Сергей Трофимов
И тогда пришел ангел…
Каждый год, устав от холода своих сердец, люди зажигают огоньки на рождественских елках и начинают ждать чуда. Кто-то надеется на лучшие дни, кто-то молит о долгожданной встрече. Кому-то хочется здоровья, денег или признания заслуг. И, зажигая свечи, люди верят, что на этот раз небесный ангел не пролетит мимо их окон.
Каждый год в канун Рождества в Риге случается семь чудес — шесть маленьких и одно большое. Я знаю, вы скажете, что этого мало. Поверьте, мне тоже хотелось бы, чтобы их было больше. Но чудеса — не картошка, и их на килограммы не измеришь. Так уж повелось: семь чудес на Ригу, и точка. Видно, много в мире других городов и сел, где у каждого окна поджидают люди легкокрылого ангела.
В прошлом году одно из чудес произошло на моем участке — как раз, стало быть, там, где я мету тротуары и разгоняю метлой обрывки ваших ночных кошмаров.
В то утро к ребятам в приют пришла выпускница воскресной школы, и детей после завтрака собрали в большой игровой комнате, где в центре стояла нарядная елка с горящими лампочками и бумажными гирляндами. Всю дошкольную группу рассадили на низких скамеечках, и девушка, с Библией в руках, рассказала им о рождении Иисуса Христа, о вифлеемской звезде и трех волхвах. Малыши слушали ее, открыв глазки и пухленькие рты, а потом тянули руки и задавали свои детские вопросы.
— А правда, что ироды живы? — спросила Таня, у которой маму «посадили ни за что». — Когда нам отключили отопление, баба Маша сказала, что это сделали они. Ироды проклятые!
Дети одобрительно засмеялись и вопросительно посмотрели на девушку из воскресной школы.
— Царь Ирод умер и попал в ад за свои грехи, — ответила она, поправляя на груди белый бант. — Ваша няня имела в виду людей, которые забыли, что у них есть сердца.
— Но ведь детей избивают до сих пор, — выкрикнул Виталик. — Вот мы с Витькой попали в распределитель, и там…
— Замолчи! — оборвала его воспитательница. — Мы сейчас говорим о Рождестве.
И девушка рассказывала, каким великим и щедрым был Иисус, как он творил чудеса и исцелял людей. Витька толкнул Виталика в бок и тихо зашептал:
— Баба Маша говорила, что в ночь на Рождество случаются всякие интересные дела. Она сказала, что если мы будем вести себя хорошо, к нам может прилететь с неба ангел.
— Ну и что?
— А то! У него, между прочим, можно попросить, что хочешь! Я бы, знаешь, что попросил? Чтобы меня забрала к себе батькина сестра. Она живет у Лиелупе, почти на самом берегу. Представляешь? Пляж! Купайся все лето хоть до самой ночи…
Воспитательница погрозила им пальцем, и оба мальчика сосредоточенно уставились на девушку с белым бантом.
Виталик вспомнил мать и сестру. Его глаза затуманились от непрошеных слез. Так уж случилось, что два года назад сожитель матери разбил ему голову и выбросил за дверь. Был суд, и Виталика поместили в приют. Он пять раз убегал домой, и однажды мать, прижав его к себе, сказала, что если бы не алкоголизм, они жили бы нормальной семьей. И теперь Виталик знал, что ему спросить у ангела.
— А как он к нам пройдет?
— Что ты говоришь? — переспросил его шепотом Витька.
— Как ангел к нам пройдет? Баба Маша закроет дверь на ключ, а на окнах — решетки.
— Не знаю. Спроси вот у этой!
Виталик поднял руку, спросил об ангелах, и девушка сказала, что для них нет преград. Она присела с детьми, и ее голос зазвучал как серебряный колокольчик.
— А если я попрошу ангела о чем-то, он исполнит? — допытывался Виталик.
— Конечно, если просьба твоя будет чиста.
— Я попрошу его вернуть меня к маме!
И тогда все дети стали кричать наперебой о своих желаниях. И всем хотелось быть с мамой, жить в семье — в нормальной семье.
Потом был праздничный обед и тихий час. Никто, конечно, не спал. Все шептались об ангеле и Рождестве, а воспитательница бегала из палаты в палату, бранилась и грозила оставить детей без прогулки.
Пашка, сосед по койке, сказал, что хочет сфотографировать ангела на «кодаке». Он стащил аппарат из машины, которая привозила проверяющих из комиссии по надзору. Между прочим, Пашка воровал по-настоящему. У него это было в крови и перешло от отца по наследству. Виталик и Витька завидовали ему, потому что не помнили своих отцов и ничего о них не знали.
