– Вы считаете, он кого-то ждал?
– Это же был немолодой человек, к тому же больной. Конечно, вполне возможно, что он просто вышел прогуляться перед сном, но на улице ведь было сыро и неприятно. Стал бы сэр Чарльз стоять на одном месте пять-десять минут, как по пеплу сигары определил доктор Мортимер, который, как оказалось, наделен более практическим складом ума, чем я предполагал?
– Но Баскервиль имел привычку выходить по вечерам.
– Не думаю, что он каждый вечер проводил у калитки столько времени. Наоборот, судя по рассказу, сэр Чарльз старался держаться подальше от болота. В ту ночь он кого-то ждал. На следующий день он должен был ехать в Лондон. Дело начинает вырисовываться, Ватсон. Появляется ясность. Вы не передадите мне скрипку? Давайте отложим дальнейшие размышления по этому делу до завтрашнего утра, когда будем иметь удовольствие встретиться с доктором Мортимером и сэром Генри Баскервилем.
Глава IV. Сэр Генри Баскервиль
На следующее утро мы встали рано. Позавтракав, мы с Холмсом, который уселся в халате в свое любимое кресло, стали дожидаться встречи. Наши клиенты не опоздали ни на секунду: как только часы пробили десять, в комнату вошел доктор Мортимер в сопровождении молодого баронета{14}. Наследник рода Баскервилей оказался невысоким мужчиной лет тридцати, очень крепкого телосложения, с внимательными темными глазами. На грубо очерченном нагловатом лице его выделялись густые черные брови. Одет он был в рыжий твидовый костюм и, судя по характерному загару, привык проводить время на открытом воздухе, хотя спокойный взгляд и уверенная осанка выдавали в нем джентльмена.
– Сэр Генри Баскервиль, – представил его доктор Мортимер.
– Да, здравствуйте, джентльмены, – сказал сэр Генри. – И знаете, мистер Шерлок Холмс, если бы мой друг не пригласил меня к вам сегодня утром, я бы сам пришел. Я так понимаю, вы всякие загадки разгадываете, и утром передо мной как раз возникла одна задачка, которую сам я не возьмусь решать.
– Прошу вас, сэр Генри, присаживайтесь. Вы хотите сказать, что после прибытия в Лондон с вами произошло что-то необычное?
– В общем-то, ничего важного, мистер Холмс. Наверное, чья-то глупая шутка. Сегодня утром я получил вот это письмо, если его можно назвать письмом.
Он бросил на стол конверт, и мы все склонились над ним. Обычный серый конверт, адрес написан неровными печатными буквами: «Сэру Генри Баскервилю, гостиница “Нортумберленд”», в углу почтовый штемпель «Чаринг-кросс» и дата отправления – вчерашнее число.
– Кому было известно, что вы остановитесь в гостинице «Нортумберленд»? – спросил Холмс, впившись взглядом в нашего гостя.
– Это не могло быть известно никому, потому что мы с доктором Мортимером решили снять номер там, только когда встретились на вокзале.
– Значит, вы, доктор, остановились там и решили поселить гостя рядом с собой?
– Нет, я остановился у друга, – ответил доктор Мортимер. – Никто заранее не планировал ехать именно в эту гостиницу.
– Хм! Кого-то, видимо, очень интересуют ваши передвижения. – Из конверта Холмс извлек лист бумаги (половина обычной страницы, сложенная вчетверо) и развернул его на столе. На листе красовалось одно-единственное предложение, составленное из вырезанных из газет слов, приклеенных рядом в середине страницы: «Если вам дороги жизнь и рассудок, держитесь подальше от болот». Причем слово «болот» было написано от руки.
– Так что, мистер Холмс, – сказал сэр Генри Баскервиль, – может быть, вы мне объясните, что это за чертовщина и кого это так интересуют мои дела?
– Что вы скажете, доктор Мортимер? Согласитесь, здесь нет ничего сверхъестественного.
– Да, но, возможно, письмо было составлено кем-то, кто считает, что это дело имеет сверхъестественную природу.
– Какое дело?! – воскликнул сэр Генри. – Сдается мне, джентльмены, вам известно о моих делах гораздо больше, чем мне.
– Сэр Генри, я обещаю, что вы все узнаете еще до того, как выйдете из этой комнаты, – сказал Шерлок Холмс. – А пока, с вашего позволения, мы изучим этот интереснейший документ, который, скорее всего, был составлен и отослан вчера вечером. Ватсон, у вас есть вчерашняя «Таймс»{15}?
– Да, там в углу лежит.
– Можно вас попросить… Будьте добры, откройте страницу с передовицей.
Я вручил Холмсу газету, и он быстро пробежал глазами по колонкам текста.
