В руках у моржа эмалированный поддон для инструментов. Если бы морж был способен на эмоции, его бы бросило в дрожь от одного их вида. Кривые скальпели, пилы, совмещенные со сверлами, вычурные зажимы — часть инструментов Плотник изобрел сам, остальные — работа Бармаглота.
Из обилия чудовищных инструментов Плотник выбирает самый обыкновенный скальпель. Он смотрит на свое отражение в хирургической стали, затем склоняется над телом.
Лицо серьезно и сосредоточено. Плотник проводит пальцем по холодной коже, намечая будущий разрез. И еще он слушает.
Проходит четверть часа, прежде чем Плотник слышит то, чего ждет. Тихий шорох, похожий на шум в радиоприемнике, включенном на мертвую волну. Плотник надавливает ладонью на живот девушки и стоит не шелохнувшись, пока не улавливает под кожей легкое движение. Уголки губ дергаются. Морж не ошибся. Как всегда.
Плотник делает глубокий разрез от грудины и вниз. Вопреки слухам, он не испытывает ни малейшего удовольствия, копаясь во внутренностях своих жертв. Он просто делает то, что должен. У каждого своя роль, все подчинено высшей цели… И свою роль Плотник играет хорошо.
— Лепестковый зажим, — Плотник протягивает руку. В ладонь ложится хитроумное приспособление с множеством винтов и шарниров.
Плотник закрепляет зажим. Тело лежит перед ним, как раскрытая книга. Внутренности вываливаются наружу, но для Плотника это не имеет значения.
Он смотрит на гладкую, темно-лиловую стенку желудка. Та ходит волнами — внутри что-то копошится. Плотник снова берется за скальпель и делает два быстрых разреза, крест-накрест. Стенки разворачиваются, как лепестки цветка.
— Щипцы…
Но, не дожидаясь инструмента, он лезет в желудок рукой и вытаскивает нечто темное и мокрое. Птицу с кораллово-красным клювом. Сморщившись, Плотник швыряет ее на стол.
Птица извивается, темные перья блестят. Она поднимает голову и смотрит на Плотника — пустые глаза-бусины, похожие на капельки туши. Смотрит внимательно, с интересом.
— Ничего не выйдет, — тощая шея птицы сжимается в спазме. Она колотит по столу слабыми крыльями, оставляя коричневые пятна. Из горла вырывается булькающий клекот. Птица отхаркивает темно-красные сгустки, брызги летят Плотнику в лицо.
— Слишком поздно, — говорит она.
— Начинается, — говорит Плотник.
Резким движением он перерезает птице горло.
Ежась от ветра, Джек вышел со стадиона. Надвигающийся прилив ощущался все сильнее; воздух был таким плотным, что Джек скорее пил его, чем дышал. Нужно было найти Ван Белла и выбираться из Города Устриц. Теперь, когда появилась зацепка, глупо умирать, не доведя дело до конца.
Джек поднял ворот пиджака и засунул руки в карманы. Помогло мало — сырость и холод пробирали до костей. Он взглянул на небо — не мелькнет ли какая-нибудь рыбешка, предвестник надвигающихся вод? Но пока было чисто: ни рыб, ни птиц.
Письмо Джил оставалось незаконченным, но в Городе Устриц Джек не рискнул включать диктофон — тот мог сломаться от сырости. Совсем не хотелось терять единственную ниточку, связывающую с домом.
Когда Джек нашел кафе «Грифон», вода уже поднялась по щиколотку. Джек ее не видел, только чувствовал, но от этого было не легче. Он терпеть не мог мокрые ноги. Рядом с дверью бара стояла облезлая фигура грифона из папье-маше. В когтистых лапах чудище держало графитовую доску с надписью мелом: «Белый портер: пинта — два шиллинга, две пинты — шиллинг».
Когда Джек вошел, Ван Белл, развалясь на стуле, поглаживал живот и ковырялся в зубах зубочисткой. Он явно никуда не спешил. Перед полковником на фарфоровом блюде лежал обглоданный до последней косточки скелет огромной рыбы.
— О! — сказал Ван Белл, завидев Джека. — Как раз вовремя!
— Начинается п-прилив, — сказал Джек.
— Знаю, — отмахнулся Ван Белл. — Не в том дело. Официант! Счет!
Джек озадаченно посмотрел на блюдо перед Ван Беллом. Это была действительно крупная рыба — раза в полтора больше самого полковника. Джек не понимал, чему стоит удивляться — тому, что Ван Белл столько съел, или тому, что он умудрился оставить нетронутым скелет.
Рядом со столиком возник официант-устрица. В отличие от большинства сородичей выглядел он на удивление бодро. В пивных барах устрицы часто выглядят лучше, чем они есть на самом деле. Официант положил на стол чек.
— Никаких чаевых, — строго сказал ему Ван Белл.
