала упругость постели. – А при-ле-ечь?
«Эх!» – подумал не один только Гвазава.
– Кеша! – ужасным шепотом сказала мадам Сидорова. Ей было, видимо, уже дурно.
Иннокентий Порфирьевич цыкнул зубом и незаметно дернул супругу за руку.
– Ну, а теперь, господа, обещанный сюрприз! Прошу вас! – Савва вывел гостей в холл, подвел их к глухому углу на стыке двух спален, нажал на что-то в стене и стена поехала вправо.
– Ой, у меня, кажется, уже едет крыша! – засмеялась Малюта.
Гризли уже был без ума от ее остроумия и чертовски привлекательного славянского тела. Да,
