процентов. И если он выживет, ему вообще нельзя будет пить, потому что после двух подобных кризисов ещё никто не выживал. И мы сделаем всё, что сможем. Но и Вы, со своей стороны, тоже должны приложить максимум усилий, чтобы помочь мужу справиться с его болезнью.
Со слезами на глазах я вышла из кабинета врача. Да, у меня не осталось ни капли любви к мужу, который на протяжении двенадцати лет обращался со мной как с бесправной рабыней, но мне было жаль его. Жаль, если он умрёт вот так, после очередной пьянки в таком молодом возрасте, когда остальные только начинают жить. Поэтому я решила сделать всё, чтобы помочь мужу снова встать на ноги. И для начала я обратилась к своему списку доноров, которых я планировала использовать для зачатия сына. Но только использовала я этих людей для того, чтобы собрать для мужа кровь необходимой группы.
Два с половиной месяца Андрей лежал в больнице. И каждый день по два раза (утром и вечером) я бегала к нему в больницу. Покупала парную телятину, отваривала ещё и пропускала два раза через мясорубку, отделяя бульон в отдельную ёмкость. Варила для мужа кисель и доставала нужные лекарства. Никто даже не представляет себе, как мне было тогда тяжело, ведь я же ещё и работала каждый день!
Алёна всё это время была предоставлена самой себе. У меня совершенно не оставалось на неё времени. И единственное, что я могла сделать для неё в этой ситуации, так это купить мобильный телефон, чтобы всегда быть на связи.
А моя любимая свекровь всё это время оставалась в деревне. И естественно, она знала о случившемся, потому что всё это произошло в её доме. Но единственное, что она сделала, так это уговорила одного из знакомых Андрея отвезти сына в больницу в Москву, потому что в сельской глуши ему вряд ли оказали бы необходимую медицинскую помощь. И после этого она посчитала свою миссию выполненной, продолжив отдыхать в деревне как ни в чём не бывало. И хотя я никогда не питала к этой женщине добрых чувств и её отсутствие всегда воспринимало как благо, но в тот период времени её помощь мне бы не помешала. И я позвонила свекрови (благо, к тому времени мобильная связь в их деревне стала налаживаться), чтобы попросить прервать свой летний отдых и вернуться в Москву, чтобы последить за Алёной, которой на тот момент не было и десяти лет.
– Как ты можешь мне это предлагать? – сразу же начала кричать на меня свекровь. – Если я сейчас уеду, то кто будет следить за картошкой? Её же колорадские жуки сожрут!
– Но Ваш сын в реанимации! Алёна с утра до вечера одна. А я не могу разорваться! Я и так практически не сплю. Мне каждый день необходимо готовить для Андрея диетическую пищу и дважды в день бегать в больницу! А я же ещё и работаю! – пыталась я достучаться до свекрови.
– У моего сына есть жена. И это – ты! И если с Андреем что-то случилось, то выхаживать его – твои обязанности, а не мои. И заниматься твоим ребёнком я тоже не намерена, – с полной уверенностью в собственной правоте процедила свекровь. – У Алёны есть мать, которая, как я понимаю, жива и здорова. А у меня картошка в огороде! Ты, что ли, будешь её химикатами обрабатывать? Мне и здесь есть чем заняться. А тебе стоит прекратить ныть и начать заниматься выхаживанием больного мужа!
Вот такими словами ответила мне свекровь. Правда, её речь содержала ещё ряд нецензурных выражений в мой адрес, но я посчитала нужным их опустить.
Признаться, меня сильно удивило поведение свекрови. И хотя я знала, что она – очень эгоистичная женщина, но я и предположить не могла, что ей будет настолько наплевать на здоровье единственного сына. Ведь если бы, не дай Бог, мой ребёнок оказался в реанимации, то я бы дневала и ночевала у его койки и не думала бы ни о какой картошке, и уж тем более не надеялась бы на то, что какая-то другая женщина позаботится о моём отпрыске.
Но матери Андрея важней было вырастить картошку в огороде, чем выходить собственного сына. Поэтому она со спокойной душой осталась в деревне и, забегая вперёд, сообщу, что в тот год она вернулась в Москву гораздо позже обычного, вероятно, выжидая, чтобы Андрей окончательно выздоровел и ей бы не пришлось о нём заботиться.
И только я продолжала бегать, словно белка в колесе. Я ещё сильнее похудела, а синяки под глазами стали ещё больше, и, глядя на меня, уже было непонятно, бегаю ли я в больницу, чтобы навестить больного мужа, или же мне самой нужна врачебная помощь.
Всё это время я надеялась на помощь многочисленных коллег и друзей Андрея. Я думала, что они будут навещать его в больнице, но никто не приходил.
Периодически родственники и знакомые мужа звонили мне, чтобы поинтересоваться самочувствием Андрея, и я честно им всё рассказывала, полагая, что в этих людях проснётся сочувствие, и они предложат свою помощь. Но вместо слов поддержки я слышала в ответ лишь следующее:
– Олеся, ты что о себе думаешь? Почему мужа не лечишь? Он уже столько времени в больнице, но до сих пор не поправился!
– Но я же не врач! Я же не могу сама его лечить!
– Ты – жена! Ты должна что-то делать!
– Я и делаю! Дважды в день я бегаю в больницу и выполняю все предписания лечащего врача Андрея! – оправдывалась я.
– Значит, ты мало делаешь, если твой муж до сих пор не выздоровел! Дай денег врачам или переведи его в другую больницу, если в этой его не могут вылечить!
– Но Андрей лежит в очень хорошей больнице! И он всё ещё не выздоровел лишь потому, что его состояние очень плохое. Ведь столько лет пил!
– Олеся, как ты можешь такое говорить? Ты ничего не делаешь, чтобы помочь своему мужу снова встать на ноги! И вместо того, чтобы сидеть сейчас рядом с ним, ты пытаешься очернить его, чтобы оправдать свою лень! Какая же ты бессердечная женщина!
Вот таким образом проходили все мои телефонные разговоры с приятелями и родственниками Андрея. Никто не поддерживал меня, никто не помогал. Все только упрекали в том, что я, якобы, ничего не делаю для скорейшего выздоровления их обожаемого Андрюшеньки.
И даже когда я навещала Андрея в больнице, его лечащий врач постоянно повторял мне:
