Потерпев неудачу в своем начинании, я вернулся к губернатору и согласился с ним, что настала пора ставить народ под ружье и готовиться встретить удар, которого нам теперь уже не придется долго ждать. И сам губернатор, и все приближенные к нему должностные лица находились в состоянии крайнего возбуждения и волнения; с излишней свирепостью, на мой взгляд, они изливали потоки брани на нечестивых вигов и, не жалея глотки, прославляли добрую старую Англию и ныне и присно; они с нетерпением ждали того дня, когда получат наконец возможность сразиться с проклятыми вигами и стереть их в порошок. Его превосходительство изъявил мне свою благодарность на заседании совета, и я покинул его резиденцию, пообещав приложить все силы и старания к тому, чтобы поставить под ружье всех, кто способен встать на защиту трона. Так зародился отряд, который впоследствии стал известен под названием Вестморлендских Защитников и которым я, будучи произведен в чин полковника, был призван командовать на поле боя. Предполагалось, что отряд будет создан без промедления, лишь только страну оповестят о том, что командиром волонтеров назначается человек такого знатного происхождения, как я. Соответствующее объявление было помещено в правительственной "Газете", и с набором офицеров дело сразу пошло на лад, но вот солдаты, с сожалением должен признать, прибывали к нам куда как медленно, а исчезали куда как быстро. Тем не менее наш друг Хэган поспешил предложить нам свои услуги в качестве капеллана, а госпожа Эсмонд сшила для нас знамя и совершила поездку по округе, вербуя добровольцев. Однако наиболее ревностным вербовщиком оказался мой добрый старый наставник мистер Демпстер, который в молодости сражался на стороне якобитов в Шотландии; теперь он предпринял поездку в Южную и Северную Каролину к детям своих бывших товарищей по оружию, носивших когда-то белые кокарды принца Чарльза, а затем высланных за океан; они-то, как никто другой, и доказали свою стойкую преданность трону в предстоящих схватках.
Отправившись добывать лошадей, Хел добрался не только до границ нашей колонии — Синих гор, — но совершил оттуда большое путешествие в Аннаполис и в Балтимор, а из Балтимора, само собой понятно, — я в Филадельфию, где тогда заседал второй генеральный Конгресс с участием наших виргинских депутатов, избранных в прошлом году. Тем временем произошли события, описанные во всех исторических альманахах: состоялось сражение при Лексингтоне, и прозвучали первые выстрелы тех битв, которым суждено было принести нашей родине независимость.
Не переставая заявлять о преданности королю, мы в то же время не скрывали своей решимости стать свободными или умереть, и не менее двадцати тысяч верноподданных повстанцев с ружьями и пушками, позаимствованными из правительственных складов, собрались в Бостоне и его окрестностях. Здесь мистер Арнольд начал свою столь блистательно затем закончившуюся карьеру смелым захватом и разграблением двух фортов, сопротивление которых ему удалось сломить. На выручку к мистеру Гейджу, положение которого в Бостоне было далеко не завидным, были посланы три генерала с Бонд-стрит во главе крупных подкреплений. Армии противников вошли наконец в соприкосновение, и английские генералы начали свою миссию покорения и замирения колоний с прославленного военного промаха при Бридс-Хилл. Здесь они заняли оборону, не чувствуя себя пока что достаточно сильными для дальнейших ошеломительных побед над мятежниками. Итак, обе армии стояли, поглядывая друг на друга, в то время как Конгресс в Филадельфии не спеша решал вопрос, кто возглавит армию объединившихся колоний.
Всем известно, на кого пал счастливый выбор нации. Одним из виргинских полков, шедших на соединение с главнокомандующим, командовал Генри Эсмонд-Уорингтон, эсквайр, бывший капитан армии его величества, а бок о бок с ним скакала его супруга, впоследствии прославившаяся своей храбростью. Я был рад, что миссис Фанни покинула Виргинию: останься она здесь после отъезда мужа, и наша матушка наверняка отправилась бы к ней, чтобы дать бой по всем правилам, и я благодарил небо за то, что хотя бы эта страшная междоусобица не омрачила историю нашей семьи.
Большинство наших фермеров и поселян устремилось в ряды вновь созданной Северной армии, и населению очень пришлось по душе, что главное командование было отдано в руки виргинского джентльмена. С гневом и яростью внимали провинции сообщениям о кровопролитии при Лексингтоне. Все проклинали бесстыдство и жестокость британских захватчиков. И хотя захватчики лишь исполняли свой долг, а их встретили с оружием в руках, не позволяя взять то, что принадлежало им по праву, тем не менее люди, как оно всегда бывает, в запальчивости не давали себе труда задуматься над своими словами. Колонисты приняли сторону мятежников и со всей отвагой и пылом готовы были помериться силами с властолюбивой и наглой метрополией. Все жители Американского континента как бы воочию увидели развевающееся на вершине Бридс-Хилла знамя Победы, Славы и Свободы.
