опасливые взгляды, потому что, когда он глядел вслед удалявшейся грозной машине толпы, глаза его загорались тем же воодушевлением. А потом машина эта скрылась, и Джим, прерывисто вздохнув, отвернулся. Рука потянулась к раненому плечу и сжала его, на что плечо отозвалось приступом боли. Джим медленно побрел к палатке Лондона, а войдя, молча сел там на ящик.
Мак взглянул на него, с трудом разлепляя веки. Лишь тоненькая щелка между ними показывала, что он не спит.
– Сколько ж я проспал, Джим?
– Не так много. Еще полудня нет, по-моему, хотя дело идет к полудню.
– Мне такие сны снились… Однако я отдохнул. Думаю, пора мне встать.
– Лучше еще поспи, если получится.
– Зачем? Я вполне отдохнул. – Он широко открыл глаза. – И глаза больше не щиплет. Когда так устаешь, сон бывает тяжелым. Снилась всякая чертовщина.
– Лучше еще поспи.
– Нет.
Он сел, потянулся.
– Что-нибудь произошло, пока я спал? Тишина какая-то гробовая.
– Много чего произошло, – сказал Джим. – Берке попытался сместить Лондона, а тот вдарил ему, чуть не убил. Господи, я и позабыл о Берке!
Он ринулся вон, обежал палатку, кинул взгляд на помост. Затем вернулся.
– Кто-то перетащил его оттуда, – сказал он.
Мак был уже на ногах и взволнован.
– Расскажи мне!
– Ну, когда толпа увидела кровь, все словно обезумели, и Лондон повел их ломать баррикаду.
– А что я тебе говорил! – вскричал Мак. – Им кровь требуется, они крови жаждут! Вот что работает! Я же говорил! Ну а потом – что?
– Они сейчас все там, на дороге. Господи, Мак, это надо было видеть! Как будто все они исчезли, превратились во что-то… животное какое-то, что ли… зверя, бегущего по дороге. Все – как один страшный зверь. Меня чуть не втянуло туда, хотел идти с ними, а потом подумал: «Нет, ты не должен, не имеешь права. Будь благоразумен!»
– Верно! – одобрил его Мак. – Многие считают толпу безалаберной, никчемной, но я много раз ее наблюдал и могу утверждать, что толпа, когда она чего-то хочет, действует эффективно, умело, не хуже натренированных солдат, но вот в чем загвоздка: порушат они баррикаду, а что будет дальше? Дальше они захотят крушить еще и еще, пока не остынут. Ты верно сказал, – продолжал Мак, – насчет огромного животного. Толпа – это другое, чем каждый отдельный человек в ней. Это животное, этот зверь сильнее всех их, вместе взятых. И желания у этого зверя иные, чем у отдельных людей. Все как док говорил: мы не знаем, во что это выльется.
– Зверь разрушит баррикаду, – сказал Джим.
– Я не про это. Зверю вовсе не баррикада нужна. А чего он хочет – мне неизвестно. Беда в том, что ученые, рассуждающие о народе, думают, что народ – это люди. На самом деле – нет. Народ – это животное другой породы. Она так же отлична от породы человеческой, как, например, порода собачья. То, что мы можем как-то этим управлять, Джим, это прекрасно. Но знаний у нас маловато. Начавшись, все может обернуться чем угодно…
Он говорил оживленно, взволнованно и с некоторым страхом.
– Прислушайся-ка, – сказал Джим, – по-моему, слышно… – Он бросился ко входу. – Возвращаются! – вскричал он. – И шум другой… Разрозненный какой-то, расползшийся…
Дорогу заполнила возвращающаяся толпа. Лондон вырвался вперед и тяжелой рысью направился в их сторону. Приблизившись, он прокричал:
– В палатку! Живо! Прячьтесь в палатке!
– Чего это он? – удивился Джим. Но Мак, ни слова не говоря, втолкнул его внутрь палатки и, отвязав тесемки, прикрыл вход.
– Он знает, что делает, – сказал Мак. – Сиди тихо и дай ему справиться с этим. Что бы там ни было, не высовывайся.
Они слушали похожий на дождь шелест шагов, крики. Потом увидели на стенке палатки приземистую темную тень Лондона, кричавшего:
– Угомонитесь, парни, хватит!
– Мы покажем ему, кто из нас трусливый подонок!
– Вы разобиделись, что вас поругали! – кричал Лондон. – Ну, пойдите, выпейте чего-нибудь, успокойтесь. Вы все проделали отлично, но друга моего я вам не выдам. Ведь он и вам друг! Он работал на вас до упаду, вот что я вам скажу, работал так, что с ног валился от усталости!
Сидя в палатке, Мак и Джим почувствовали перемену, напор толпы ослаб, истощился в сотнях разрозненных криков.
– Да мы знаем, Лондон!
– Ясно, только чего ж он нас трусами обозвал…
Мак дышал тяжело, прерывисто.
– Это было совсем близко, Джим. Совсем рядом…
Квадратная тень Лондона все еще маячила на полотнище палатки, но возбужденное многоголосье ослабевало, рассеивалось, теряя свой грозный смысл.
Лондон расширил тему:
– Если кто-то из вас, ребята, считает, что я прячу у себя банки персиков, можете войти и осмотреть палатку!
– К черту, Лондон! Никогда мы такого не думали!
– Это все сукин сын Берке нас натравливал!
– Он под тебя подкапывался, Лондон. Я слышал, что он болтает.
– А раз так, убирайтесь. Мне есть чем заняться.
Тень на стенке палатки оставалась там, пока голоса не стихли, а толпа возле палатки не рассосалась. Лондон приподнял полотнище входа и вошел усталый.
– Спасибо, – сказал Мак. – Ты не можешь знать, до чего близка была опасность, так, как это знаю я. Ты справился с ними, Лондон. О, как же ловко ты с ними справился!
– Я был напуган, – признался Лондон. – Но знаешь, не из-за этого ты можешь думать обо мне плохо. На обратном пути я поймал себя на том, что мне хочется прийти и собственными руками убить тебя. – Он осклабился. – Не знаю, почему это так.
– Никто не знает, – пожал плечами Мак. – Но факт остается фактом. Расскажи нам, что было на дороге.
– Мы смяли их, – сказал Лондон. – Набросились так, как будто и нет их там совсем. Они пустили газ, и некоторые ребята стали кашлять и вопить, но эти новоиспеченные копы не имели, черт возьми, против нас ни единого шанса. Кое-кто из них попросту бежал, думаю даже большинство. Ну а те, кто остался, были разбиты в пух и прах. Ребята были злы как черти.
– Стрельба-то была?
– Нет. Не успели они. Постреляли в воздух, думали, мы остановимся. А мы все напирали и напирали. Есть копы, которых хлебом не корми, только дай пострелять в нас, но большинству это не нравится. Вот мы их и смяли. И баррикаду разрушили.
– Ну а машины-то прошли?
– Да, черт возьми. Восемь машин прорвались. С парнями, злыми, как сто собак.
– Копов поубивали? – спросил Мак.
– Что? Поубивали? Не знаю. Я не глядел. Может, и поубивали. Могло быть и такое. Думаю, даже пулеметный огонь нас бы не остановил.
– Здорово, – похвалил Мак. – Вот
