-- А мне, бедненькой, бутербродик? -- капризно протянула Флосси, когда Поль проходил мимо нее.
Филбрик, который, судя по всему, тоже считал себя гостем, увлеченно обсуждал собачьи бега с Сэмом Клаттербаком.
-- Почем сегодня негры? -- спросил он Поля, получая от него бутерброд.
-- Прямо-таки душа поет, когда видишь, как весело нашему Пренди, -сказал Граймс. -- Напрасно он только мальчишку подстрелил.
-- По его виду я бы никак не сказал, что ему весело, -- возразил Поль. -- Вообще, сегодня у нас все идет шиворот-навыворот.
-- А ты не отлынивай, дружище, работай. Как бы не было беды.
Граймс знал, что говорил. Появление миссис Бест-Четвинд хоть и положило конец дебатам по поводу забега, но ситуация оставалась напряженной: угли обиды продолжали тлеть. Общество раскололось на два враждебных лагеря. В одном углу сосредоточились викарий, Периметры, Тангенс, полковник Сайдботтом и Хоуп-Брауны, в другом углу -- семеро Клаттербаков, Филбрик, Флосси и кое-кто из родителей, которым уже успело нагореть от леди Периметр. О забеге разговоров не заводили, но в глазах у противников полыхала готовность отплатить за поруганную спортивную честь и втоптанную в грязь справедливость. Прочие гости, делая вид, что ничего не произошло, усиленно угощались чаем в обществе Динги. Только миссис Бест-Четвинд и ее спутник совершенно не подозревали о разгоревшихся страстях. В сложившихся обстоятельствах их мнение могло оказаться решающим: с негром или без оного, миссис Бест-Четвинд оставалась непререкаемым авторитетом.
-- Какая жалость, доктор Фейган, что мы опоздали на забеги, -- говорила она. -- Но мы ужасно медленно ехали. Здесь столько церквей, а Чоки не может проехать спокойно мимо старинного собора. Мы все время останавливались. Он просто без ума от старины, верно, радость моя?
-- Вот именно! -- сказал Чоки.
-- Как вы относитесь к музыке? -- осведомился доктор.
-- Ты слышишь, малышка? -- сказал Чоки. -- Он меня спрашивает, как я отношусь к музыке! Очень даже неплохо -- вот как.
-- Он играет просто божественно, -- сообщила миссис Бест-Четвинд.
-- Как ты думаешь, он слушал мои новые пластинки?
-- Наверное, нет, мой золотой.
-- Так пусть он их послушает, и тогда ему сразу станет ясно, как я отношусь к музыке.
-- Не надо так расстраиваться, моя радость. Пойдем, я познакомлю тебя с леди Периметр. У этого ангела комплекс неполноценности, -- пояснила миссис Бест-Четвинд. -- Обожает общаться с аристократами, верно, солнышко?
-- Вот именно, -- сказал Чоки.
-- Что за наглость -- приехать сюда с негром, -- сказала миссис Клаттербак. -- Она нас всех оскорбила.
-- Лично я против негров ничего не имею, -- отозвался Филбрик, -- а вот китайцев не выношу, что правда, то правда. Дружка у меня ухлопали -- ножом по горлу, -- и привет!
-- Боже праведный! -- ахнула Клаттербакова гувернантка. -- Это, наверное, случилось во время Боксерского восстания?
-- Да нет, -- ухмыльнулся Филбрик. -- Субботним вечером на Эджвер-роуд. Обычное дело!
-- О чем это дядя рассказывает? -- затеребили гувернантку младшие Клаттербаки.
-- Так, ничего особенного. А ну-ка, мои хорошие, кто хочет еще пирожное?
Малыши не заставили себя долго упрашивать и убежали, но впоследствии выяснилось, что перед отходом ко сну, когда девочка, стоя на коленках, читала молитву, братик прошептал ей на ухо: "Ножом по горлу и привет!" -так что еще долгое время мисс Клаттербак вздрагивала при виде автобуса с табличкой "Эджвер-роуд".
-- У меня есть приятель в Саванне1, -- взял слово Сэм Клаттербак, -- так я от него такого понаслушался о неграх... Не при дамах будь сказано, они совершенно не умеют себя сдерживать... Понимаете, что я хочу сказать?
-- Страсти-то какие! -- ужаснулся капитан Граймс.
-- А я про что! Главное, даже и винить-то их за это нельзя. Так уж они устроены. Животные инстинкты, одним словом. Я лично так считаю -- подальше от них надо!
-- Это точно! -- согласился Клаттербак-папа.
-- Только что у меня состоялся презагадочный разговор с дирижером вашего оркестра, -- пожаловался Полю лорд Периметр. -- Он спросил меня, не хотел бы я познакомиться с его свояченицей;
1 Город на юге США (штат Джорджия).
я сказал, что ничего не имею против, на что он сообщил, что обычно берет за это фунт, но для меня готов сделать скидку. Как вы полагаете, милейший Пеннифут, что он все-таки имел в виду?
