- Стой!
- Помогите!
- Мама!
Кричат взрослые, плачут дети - всеобщее смятение.
И действительно, кажется, что черная громада гигантского лайнера вот-вот обрушится на сбившиеся в кучу суденышки. Все бросаются в беспорядочное бегство - мелькают весла, корпуса катамаранов, кили яхт... Паруса не хотят подниматься, моторы никак не заводятся. Многие в отчаянии прыгают в воду. Сдавленные от страха голоса, крики, проклятия:
- Джино! Джино!
- Не волнуйся!
- Спокойствие! Сохраняйте спокойствие!
- Ах, чтоб его!..
- Да перестаньте же, мы спасены!
И в самом деле, теперь уже многие видят, что "Рекс" пройдет на некотором расстоянии от их лодчонок. Все быстро успокаиваются и, разинув рот, тяжело дыша, глядят на лайнер...
Огромный, весь сверкающий огнями корабль проносится мимо них, как сказочное видение. Даже слепец Шарманщик вскочил и спрашивает:
- Ну, какой он?
- Весь белый, - шепчет ему сосед.
Слепой снимает черные очки и смотрит прямо перед собой в тщетной надежде хоть что-нибудь увидеть своими незрячими, пораженными катарактой глазами.
С верхней палубы "Рекса" выглядывают люди, маленькие фигурки в вечерних костюмах. Кто-то машет рукой. Доносятся звуки музыки. На палубе танцуют.
Отец Бобо, сняв шляпу, застывает в немом восторге перед этим олицетворением могущества.
Угощайтесь стоит и плачет. Плачет потому, что, несмотря на свои недавние признания, понимает, что сердце ее навеки отдано таким вот блестящим господам.
В одном из баркасов Черная Фигура запускает вхолостую мотор своего мотоцикла и приветствует лайнер оглушительным грохотом. Многие аплодируют.
Но вот "Рекс" уже далеко - маленькая цепочка огней, одно из многих созвездий в ночном небе. В который раз доносится далекий хриплый вой его сирены.
Люди на лодках по-прежнему стоят молча - переваривают фантастическое зрелище. Но вдруг до флотилии докатываются огромные волны, поднятые могучим винтом "Рекса". Они обрушиваются на катамараны, грозя их перевернуть и вновь создавая неописуемый хаос. И все же в темноте звучит смех и раздаются веселые возгласы.
11
Сумасшедший дом - небольшое здание типа загородной дачи, стоящее в глубине сада. В ограде за домом есть невысокая калитка из толстых железных прутьев - по-видимому, служебный вход.
За этой калиткой, выглядывая через прутья, стоит человек лет сорока с острым, как лезвие ножа, взглядом. На лице его, особенно в глазах, устремленных на дорогу, читается нетерпеливое ожидание. Это сумасшедший дядюшка нашего Бобо. Зовут его Лео.
Позади него в отдалении маячат другие больные, которых можно было бы принять за простых огородников, если бы около них не расхаживал санитар в белом халате.
Лео приникает к калитке, услышав какой-то далекий шум. Пытается просунуть голову сквозь железные прутья. Вдруг начинает нервно смеяться. Отходит от калитки и чуть не бегом бросается к виднеющемуся в глубине полузаросшей аллеи зданию больницы.
Мимо калитки проезжает извозчичья пролетка. Рядом с кучером восседает Бобо, а на сиденьях друг против друга - его родители, дед и братишка. Пролетка огибает ограду и останавливается у ворот. Бобо и все остальные слезают. У матери Бобо в руках сверток.
Лео поспешно шагает по длинному коридору, что ведет к главному входу. Он почти касается плечом стены, словно ища поддержки. На лице его радостная улыбка. Но вдруг он застывает как вкопанный, растерянно глядя перед собой.
Его родные, сбившись в кучку, машут ему издали. Они стоят у конторки, за которой сидит толстый привратник.
Лео замер метрах в двадцати от них. В глазах у него страх и растерянность перед предстоящей встречей.
От группки родственников отделяется Бобо. Он бежит навстречу дяде и таким образом сглаживает общую неловкость. Лео успокаивается и вновь приветливо улыбается родственникам. Он целует племянников, отца, брата и Миранду, которая протягивает ему привезенный пакетик. А потом, довольный, направляется впереди всех к выходу.
Синьор Амедео провожает их взглядом. Он задержался, чтобы переговорить с привратником.
- Мне кажется, ему лучше.
- Не то слово! Он более чем нормален, - отвечает привратник.
Синьора Амедео эти слова явно радуют. Он поворачивается, чтобы уйти, но, вдруг спохватившись, шарит в кармане и протягивает привратнику сигару.
Холмистый пейзаж. Зеленые и желтые склоны густо поросли дроком. Холмы, напоминающие больших спящих слонов, кажутся выросшими среди долины по мановению волшебной палочки. А вдоль дороги пестреют голубые калиточки, увитые розами; маленькие цветущие розы карабкаются вверх по столбам ворот или по натянутой проволоке. Залитая солнцем дорога, петляя меж холмов, плавно уходит вверх.