Пашка полез под матрац, вытащил оттуда плеер и лениво рассказал о вчерашнем деле:
— Эту штуку я взял у той девчонки, которая живет через два дома от нас. Она сидела, слушала музыку, а я ее по плечу тихонечко — тук-тук. Она сняла наушники, положила машинку рядом и спрашивает: «Мама, ты?» А я ей: «Нет, не угадала!» Она по скамейке рукой — цоп-цоп, а плеера уже и нет!
— Она же слепая! — с укором сказал Виталик.
— Зато батька у нее упакованный фирмач. На «мерсе» ездит с охраной. Он дочке новый плеер купит, а я за эту штуку получу деньжат и уеду к бабке в деревню. Зимой ей там скучно — не выгонит.
Уже во время прогулки, увидев в окне их няню, Виталик прокрался в административный корпус, но баба Маша говорила по телефону.
— Мишенька, — кричала она в трубку. — После работы сразу ко мне. Ты понял меня, мальчик? Если даже тебя снова отправят куда-то с поручением, все рвано приди ко мне. Да-да! Придешь, а там посмотрим.
Она говорила со своим приемным сыном. Ему исполнилось уже двадцать пять, но Виталик слышал от детей из старшей группы, что он был у нее слабоумным. Баба Маша устроила его грузчиком в какой-то магазин, и еще говорили, что хозяином этого магазина был папа той слепой девочки, у которой Пашка украл вчера плеер.
— Баба Маша, — спросил Виталик, когда она положила трубку телефона, — это правда, что если мы будем вести себя хорошо, то к нам прилетит сегодня ангел?
— Не знаю, милый. Прилетит ли? Им, ангелам, и без нас, наверное, дел хватает. Помню, мать нам такое говорила, что, мол, свечу надо поставить на окно и ждать его. Да, и доброе дело сделать перед этим. А ты беги во двор, гуляй… Не дай Бог, заведующая увидит!
Виталик и Витька решили поступить по всем правилам.
Свечи они достали в каморке сторожа, а с добрым делом немного не повезло. Когда они все рассказали Пашке, тот в общем-то не возражал. Он безропотно отдал плеер, но участвовать в возврате вещи отказался.
А еще через час Виталик отыскал слепую девочку в сквере — почти у самых трамвайных путей. Обученная колли водила ее по аллеям, не обращая внимания на других собак.
— Эй, подожди! Ты что-то потеряла, — сказал он девочке и сунул ей в руку плеер.
Она немного испугалась, а потом спросила:
— Зачем ты мне его вернул?
Виталик хотел было уйти, но в ее поблекших глазах застыла безнадежная грусть, и он рассказал ей об ангеле и о том, как они собирались встречать его у окон со свечами.
— А потом мы попросим его, и он исполнит наши желания.
— Как бы мне хотелось быть с вами, — прошептала она.
— Почему? У тебя же есть мать и отец!
И тогда он понял, каким бы оказалось ее желание. Девочку звали Светой, но света она не видела уже год, лишившись зрения после автомобильной аварии. Вокруг зажигались фонари, а они все рассказывали друг другу о своих делах и жизни. Умная колли бежала впереди, и все трое знали, что в такой чудесной компании бывать им раньше не приходилось.
Услышав быстрые шаги, Виталик оглянулся, но увернуться не успел. Высокая женщина в леопардовой шубе схватила его за плечо и сердито закричала:
— Ну что, урод, попался? Ах, ты, гнус! Слепую девочку грабить!
— Мамочка! Это не он! Не трогай его! Этот мальчик хороший и добрый!
— Рвань приютная! Я тебе покажу, как над людьми издеваться!
Женщина хотела ударить его, но Виталик рванулся вниз и в сторону. Рукав осенней курточки порвался. Колли заливалась лаем. Девочка рыдала.
Когда он отбежал на десяток шагов, Света бросила поводок и, протягивая руки, закричала:
— Виталик! Я к тебе приду! И мы вместе будем ждать у окна!
После ужина баба Маша начала беспокоиться о сыне. Она позвонила в магазин и, услышав в трубке пьяные голоса, расстроилась еще больше. Дети отнесли под елку туфельки для подарков и быстро улеглись по постелям. Они старались вести себя хорошо. И еще им хотелось быстрее остаться одним.
— Бедное дитя! — жаловалась сторожу баба Маша. — Неделю назад продавщицы послали Мишеньку ловить такси. Остановил он машину, отдал водителю листок, а там, значит, написано: «Ограбление! Гони деньги, пока жив». Так мальчишку чуть не избили. Я уж его хозяина и просила, и умоляла. А он говорит, что я ему и без того по гроб жизни обязана… Ох, не сидится мне, Саныч! Схожу я ему навстречу. Ты тут присмотри, если что. Ребятки заснули — хлопот тебе не будет.
— Да иди, чего там. Мне все равно ночь не спать.
Баба Маша оделась и ушла. Дети смотрели ей вслед из темных окон. А старик Саныч забрался в будку и больше из нее не выходил.
