Сравниться может что с началом осени,
Черноволосый мой, с проседью!..
Иван Семенович брюнетом никогда не был. Это было, конечно, известно ей. Она убедилась, что Ненашев здесь ни причем. И сразу расслабилась. Вновь сделалась приветливой, внимательной, мягкой.
Не берусь утверждать, что у нее с Ненашевым в то время, когда оба жили они в одном городе, были близкие отношения. Она была старше его на пятнадцать лет. Но если даже и были, то как я могу ее или его за это осуждать? Когда ей было тридцать шесть лет, а ему двадцать один, она выглядела как двадцатилетняя, к тому же еще такая красивая и талантливая. Как можно было в нее не влюбиться?!
На корочке ее книжки "Звездопад" есть фотография, сделанная, должно быть, в довоенное время. Молодая девушка в шубке с поднятым воротником, в натянутой на высокий лоб буденовке. Веселая, улыбающаяся, окрыленная мечтой о прекрасном будущем. Была она в юности настоящей комсомолкой, кристально чистой, честной…
Что она сказал а мне о моих стихотворениях? Что они очень искренние. Это очень хорошо. Но пока что "сырые". Над ними я еще недостаточно серьезно работаю. Чувства и мысли вложу в них, а форму не довожу до совершенства. А надо доводить. У поэзии есть свои законы, следует их соблюдать. Я не стала спрашивать, стоит ли мне заниматься стихосложением. Почувствовала: в общем, мои "вирши" понравились ей. Особенно те стихотворения, в которых описываю я уральскую природу. И любовные, написанные в духе народного творчества.
В этот раз не удалось отблагодарить мне Елену Андреевну. Явилась я к ней, что называется, с пустыми руками. Неудобным мне показалось угощать ее перед тем, как она будет читать мои стихи. Подумает еще: подкупаю ее. Решила: отблагодарю, когда приеду в Ленинград в следующий раз, когда доработаю свои стихотворения.
В следующий раз приехала я в Ленинград специально для того, чтобы, встретившись с Еленой Андреевной, преподнести ей букет дорогих цветов. Мне опять повезло. В том году была устроена в Ленинграде выставка болгарских роз — в одном из помещений, где обычно торговали цветами.
У меня при себе была книжечка, написанная и подаренная также мне Вечтомовой — документальная повесть о матери Ильича.
Отыскав нужное мне здание, я вошла в него и остановилась, пораженная: столько цветов, море цветов — огромных, алых, благоухающих роз. Они заполнили вестибюль, все залы и этажи. Посетителей встречали и водили по этажам сами болгары — солидные, черноволосые, смуглые, красивые, с крупными, но правильными чертами лица, очень вежливые мужчины. Я обратилась к одному из них и сказала, подав ему книжечку Вечтомовой:
— Эта писательница, уже немолодая, изучает биографию Владимира Ильича Ленина и пишет очерки о членах семьи Ульяновых. Я прошу Вас, продайте мне хотя бы несколько ваших чудесных роз для нее. Продайте, пожалуйста.
Это было до перестройки, до того времени, когда имя Ленина начали склонять по всем падежам, а его самого чернить. Болгарин, а он, как оказалось, был положительно настроен по отношению к Ленину, не задумываясь, ответил мне:
— О Владимире Ильиче? О его матери? Хорошее дело эта писательница делает. Берите для нее столько роз, сколько сможете донести.
Я в растерянности посмотрела на него. Поняв, что меня смущает, мужчина добавил еще несколько слов:
— Бесплатно берите, сколько хотите!..
Явилась я к Елене Андреевне с целой охапкой красных роз. Лицо ее просияло, так понравился мой подарок. Но она не поспешила опустить цветы в вазы с водой. Когда я у нее спросила, почему она медлит, Елена Андреевна сказала мне:
— Лучше будет, если Вы преподнесете мне эти цветы в союзе писателей. Сделаем так: я отправлюсь туда раньше Вас, Вы немного позднее.
Так и сделали. Пришли мы на остановку троллейбуса, сначала уехала она, я в следующем. Каково же было удивление и восхищение пассажиров, когда я влезла в салон со своим огромным букетом самых красивых в мире цветов!