– Статья посвящена свободе торговли. Разрешите зачитать небольшой отрывок: «Может показаться, что отечественная торговля или та или иная отрасль индустрии будут только в выигрыше от повышения пошлины на ввоз импортных товаров, но рассудок подсказывает нам, что если подобный законопроект будет принят, в конечном итоге это приведет лишь к тому, что рыночная стоимость произведенных у нас и идущих на экспорт товаров упадет, денежные вливания в экономику страны уменьшатся, а в результате жизнь и благосостояние граждан только ухудшатся. Так и хочется сказать нашим уважаемым парламентариям: держитесь подальше от этого законопроекта! Как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад!» Что скажете, Ватсон? – Холмс прямо-таки засветился от удовольствия, даже радостно потер руки. – Весьма здравое рассуждение, не правда ли?
Доктор Мортимер не без профессионального интереса воззрился на Холмса, а сэр Генри Баскервиль, широко распахнув свои черные глаза, удивленно посмотрел на меня.
– Я мало что смыслю в экономике и всяких таких штуках, – проговорил он, – но мне кажется, мы немного отходим от темы.
– Наоборот, эта статья имеет самое непосредственное отношение к нашей теме, сэр Генри. Вот Ватсон знает о моих методах больше, чем вы, но, боюсь, он тоже не совсем понял всю важность этого абзаца.
– Должен признаться, не вижу никакой связи.
– Тем не менее, мой дорогой Ватсон, связь есть и самая непосредственная. Письмо, полученное вами сегодня, составлено из слов, которые упоминаются в этой статье. «Вам», «жизнь», «дорога», «рассудок», «держитесь подальше от». Разве вы этого не заметили?
– Разрази меня гром, ну конечно же! Ну вы даете, мистер Холмс! – изумился сэр Генри.
– Чтобы развеять последние сомнения, обратите внимание на слова «держитесь подальше от», они вырезаны все вместе из одной строки.
– Да… действительно!
– Да уж, мистер Холмс, это превосходит все мои ожидания, – ошеломленно сказал доктор Мортимер, глядя на моего друга. – Конечно, всякому ясно, что слова были вырезаны из газеты, но чтобы вот так запросто определить из какой, да еще и указать на саму статью!.. Воистину, это просто поразительно. Как вам это удалось?
– Скажите, доктор, вы можете отличить череп негра от черепа эскимоса?
– Разумеется.
– А как?
– О, это моя излюбленная тема. Отличия совершенно очевидны. Надбровные дуги, овал лица, форма верхней челюсти…
– А это моя излюбленная тема, и для меня легкий и свободный боргес[41] «Таймс» так же отличается от слепого шрифта какой-нибудь дешевой вечерки, как для вас череп негра отличается от черепа эскимоса. Умение различать шрифты относится к азам криминалистической науки, хотя, признаюсь, когда-то, во времена ранней юности, я один раз перепутал «Лидс меркьюри» и «Вестерн морнинг ньюс». Но передовицу «Таймс» ни с чем нельзя спутать. Для меня было совершенно очевидно, что слова взяты именно оттуда. И поскольку это было сделано вчера, вероятнее всего слова эти следовало искать во вчерашнем номере.
– То есть вы хотите сказать, – вставил сэр Генри Баскервиль, – что кто-то вырезал из газеты ножницами…
– Маникюрными ножницами, – уточнил Холмс. – Видите, тому, кто составлял письмо, пришлось сделать два надреза, чтобы вырезать «держитесь подальше от», следовательно, у ножниц были очень короткие лезвия.
– Да-да. Значит, кто-то вырезал маникюрными ножницами слова и наклеил их…
– Столярным клеем…
– …столярным клеем на лист бумаги. Но хотелось бы знать, почему слово «болот» написано от руки?
– Потому что ему не удалось найти этого слова в газете. Все остальные слова простые, их почти наверняка можно отыскать в любом номере газеты. Слово «болот» встречается не так часто.
– Действительно, похоже на правду. А еще что-нибудь вы можете определить по этому письму, мистер Холмс?
– Кое-что еще добавить можно, хотя составитель послания сделал все, чтобы не оставить никаких зацепок. Адрес, как видите, написан не очень ровными печатными буквами. Но поскольку «Таймс» – газета, которую читают люди образованные, можно сделать вывод, что послание составлено образованным человеком, который хочет выдать себя за необразованного. Тот факт, что он изменил почерк, говорит о том, что либо вам знаком его почерк, либо есть вероятность, что вы столкнетесь с ним в будущем. К тому же видите, слова наклеены неровно, некоторые – намного выше остальных. «Жизнь», например, совсем в сторону съехало. Это может указывать либо на неаккуратность автора, либо на то, что работа делалась в спешке или большом волнении. Я больше склоняюсь ко второму варианту, поскольку нельзя предположить, что в таком важном деле человек опустился бы до подобной неаккуратности. Если предположить, что он все-таки действительно спешил, возникает другой интересный вопрос: почему же он так спешил, ведь любое письмо, отправленное до наступления утра, попало бы в руки сэра Генри прежде, чем он ушел бы из гостиницы? Может быть составитель послания боялся, что ему помешают? Если да, то кто?