Значит, наши фермеры и землепашцы могут противостоять грозному войску завоевателей! Наши врачи, адвокаты и прочие мирные граждане могут командовать войсками не хуже прославленных британских офицеров! Общеизвестно, что британцы способны покорить весь мир, — но вот теперь перед нами их дети, и они готовы сразиться с британцами и победить! Право, не возьмусь судить, какая из сторон заслужила пальму первенства как по части храбрости, так и по части бахвальства. Мы взяли себе в обычай высмеивать легкомыслие и пустую похвальбу наших соседей-французов. Но кто может потягаться с британцами по части самодовольства и несокрушимой веры в свое великодушие, отвагу и величие, если не отпрыски тех же британцев по ту сторону Атлантического океана?
Большинство местного населения принимало в этом столкновении сил сторону повстанцев, и, правду сказать, сэр Джордж Уорингтон видел, что ряды его Вестморлендских Защитников уже с самого начала пополнявшиеся весьма туго, начали плачевно быстро редеть, и не только вследствие того, что к ним долетела весть о сражении на Севере, но и вследствие поведения губернатора, которое до глубины души возмутило всех — и в первую очередь его сторонников и твердых приверженцев английского трона. Когда губернатор водрузил королевский штандарт и призвал всех верноподданных английской короны сплотиться вокруг ней, действия его получили одобрение на многочисленных собраниях и были встречены рукоплесканиями за тысячами бокалов вина. У меня отличная память, и я могу назвать многих из числа нынешних процветающих чиновников в правительстве Соединенных Штатов Америки, которые в те дни, с трудом подавляя икоту, молили, чтобы им дали возможность умереть под британским флагом, и выкрикивали проклятия изменникам, примкнувшим к войскам мятежников. Но не будем ворошить прошлое.
Однако история не забудет того, что его превосходительство губернатор, пэр Шотландии и наместник короля в Старом Доминионе, столь громогласно призывавший всех под королевские знамена, был первым, кто их покинул и сбежал со своего поста на корабль, подальше от опасности. После этого он появлялся на берегу лишь по ночам, как пират, дабы предавать селенья огню и мечу, в то время как мы, дворяне, сохранявшие верность королю, оставались там, исполняя свой долг, и подвергались еще большей опасности из-за слабости и бездушия того, кто призван был стать нашим вождем. Было начало июня; наши луга и сады пышно цвели и наливались соками под летним солнцем. Всего неделю назад я был в Уильямсберге, мы обменивались любезностями с его превосходительством и обсуждали план дальнейших действий, которые должны были привести к полному разгрому противника. Vincere aut mori {Победить или умереть (лат.).} — было нашим прощальным приветствием, когда мы сердечно пожимали друг другу руки. Наше маленькое семейство, собравшись в Ричмонде, обсуждало, как повелось, последние события на Севере и разногласия, возникшие между его превосходительством и вновь созванной им ассамблеей, когда в гостиную ворвался бледный как полотно Хэган и вопросил:
— Слышали, что сообщают о губернаторе?
— Может быть, он снова распустил ассамблею и заковал этого мерзавца Патрика Генри в кандалы? — высказала предположение госпожа Эсмонд.
— Ничего похожего! Его превосходительство вместе с супругой и всем семейством тайно покинул ночью свой дворец. Он находится сейчас на борту военного корабля, стоящего на рейде у Йорка, и уже отправил оттуда ассамблее депешу, в которой предлагает продолжать заседания и сообщает, что покинул свою резиденцию, опасаясь народного гнева.
Какова же будет теперь участь овец, от которых сбежал пастух? Что может быть трогательнее и трагичней тех молений, кои члены Собрания возносили губернатору, гарантируя ему полную безопасность, если он, снизойдя к их мольбам, вернется на берег, хотя бы лишь для того, чтобы появиться в Собрании, провести необходимые законопроекты и завершить текущие дела. Нет и нет. Правительственная резиденция переносится теперь на военный корабль, и его превосходительство желает, чтобы члены Собрания посетили его там. Ну, тут уж губернатор хватил через край, явно превысив свои полномочия королевского наместника. Итак, поскольку наш губернатор покинул нас, Собрание волей-неволей стало править без него. И лишь кучка разного сброда поднялась следом за отступником вице-королем на борт его судна. Высаживаясь на берег под покровом темноты, он вместе со своими черными сподвижниками (к беглому правителю присоединились беглые негры, удравшие с плантаций) совершал то тут, то там внезапные набеги и так жег и грабил, что посрамил самых необузданных из наших противников. Он не только привлекал на свою сторону беглых негров, но даже послал гонца к индейцам, предлагая им встать под его знамена. Он высаживался на берег и предавал все огню и мечу, если же народ оказывал ему сопротивление, как было в Норфолке и Хемптоне, он отступал, чтобы снова укрыться на своем корабле.