-- Не нравится мне этот негритос, и все тут, -- говорил викарию полковник Сайдботтом. -- Я их знаю как облупленных еще по Судану. Отличные, доложу я вам, враги и отвратительные союзники. Пойду-ка потолкую в миссис Клаттербак. Откровенно говоря, леди П. хватила через край. Я, правда, забега не видел, но всему, согласитесь, есть свои границы...
-- Репа дождя не любит, -- говорила леди Периметр.
-- Не любит, не любит, -- поддакивала миссис Бест-Четвинд. -- А в Англию вы надолго?
-- Мы все время живем в Англии, -- отвечала леди Периметр.
-- Не может быть! Это просто прелестно... Но ведь здесь такая дороговизна, вы не находите?
На эту тему леди Периметр могла говорить часами, но присутствие миссис Бест-Четвинд вдохновляло ее явно меньше, нежели общество полковницы Сайдботтом или супруги викария. С людьми побогаче леди Периметр чувствовала себя неуютно.
-- Послевоенные трудности, -- кратко ответствовала она. -- А как поживает Бобби Пастмастер?
-- Совсем спятил, -- сообщила миссис Бест-Четвинд. -- К тому же они с Чоки что-то не очень поладили. Вам Чоки понравится. Он просто влюблен во все английское. Мы уже осмотрели все соборы, а теперь начинаем знакомиться с загородными особняками. Кстати, собираемся заглянуть и к вам в Тангенс.
-- Милости просим. Теперь мы, правда, все больше в Лондоне... А какие соборы, мистер Чоки, произвели на вас наибольшее впечатление?
-- Видите ли, -- внесла поправку миссис Бест-Четвинд. -- Это я называю его Чоки. А вообще эту прелесть зовут мистер Себастьян Чолмондлей.
-- Все произвели впечатление, -- ответил мистер Чолмондлей. -- Все до одного. Когда я гляжу на собор, у меня внутри все поет. Обожаю культуру. Вы-то думаете -- раз ты негр, то тебе на все, кроме джаза, наплевать. Да весь джаз в мире ничто перед одним камнем старинного собора!
-- Это он серьезно, -- вставила миссис Бест-Четвинд.
-- Вы так интересно рассказываете, мистер Чолмондлей... В детстве я жила недалеко от собора в Солсбери, но таких сильных чувств, признаться, не испытывала, хотя джаз я и вовсе не переношу.
-- Собор в Солсбери представляет, леди Периметр, несомненную историческую ценность, но, на мой взгляд, в архитектурном отношении собор в Йорке утонченнее.
-- Ах ты мой архитектор! -- воскликнула миссис Бест-Четвинд. -- Так бы тебя и съела.
-- Вы, наверное, впервые в английской школе? -- осведомился доктор.
-- Ну да, впервые! Расскажи-ка, пупсик, где мы с тобой побывали.
-- Мы осмотрели все школы, даже самые новые. И знаете, новые ему понравились больше.
-- Они просторнее. В Оксфорде бывали?
-- Я там учился, -- кротко заметил доктор.
-- Серьезно? А я и в Оксфорде был, и в Кембридже, и в Итоне, и в Харроу. Вот это да! Люблю, чтоб все было культурно. Кое-кто из наших приезжает сюда и дальше ночных клубов ни ногой. А я Шекспира читал, -сказал Чоки. -- Читал "Макбета", "Гамлета", "Короли Лира". А вы?
-- И я читал, -- сказал доктор.
-- Мы ведь все такие артистичные, -- продолжал гость. -- Как дети, любим петь, любим яркие краски, у нас у всех врожденный вкус. А вы презираете несчастного черного человека.
-- Да нет, отчего же, -- запротестовал доктор.
-- Дайте ему договорить до конца, -- попросила миссис Бест-Четвинд. -Согласитесь, что он -- просто чудо!
-- По-вашему, у несчастного черного человека нет души. Плевать вы хотели на несчастного черного человека. Бейте его, опутайте цепями, морите голодом и непосильным трудом... -- Поль обратил внимание, что при этих словах глаза леди Периметр загорелись хищным огнем. -- Но черный человек и тогда останется таким же человеком, как и вы. Разве он не дышит тем же воздухом? Разве он не ест и не пьет? Разве он не ценит Шекспира, старинные церкви, картины великих мастеров, как и вы? Он так нуждается в вашем сострадании. Протяните же ему руку помощи ? и вызволите из пучины рабства, куда ввергли его ваши предки. О, белые люди, почему вы отказываетесь протянуть руку помощи несчастному черному человеку, вашему брату?
-- Радость моя, -- сказала миссис Бест-Четвинд. -- Не надо так волноваться. Здесь все друзья.
-- Это правда? -- спросил Чоки. -- Тогда я им, пожалуй, спою.
-- Не стоит, милый. Лучше выпей чаю.
-- В Париже у меня была знакомая, -- рассказывала гувернантка Клаттербаков, -- так ее сестра знала девушку, которая во время войны вышла замуж за солдата-негра. Вы даже не можете представить, что он себе позволял. Джоан, Питер, бегите к папе, спросите, не хочет ли он еще чая... Он связывал ее по рукам и ногам и оставлял на всю ночь на каменном полу. Целый год она не могла развода добиться.
