Электричка неслась как птица, вагонные колеса выбивали чечетку, порой этот звук превращался в сплошное жужжание. Под это жужжание капитан Грунин то засыпал, то просто «клевал» носом, а когда голова клонилась все ниже и ниже, изредка просто вздрагивал. В этот момент мысли вновь и вновь приводились в «рабочее» состояние. Нет, у капитана Грунина были не только недруги, но и друзья. И трудно сказать, кого было больше. Как бы не пытались враги «скушать» Грунина, в любые трудные минуты ему приходили на помощь добрые и отзывчивые сослуживцы. Любопытный случай пришел на память Грунину. Не так часто собирались в дружной компании друзья-сослуживцы милиционеры. Но и у них все же изредка бывали застолья. На одной из таких встреч с глазу на глаз Алексей встретил лучшего друга Морева. Он-то и раскрыл кое-какие закулисные тайны. Вроде бы шуточный вопрос поднял Морев, но очень интересный.
— Алексей! Ты помнишь, как тебя хотели изловить спящим на службе?..
«Как же забыть такое действо милицейской плесени», — подумал про себя Грунин. Однако, он не торопился с ответом, как будто бы пропуская этот вопрос мимо ушей. Грунину очень хотелось выслушать Морева до конца. Под хмельком человек особенно болтлив, поэтому, пользуясь моментом, можно узнать немало любопытного для себя. Неслучайно так говорят: что у трезвого на уме, у пьяного — на языке. Заливаясь от смеха, Морев своему собеседнику выговорился:
— Ну-ка, спит на посту дежурный? Ты, ты знаешь, Леха, что это самое грубое нарушение служебной дисциплины. Поймать тебя хоть один раз сонным на посту (ха-ха-ха-ха) — тут же бы смахнули с работы… И тут же поневоле, ты, Леха, стал бы цивильным человеком. Ты, али забыл, Леха, ну, что молчишь, какой удостоился чести. На проверку выезжал сам шеф УВД.
Несколько позже откровение высокого начальника прозвучало так: «Нечего делать в спецкомендатуре ни одному начальнику, потому что капитан Грунин работает строго по уставу и по ночам на службе не спит». Да, не надо было попусту тратить время начальникам. Капитан Грунин всегда на любом посту служил честно и работал на износ. Даром милицейский хлеб не ел. Но именно в спецкомендатуре наступил конец карьеры Грунина. Его служба раз и навсегда в территориальных органах закончилась. Теперь некоторые злопыхатели ловили «спящего» отважного капитана только во сне. А выгнать или уволить патриота-милиционера Грунина так и осталось розовой мечтой милицейской ржавчины. Не сбылись так же коварные замыслы, о чем мечтали оборотни, оставить Грунина вечным капитаном.
Минут через двадцать электричка подошла к платформе 392 километра, резко тормознув, она остановилась, словно ласточка. Сыщик Грунин выпрыгнул из вагона и быстро затерялся в потоке пассажиров.
Дом, где жила семья Груниных, находился вблизи от посадочной платформы. Да, менял места работы Грунин, но его семья никогда не меняла места постоянной прописки на Сейме. Это была их вторая малая родина. Так же, как старожилы Сеймы, Грунины навсегда остались патриотами этого небольшого провинциального городка. Буквально через несколько минут Алексей Иванович гордо шагал по своей родной улице. И как-то невольно, ему вспомнились слова из песни: «Любуюсь я на Родину и не скрываю слез…». Приятную мелодию этой песни Грунин напевал себе под нос. С песней, оно всегда легче живется и дышится.
Этот день для сеймовского сыщика выпал какой-то особенный. Возможно потому, что через каких-то несколько минут в семье Груниных должен был решиться очень важный жизненный вопрос. В узком семейном кругу речь шла о переходе Алексея Грунина в спецмилицию.
Внимательно слушала Оля своего мужа. Редко поддакивала, а иногда просто покачивала головой из стороны в сторону в знак своего несогласия. И вообще, жена бывшего оперативника никогда не торопилась выдать «на-гора» скоропалительные решения. Оля отлично понимала, что судьба ее мужа — это и ее судьба. Жизнь и здоровье мужа Оля берегла как зеницу ока. Муж для нее был как красное солнышко в жаркий июльский день.
Было очевидно, что мысли Оли работали напряженно, так как кадровый сюрприз для нее был абсолютно неожиданным. Милая, сердечная и добрая жена хорошо понимала, что от ее решения зависит не только ее судьба, но судьба мужа, да и в целом всей семьи. Тут не нужна была спешка, надо было все взвесить как на весах: «за» и «против». И потом уже без всякой эмоциональной вспышки принять разумное окончательное решение.