Бобо опять устроился рядом с кучером. В пролетке дядя Лео, отец, мать, дедушка. В ногах у них, прислонившись спиной к дверце, примостился младший брат Бобо.
У Лео на коленях пакетик, привезенный Мирандой. Он с жадностью, но аккуратно ест пирожное. Оглядев брата, отца, Миранду, он говорит, как будто только сию минуту понял это:
- Все вы очень хорошо выглядите, просто очень. И ты, Миранда, тоже. Да и я прекрасно себя чувствую... можно сказать, гораздо лучше.
Затем, указывая на белеющую в глубине кипарисовой аллеи церковь, спрашивает у Миранды:
- А что, жив еще дон Паццалья?
- Да он уж лет десять как умер!
- Как?! Он ведь еще в прошлом году был жив! - растерянно восклицает Лео.
- То был дон Ремиджо.
- А что, разве дон Ремиджо тоже умер?
- Нет, дон Ремиджо жив.
- Так вот, я и говорю... Я видел его в прошлом году. Он шел и нес куда-то цветочный горшок. Кто его знает, куда он шел?..
Амедео внимательно и с улыбкой наблюдает за братом. Тот весь расслабился, но взгляд по-прежнему острый, проницательный. Дедушке жарко. Он беспрерывно вытирает лоб платком. Время от времени он снимает серую соломенную шляпу и проводит платком по взмокшей лысине, потом снова надевает шляпу. И вдруг говорит:
- Когда Лео было лет восемь, он был умнее всех. Ты уж меня прости, Амедео, но голова у него была такая светлая, не то что у тебя. Ох и умен же был, черт меня подери!
Отец Бобо добродушно кивает.
- Что верно, то верно! Кто ж с этим спорит.
- Ведь ему ничего не стоило мессу отслужить: он знал латинские слова "доминус... доминус" и еще "вобиско"... ["Dominus vobiscum!" - "Да пребудет с вами господь!" (лат.) - форма обращения священника к молящимся] Ты помнишь, Лео, как ты служил мессу?
Лео на мгновение задумывается, припоминая. Потом качает головой: нет, не помнит. И вновь принимается за пирожные.
Бобо на облучке совсем извертелся. Все ему любопытно: и то, что видит он в долине, и то, что происходит во дворах крестьянских домов, и то, что летает в небе.
И всякий раз он с воодушевлением оборачивается к сидящим в пролетке.
- Дядюшка, ты видел, какие розы? Дядя Лео, смотри, отсюда уже видно море!
Только усядется и через минуту вновь вскакивает и, обернувшись, спрашивает:
- Папа, можно я буду править лошадью?
- Нет.
- Ну папа, для чего же я здесь сижу?! Пожалуйста, разреши мне взять вожжи!
- Нет! - решительно говорит отец и с улыбкой добавляет: - Наверно, это был бы первый случай, когда лошадью правит осел!
Лео забыл о пирожных. Он не отрывает взгляда от колеса пролетки. Даже немного наклонился вперед, чтобы удобнее было следить за мельканием колесных спиц, которые, вращаясь, словно сливаются.
Сидящая рядом Миранда вдруг замечает, что карман пиджака у Лео оттопырен.
- Лео, что у тебя в кармане?
Он оборачивается к ней и отвечает по-детски серьезно:
- Камни.
Затем и в самом деле достает из кармана пригоршню камней и показывает их отцу и брату.
- Но зачем ты таскаешь их в кармане? Они же тяжелые...
- Они мне нравятся.
Он произносит это очень уверенно. И снова опускает камни в карман, приводя в замешательство синьора Амедео, видящего в этой причуде один из явных признаков душевной болезни. Амедео тут же спешит как-то развеять возникшее у всех неприятное впечатление.
- А помнишь, Лео, как нас с тобой однажды заперли на кладбище?
Лео тотчас же утвердительно кивает.
- Мы держались за руки, и ты ревел.
- Молодец! У тебя память получше, чем у меня. А ведь нам было тогда лет восемь.
Он хватает брата за руки и сжимает их в порыве родственных чувств. А Лео с довольным видом продолжает вспоминать:
- Я тебе говорил: "Давай свистеть, чтоб не было так страшно".
- Папа, а вы видели блуждающие огни? - спрашивает братишка Бобо.
- Какие там блуждающие огни! Ведь мы от испуга себя не помнили!..
Бобо свешивается с высокого облучка.
- Папа, небось вы со страху полные штаны наложили?
- А ты, дорогой мой, веди себя прилично, не то...
Дедушка поднимает руку и кричит:
- Эй, Мадонна!
Извозчик оборачивается.
- Стой! Тпру!
- Что случилось? - спрашивает Амедео.
