В 1952 году он начинает систематизировать отобранные из дневников материалы, распределяя их по трем основным разделам:
1. «Дорога к другу», где собираются лирические записи биографического характера, анализируются важнейшие события и переживания собственной жизни, оказавшие влияние на формирование его личности
2. «Раздумья», содержащие размышления автора преимущественно по вопросам общественной жизни, литературы, искусства, раскрывающие его понимание искусства как творческого поведения.
3. «Зеркало человека», в который включаются: 1) короткие новеллы о животных; 2) миниатюры о лесе, написанные во время работы над «Корабельной чащей»; 3) поэтические наблюдения в природе по временам года; 4) философские записи о человеке и природе.
Записи, отобранные для книги, проходили серьезную авторскую обработку, или, по терминологии Пришвина, «шлифовку»; но даже на нолях записей, прошедших шлифовку, в рукописи можно встретить авторские пометки: «доработать», «не так написалось», «изобразить очень кратко», «изложить по-другому» Пришвин действительно «выделывал „Капель“» (разрядка наша – В. К.), добиваясь предельной выразительности и точности в передаче мысли, кристаллизации ее формы.
В начале работы Пришвин располагал материал внутри разделов в хронологической последовательности, но в дальнейшем он все больше склонялся к построению книги по тематическому принципу. Подразделения по годам были оставлены им лишь в двух первых разделах, но и в них он часто нарушал хронологию, группируя записи разных лет, развивающие одну и ту же мысль или близкие по теме Таковы, например, объединенные одной мыслью и получившие общее название записи «Альдонса и Дульсинея», «При чтении „Фауста“», «Моя астрономия». Таковы и тематические подборки «Грибники», «Дневник шофера», «Ум животных».
Пришвин готовил к книге общее предисловие, которое помогло бы читателю уяснить его замысел: через дневники, говоря как будто бы о себе, «оставить завещание о душе своей для будущих поколений…» (Собр. соч. 1956–1957, т. 5, с. 727–728).
Название новой книге было дано Пришвиным не сразу. «Капель», «Новая капель», «Дорога к другу» – так называл он ее, пока в 1953 году не остановился на заглавии «Глаза земли». Оно было взято им из его книги «Календарь природы», – в одной из новелл автор объяснял, что в народных поверьях глазами земли называют озера, незамутненные воды которых особенно чутки к свету. Теперь это название приобретает более широкий смысл, становится поэтическим символом, или, по любимому выражению Пришвина, «указующим перстом», помогающим ему ввести читателя в философские глубины его книги о жизни, вникнуть в «поэтическое изучение природы с целью установления своего родства с ней».
Художник, обладающий способностью «вживаться в природу» (эту способность Пришвин определял как ключ к своему творчеству), предлагает читателю «всмотреться в нее, как в зеркало», в котором человек может увидеть свое настоящее лицо.
Пришвин видит человека в единстве с природой, пишет об их родственном взаимодействии, где руководящая роль принадлежит человеку, царю природы, творящему в ней свое «небывалое». Степень духовной зрелости человека он определяет его готовностью к содружеству с природой, к сотворчеству с ней. Мысль Пришвина обращена к человеку будущего. Автор открывает перед ним безграничные просторы возможностей, он провидит их в «перспективе нарастающей мощи восходящего в единстве своем человека, способного в будущем повелевать вселенной».
Эту основную мысль автор проводит через все разделы своей книги, она придает ей единство и законченность. Книга звучит гимном человеческому разуму. Пришвин восхищается способностью человека создавать бессмертные творения, оставляя их для будущих поколений; он верит, что «каждый из нас должен найти собственное полезное место в общем творчестве мира» (наст, изд., т. 7, с. 450).
В сентябре 1951 года публикуется тематическая подборка из книги «Глаза земли» – «Последние грибы» (Огонек, № 39), в апреле 1952 года – часть из ее подраздела – «Времена года» (Комсомольская правда, 1952, 30 апреля).
Первые публикации вызвали одобрительные отзывы читателей. Пришвин записывает в дневнике: «Итак, „Весенние рассказы“ удались и открывают мне возможность за лето поднести юношеству „Капель“ в большом количестве» (Собр. соч. 1956–1957, т. 6, с. 574). В конце 1952 года он публикует еще одну часть «Времен года» – тематическую подборку «Поздняя осень» (Смена, 1952, № 23).