В эти минуты так же мучился, осмысливая свои действия, и сам Грунин. Конечно, он мог поступить иначе: оставить в тайне от любимой жены вопрос о переходе на другую работу. И лишь потом, под хорошее настроение, объясниться о своем новом назначении. Но дюже крепкая любовь к супруге не позволила любящему мужу скрыть секрет о новом предложении… С секретами капитан Грунин был связан раньше, но служба сопровождения не ограничивалась только рамками секретности, она еще была связана с большим риском для жизни. Как в той песне поется: «И опасна, и трудна…» Впрочем, немного опередим события.
Давно канула в прошлое эта печальная история, но она оставила черный след в душе многих горьковчан. Буквально вся страна вздрогнула, когда узнала о трагических событиях в городе Арзамасе. Страшное эхо этой непредсказуемой беды прокатилось по всей Руси великой. Товарные вагоны с взрывчаткой взлетели на воздух, и этот ужас потряс всех жителей города. Огненный смерч, смешанный с взрывной волной смел начисто все, что оказалось в эпицентре взрыва. Надолго останется в памяти людей эта страшная трагедия.
И это не единственный случай. Майор Мохов благополучно доставил спецгруз и сдал его на одном из предприятий России. Буквально через несколько часов доставленный спецгруз взлетел в воздух. Несколько человек мгновенно погибли. Может быть, это не совсем точно, но от женщины, которая находилась рядышком с местом взрыва, остался только один лифчик, который повис высоко на тополе… И это тоже невыдуманное чрезвычайное происшествие.
Все сотрудники спецмилиции знали об этой трагедии, но через несколько дней в эту точку с таким же грузом был направлен в командировку капитан Грунин. Приказ есть приказ — офицер милиции, независимо от риска для жизни, обязан его выполнять. Приказ любого начальника не обсуждается, а строго выполняется… Таков железный закон для человека в погонах. А вот еще один небольшой штрих из рабочей биографии капитана спецмилиции Грунина… Поезд шел в обычном скоростном режиме на Новосибирск. Предельная скорость грузового состава держалась где-то около семидесяти километров в час. Служебный караул уже несколько дней подряд находился в теплушке товарного вагона. «Тепляк», как его называли ребята, подобен бочке-погремушке. Нечеловеческие бытовые условия в длительном наряде измотали людей. Выдохся и сам начальник караула. Он, как правило, нес службу по ночам. Чтобы преодолеть физическую усталость, а также заглушить сонливое состояние, капитан Грунин вышел в нерабочий отсек и оперся на поручень.
Ощущалась приятная прохлада, так как летний легкий ветерок с улицы слегка обдувал Грунина. На улице стояла сплошная темень, а время уже уходило далеко за полночь. И вот под ровный стук колес главный сторож задремал, а его ноги, как отварные макароны, почему-то мгновенно подкосились. Весь корпус тела Грунина вывалился из «тепляка» на улицу и завис над вагоном. Еще одна секунда, и начальник караула оказался бы под колесами. Но, как говорится, этот парень родился в сорочке.
Капитан Грунин очухался от дремоты, и что самое главное, он не растерялся, а в доли секунды крепко вцепился обеими руками за поручень, а затем, как кошка, взвился вверх, подтянув свой корпус в теплушку. Теперь жизнь нашего счастливчика оказалась вне опасности. Опять Господь Бог приказал долго жить нашему сыщику. Видно, в лампадочке Грунина маслице еще не догорело. Понятно, что для Грунина неприятности на этом не закончились. Однажды на его глазах загорелась ходовая часть, а рядышком через один вагон катилась «пороховая» бочка. Только бдительность наряда спасла от пожара, а может быть, даже от взрыва. По свидетельству очевидцев вагон в момент движения поезда сгорает за 15—20 минут.
В этом случае капитан Грунин не растерялся. Спокойно весь наряд был поднят по тревоге. Времени было где-то за полночь, но силами наряда грузовой поезд все-таки удалось остановить. В момент критической ситуации использовались красные огни карманных фонарей и другие подручные средства пожарной тревоги. Машинисты все-таки услышали сигнал «SOS» и немедленно применили экстренное торможение. Тяжеловесный состав поезда своевременно был остановлен. Вот такая предопределялась предстоящая служба капитану Грунину. А пока в комнате Груниных воцарилась абсолютная тишина. Тут каждый из супругов думал по-своему: взвешивал, анализировал и с плеча не рубил. Ошибаться ни жене, ни капитану Грунину, когда служба близилась к закату, было нельзя. Наконец, глубоко вздохнув, Оля дипломатично заявила:
