- Нет, сами мы к вам не придем, если только не попросите.
- Я попрошу, ты поможешь, и рай в Монголии готов! Так, что ли? Собирала бабушка шерсть с караганы*, - рассмеялся Эрдэнэ.
______________
* Карагана - степной кустарник.
Говорили они и о религии. Петр считал, что религия совершенно не нужна монголам. Он и о богдо отзывался неуважительно.
- Не знаю, как в вашей России, но в Монголии нам нужны и религия и богдо-гэгэн, - отвечал Эрдэнэ.
Спорили они часто, но терпеливо слушали друг друга, и чем больше спорили, тем больше доверяли друг другу.
Тамирская долина надела осенний наряд. Все расцвечено в темно-зеленые и оранжевые тона, лишь вершины гор и утром и вечером подернуты голубоватым туманом. В небе то и дело проносятся птичьи косяки: это ставшие уже на крыло выводки мечутся в воздухе, готовясь к дальним перелетам. А внизу на тучных пастбищах нагуливают жир несметные стада коров и овец, табуны лошадей.
Клеймение скота подходило к концу. Как-то вечером после трудового дня Эрдэнэ и Петр отдыхали на берегу Тамира. Эрдэнэ рассказывал Петру о произволе хошунного князя Гомбо.
- Что хотел, то и делал этот князь в хошуне, и управы на него не было. Хотел я его вывести на чистую воду, да сам попал в беду. Видно, не по силам мне это дело.
- Почему же ты попал в беду? - хитро прищурившись, спросил Петр.
- Гомбо кому надо закрыл рот серебром, а я, нищий, разве мог с ним тягаться? Вот и дали мне по загривку.
- Эх, Эрдэнэ, ребенок ты еще. Ведь пойми, у власти-то все такие князья, как твой Гомбо. И пока власть принадлежит им, ты не осилишь князя.
- Но ведь я писал чистую правду.
- Какое это имеет значение? Жалобой ноёнов не одолеешь.
- А как же их одолеть?
- Хотя их власть и подгнила, но держится еще крепко. Чтобы ее свалить, надо таким, как ты, соединить свои силы.
- Кто же со мной соединится? Когда я попал в тюрьму, никто, кроме жены, мне не помог. В моем хошуне даже собаки и те против меня. Ты видел, как все хлопали Бадарчи, когда он поборол меня?
- У вас, монголов, есть пословица: "Собрался в путь, узнай дорогу". А ты пустился в путь по бездорожью и завяз, а теперь плачешься, вместо того чтобы выбраться на тракт. Разве так можно победить?
Сломав ветку ивы, Эрдэнэ ногтем стал счищать с нее кору. Но делал он это машинально, о чем-то, видно, думая.
- Конечно, - продолжал Петр, - объединиться, собрать силы в один кулак - дело нелегкое. Тут нужны и выдержка, и смелость, и терпение. Это тяжелая работа, и сразу она не удается, но работа эта благодарная.
Петр помолчал, достал гармонь и заиграл какую-то грустную мелодию. Но вот гармонь затихла.
- А как ты думаешь, Эрдэнэ? Когда я приеду домой, узнает меня мой младший? - неожиданно заговорил Петр.
Эрдэнэ отбросил ветку и ласково посмотрел на Петра.
- Узнает, сначала немного будет дичиться, а потом привыкнет.
Неожиданно приехали Павлов и Итгэлт. Оба пьяные, но довольные.
Павлов подошел к Петру, похлопал его по плечу и стал быстро говорить ему что-то по-русски.
- Знаешь, что он сказал? - обратился Итгэлт к Эрдэнэ. - Он говорит, что русский царь и германский царь начали между собой войну и что идут уже большие бои.
- Да. Идет большое сражение, - сказал Павлов по-монгольски, - русская армия наступает на Германию во славу нашего царя-батюшки и православной церкви.
- А кто может победить русского царя? Никто! Ошибся германский царь на сей раз. Великая русская армия раздавит Германию, - заплетающимся языком проговорил Итгэлт.
О начале войны Павлов узнал от приехавших из Таряаты русских торговцев. Это известие его обрадовало: ведь теперь цены на скот поднимутся, и он получит большие барыши. Павлов поделился этой новостью с Итгэлтом.
- Теперь мы с тобой заживем, - сказал он и похлопал себя по карманам.
- Барыши всегда веселят сердце, - ответил Итгэлт. Надо только действовать смелее. Итгэлт помнит, как сильно поднялись в годы русско-японской войны цены на масло и мясо. И, услышав о новой войне, он сразу смекнул, что дело тут запахло большими деньгами.