Как мне было приятно от того, что я доставила этим людям настоящее удовольствие — пусть это было несколько минут, зато незабываемых. А как было приятно Елене Андреевне, когда я, крепко обнимая свою ношу, заявилась в союз писателей и подошла к ней.
Я уже не помню, что я сказала, подавая этот замечательный подарок. Помню только, что присутствующие в комнате писатели так и охнули, не понимая, что происходит.
Елена Андреевна, принимая цветы, сказала:
— Это гостья моя, приехала из областного центра, нас с нею связывает многолетняя дружба…
Я сказала:
— Мне очень нравятся лирические стихи Елены Андреевны.
— Да, конечно, — подтвердил кто-то из писателей сказанное мною, — стихи у нее прекрасные, как и эти цветы, как и она сама.
Уверена: ей позавидовали в этот миг ее товарищи по перу. Не каждому писателю преподносят такие подарки.
Елена Андреевна представила меня тому поэту, который написал предисловие к ее стихам в книжке "Звездопад".
Наверное, она хотела, чтобы этот поэт попытался "пробить" в печать некоторые из моих стихотворений. Но ничего у нас с ним не получилось. Не успела я достать из сумочки пачку листов со своими, уже доработанными и одобренными Вечтомовой стихотворениями, как этот поэт спросил у меня:
— Где Вы остановились?
Поняв намек, я сердито ответила ему:
— Нигде. Сегодня уезжаю.
Он сразу же потерял интерес к моему творчеству, а я желание иметь с ним дело.
С Еленой Андреевной мы продолжали переписываться. А после, представив себе, как потрясло ее то, что к Ленину изменилось отношение, я не решилась даже напомнить ей о себе — бередить ее душевные раны. По всей вероятности, теперь ее уже нет в живых. Но я ее не забываю и не забуду никогда. Таких бескорыстных, честных людей, искренне преданных коммунистическим идеям, не так много можно встретить на жизненном пути. Если бы их было больше, насколько лучше была бы наша жизнь! И не пришлось бы нам, я думаю, возвращаться к капитализму, отказываясь от социализма.
Отрывки из стихотворений Елены Андреевны, которая стала моей покровительницей, когда Ненашев разобидевшись, отрекся от меня.
Стихи со страниц 29, 30, 31.
Отрывки из стихотворений Вечтомовой, взятые мною из ее сборника "Звездопад". Лениздат, 1986 г. С дарственной надписью.
***
Словом полным и летучим,
Тишь сгоняя по ночам
Пели песни потому что
Силы не было молчать.
***
Так пройдя тропой оленьей,
Жизнь творили, сохраня
Силу наших поколений,
Горечь дыма, жар огня.
***
Вот лесами новостроек
Сосны встали. Но всегда
Жгут метелью,
Пахнут хвоей
Наболевшие года
***
Каракули первые шли по бумаге, -
Письмо написала я в ночь наступлений
Тому, кто отцом был, как знамя отваги,
Чье имя горело победою — Ленин!
***
Пусть на годы тяжела разлука…
Тяжела! Признаться не боюсь.
Только б сердце падало от звука
Речи, что похожа на твою.
***
За это. Да. За все, что было.
За смех. За страсть. За прямоту.
За безудержность полюбила,
За жизнь твою — начистоту.
За то, что ни тесней, ни ближе
Никто не стал моей судьбой.
Но как тебя я ненавижу
За все, что было не со мной.
***
Неразлучны пойдем! И встанет
День победы в стране родной.
Невозможно нам расставанье
Счастье, родина, жизнь — одно.
***
Родине
Ты трижды меня награждала
За город мой — Ленинград.
Да разве нас было мало,
Твоих рядовых солдат?
Ты снова награду вручила
За друга, что пал в бою.
Славы посмертной сила
Всю жизнь проверяет мою.
***
А разве нынче не трудней —
Без битв и без регалий?
Дороги наших мирных дней
Всех фронтовых подалее.
***
Дотянешься до стены ладонью —
Как тёпел к вечеру гранит.
Тебя и ветер не догонит.
Тебя лишь память сохранит.
***
За самое краткое детство на свете
Нам вечная молодость стала наградой.
***
Припоминаю дней, покорных тишине,
Буденовки. От крови черной стала
Потертая отцовская шинель.
***
Мы трудно жили. Молча. Рядом. Разом.
Ты замечал меня, встревоженность мою.