В 1953 году при составлении проспекта нового собрания сочинений, готовившегося к изданию Гослитиздатом, Пришвин включил в пятый том книгу «Глаза земли», указав ориентировочно ее объем в пятнадцать листов. В примечании к проспекту пятого тома он писал:
«В книгу входят поэтические произведения, иногда близкие к стихотворениям в прозе Тургенева, но часто более эпические, чем лирические. Этот особый жанр поэзии требует от автора большой зоркости и мгновенных решений при внутренней свободе. В наш скорый век этот жанр, подвижной и переменчивый, легко может находить себе место в повседневной печати и в то же время быть школой художника слова.
Вот почему том с этими произведениями требует особого внимания в художественном оформлении. Каждая вещица, как стихотворение, должна быть отделана заставками и концовками» (архив В. Д. Пришвиной).
Увидеть свою книгу напечатанной Пришвину не пришлось. Она была подготовлена к печати В. Д. Пришвиной и опубликована посмертно в 1957 году в пятом томе Собрания сочинений 1956–1957 годов и отдельной книгой в издательстве «Советский писатель». В том же году избранные места из книги были напечатаны в сборнике произведений Пришвина «Дорога к другу», изданном «Молодой гвардией».
Появление книги «Глаза земли» нашло отклик у писателей К. Феди-на, В. Инбер, Э. Казакевича, А. Яшина и многих других. В письме к В. Д. Пришвиной в 1957 году Б. Пастернак писал: «Я стал их читать и поражался, насколько афоризм или выдержка, превращенные в изречение, могут много выразить, почти заменяя целые книги» (Пришвина В. Д. Круг жизни. М., Художественная литература, 1981, с. 191). Глубина и емкость авторской мысли были отмечены К. Паустовским, который увидел в книге «Глаза земли» «труд, поразительный и огромный, полный поэтической мысли и неожиданных коротких наблюдений» (Паустовский К. Повесть о жизни, т. 2. М., Советская Россия, 1967, с. 593).
Рецензенты в статьях, появившихся в журналах и газетах, расценивали «Глаза земли» как итоговую книгу Пришвина (Горелов Ал. Время не властно. – Нева, 1957, № 12), обращали внимание на ее глубокую современность (Хмельницкая Т. Раздумья художника. – Литературная газета, 1956, 20 декабря), подчеркивали глубину и ценность размышлений Пришвина о жизни и искусстве (М о т я ш о в И. Кладовая творчества. – Новый мир, 1958, № 1).
За годы, прошедшие после ее первого издания, книга получила признание у читателей и высокую оценку исследователей. Идея сотворчества человека и природы, «динамического чувства Родины» как нравственной основы поведения человека, понимание творчества как способности раскрывать красоту, «делая ее солнцем добра», – все это позволяет считать книгу глубоко современной.
В настоящем издании «Глаза земли» печатаются по тексту Собр соч. 1956–1957, т. 5, сверенному с машинописным автографом, хранящимся в ЦГАЛИ.
Примером возьму Ж.-Ж. Руссо. – Работая над книгой «Глаза земли», Пришвин перечитывал «Исповедь» Жан-Жака Руссо (1712–1778), которого причислял «к самым большим людям» (дневник от 30 августа 1948 г, ЦГАЛИ).
Завтра отправляемся в Поречье. – В подмосковном санатории Поречье Пришвин отдыхал весной 1946 г.
На деревьях в Дунине… – Дунино – деревушка вблизи санатория Поречье, где Пришвин приобрел дом, в котором провел последние годы жизни (1946–1954). Ныне дом является Музеем М. М Пришвина, филиалом Государственного литературного музея.
Что-то вроде свадьбы Подколесина! – Пришвин сравнивает себя с героем комедии Гоголя «Женитьба» (1842).
И подарил Критской книгу – Книга «Жень-шень» была подарена Пришвиным Н. А Лебедсвой-Критской, прежней владелице дома в Дунине, в день покупки дома.
…вдруг вспомнилось Хрущево. – В Хрущеве Елецкого уезда Орловской губернии (ныне Липецкой области) Пришвин родился и провел свое детство.
Работа нависла. – Имеется в виду работа над романом «Осударева дорога».
Есть в осени первоначальной хрустальный день, – Пришвин перефразирует строки стихотворения Ф. И Тютчева (1803–1873) «Есть в осени первоначальной.» (1857). В дневнике от 1 апреля 1942 г. Пришвин записал: «И еще читал Тютчева Проследил, что в первых стихотворениях у него был параллелизм: природа и вслед за тем человеческая душа, а в последних совершенно природа и человек соединяются в единство. Я тоже так шел, достигнув совершенства в детских рассказах Но это единство не есть уступка природе, а сознание своего родства и высшего руководящего значения в мировом творчестве.