— Терпеть не могу чай! — сказал официант. Они обменялись с полковником рукопожатиями.
— А ты присаживайся, — сказал Ван Белл, указывая на стул напротив.
— П-прилив, — напомнил Джек. Он покосился в окно. Показалось или за углом и в самом деле проскользнула акула?
— Ага, — кивнул Ван Белл. — Становится сыро. Хочешь рыбы?
— По-вашему, у нас есть в-время?
— Времени — вагон, — сказал полковник. — Посмотри на часы. Успеешь и перекусить, и пропустить пару кружек.
Настенные часы показывали без четверти восемь, но, как заметил Джек, стрелки даже не двигались.
— Но п-прилив…
— Я говорю — смотри на часы. Тебя учили определять время по стрелкам? Тут все четко — раньше восьми прилив не начнется.
— Но… — начал Джек, однако махнул рукой и сел напротив полковника.
— Так ты будешь рыбу? — сказал Ван Белл. — Она неплоха, может самую малость отдает сургучом и промокашкой. Я тебе отрежу кусочек?
— П-пожалуй откажусь…
Джек с сомнением относился к подобным деликатесам.
— Как скажешь, — не стал настаивать Ван Белл. Он провел ножом по воздуху, и на тарелке появился кусок дымящегося белого мяса. Полковник облизнулся.
— Что это за р-рыба? — спросил Джек.
— Понятия не имею, — хмыкнул Ван Белл. — Нас не представили. Как прошла беседа с советом?
— Неплохо, — ответил Джек. — Она что, невидимая?
— С чего ты взял? — удивился полковник. — Ее же еще не поймали. Надеюсь, поймают до завтра — не хотелось бы есть несвежую. Вредно для желудка.
— Ясно, — Джек снова посмотрел на часы. — П-полковник, п-прилив…
— Да что ты заладил, как попугай: прилив, прилив! — Ван Белл хлопнул ладонью по столу. — Пока не закроется бар, о приливе можешь не думать.
— А когда он з-закроется?
— Скоро, но не сейчас. Времени как раз пропустить по кружечке.
Джек задумался. Бар, который закрывается скоро, но не сейчас… Это «не сейчас» могло тянуться бесконечно, как вечные шесть часов безумного чаепития. Но из этого не следовало, что снаружи время будет столь же неторопливым. И Плотник не будет ждать.
— Я с-спешу, — сказал Джек. — Нужно н-найти одну устрицу.
— Ты вечно спешишь, — отмахнулся Ван Белл. — Сюда, отсюда… Тебе мало было целого стадиона устриц? Хочешь еще одну — бери официанта. Хороший парень.
— Мне нужна к-конкретная устрица, — сказал Джек.
— Они все одинаковые. Спорим на двадцатку, ты в жизни не отличишь одну устрицу от другой?
— Но мне нужна к-конкретная устрица.
Ван Белл не слушал.
— Вру, — сказал он. — Не все одинаковые. Иногда попадаются несвежие… Какой сейчас месяц?
— Июль.
— М-да… — протянул полковник. — Не лучшее время связываться с устрицами. И где ты собираешься искать свою конкретную устрицу?
— В квартале Бубен, — сказал Джек. — Там есть б-бар «Ежи и фламинго», они сдают немеблированные к-комнаты.
— А! — воскликнул Ван Белл. — Так тебе в другой бар!
Он откинулся на спинку стула.
— Другой бар, это мне по душе.
— Если мы не п-поторопимся… — начал Джек.
— Не паникуй. Зачем спешить? Есть хороший способ путешествовать по барам. Надежный, проверенный и безо всякой спешки.
Он переставил блюдо с рыбой на соседний столик.
— Это нам не пригодится, — сказал Ван Белл. Он повертел в пальцах столовый нож. — В шахматы играть долго… Давай в крестики-нолики? Самая подходящая игра для начинающего.
Перехватив нож, он выцарапал на поверхности стола игровое поле, три на три клетки. Официант спокойно смотрел на этот вандализм, будто каждый день посетители только и делали, что уродовали мебель.
— Что будешь пить? — спросил Ван Белл.
— Клюквенный с-сок, — сказал Джек. — С лимоном.
— А! Теперь понятно…
— Ч-что? — нахмурился Джек.
— Почему у тебя такая кислая физиономия, — сказал полковник. — Так дело не пойдет. На клюквенном соке далеко не уедешь.
Он повернулся к официанту.
— Друг, принеси-ка нам пять кружек белого портера и четыре какого-нибудь еще.
— Мы скоро закрываемся, — напомнил официант.
— Не сейчас же, — сказал Ван Белл. Официант посмотрел на часы.
— Да, — сказал он. — Немного времени еще есть.
Джек не успел опомниться, как на столе появились четыре полные кружки. Полковник его успокоил.