Вот почему Павлов и Итгэлт решили прикупить еще голов двести скота, вот почему они и приехали сюда.
Петра известие о войне не обрадовало. Он помрачнел, лицо его посуровело.
Вечером, когда они ставили новую коновязь, Петр сказал Эрдэнэ:
- Эта война принесет много страданий. Капиталисты начали ее ради прибылей, а платить будет горем и слезами простой народ. Но страдания разбудят ненависть, и не известно еще, кто получит по шее в этой войне.
Через несколько дней подготовка к перегону скота закончилась, и Эрдэнэ с Петром отправились домой. Петр дорогой больше молчал, а если говорил, то только о войне, на чем свет ругал царя и предсказывал ему гибель. Он возмущался тем, что Павлов и Итгэлт обрадовались войне.
- Ты знаешь, кто эту войну начал? Вот такие Павловы и Итгэлты, которые и горе народное превращают в деньги.
- Ну при чем же тут Итгэлт? - защищал своего благодетеля Эрдэнэ. Просто ваш царь и немецкий царь поссорились и дали приказ своим войскам воевать.
- Конечно, не они мобилизацию объявили. Но пойми, германские Павловы захотели захватить богатства русских Павловых. А эти не только не хотят отдать свои богатства, но не прочь присвоить и чужие. Вот как началась война. Ты видел, как Павлов обрадовался, что она началась? - попытался Петр объяснить Эрдэнэ причину возникновения войны.
Эрдэнэ понимал, что в войне таких великих держав погибнет много людей. Однако он не соглашался с тем, что война началась по желанию богачей.
Они приехали к Эрдэнэ. Петр заночевал. На другой день он должен был ехать в усадьбу Павлова. При прощании Петр сказал:
- Знаешь, Эрдэнэ, я решил вернуться на родину.
- Ты ведь беглый, разве можно тебе вернуться? - с удивлением спросил Эрдэнэ.
- Нельзя. Но я вернусь. Однако мне нужна помощь. Можешь ли ты мне помочь?
- Ведь ты знаешь, что твой друг - нищий. Что я могу для тебя сделать?
- Мне нужен конь. Если ты найдешь мне коня, тебе я буду век благодарен.
- Я постараюсь найти тебе коня. Правда, это трудно, но я постараюсь. Когда он тебе нужен?
- Чем скорее, тем лучше. Но об этом никому ни слова, - сказал Петр и крепко обнял на прощание своего монгольского друга.
Петр уехал, а Эрдэнэ стал ломать голову, как достать ему коня. Сколько он ни думал, все выходило, что помочь ему в этом деле мог только Итгэлт, другого выхода не было. Но ведь он еще не расплатился с хозяином за юрту! Как же быть?
- Что Петр такой невеселый уехал? Или какое несчастье случилось у него дома? - спросил на другой день Няма у Эрдэнэ.
- У него дома началась большая война.
- В России?
- Да.
- Эх, не знал я. Вчера вечером заходил он ко мне, увидел мою кремневку и спрашивает: "Сколько она сейчас стоит и далеко ли бьет?" Видимо, думал с этим ружьем воевать. Если ты встретишь его, скажи, что я отдам ружье даром. А коли разживется чем на войне, пусть что-нибудь пришлет. Я знаю, Петр не обманет, не такой он человек.
В тот вечер Эрдэнэ попросил Итгэлта дать ему одного хорошего коня. Итгэлт с удивлением посмотрел на своего батрака.
- Зачем тебе понадобился конь... хочешь уехать?
- Нужно мне. А уезжать я не собираюсь.
- В этом году для езды бери любого коня, но только для езды. А в будущем - дам тебе стригунка, из него и вырастет конь. В этом году дам тебе еще скотины на мясо. Вот и все! - твердо проговорил Итгэлт и вышел из юрты.
Эрдэнэ очень расстроился. Как помочь Петру? Где достать коня? Эта мысль не выходила из головы, но он ничего не мог придумать. Долгор даже забеспокоилась. Что с мужем, почему он такой печальный? Уж не заболел ли?
На другой день Эрдэнэ поехал искать двух отбившихся от табуна коней. К полудню он их нашел и уже возвращался домой. По дороге повстречал Дулму, которая пасла овец. Он остановился, закурил и хотел было снова тронуться в путь. Но в это время к ним на вороном иноходце подъехал Бадарчи. Ехал он по делу в дальние стойбища - вручать какие-то бумаги из хошунной канцелярии, но, приметив Дулму, свернул с дороги. Он давно присматривался к хорошенькой батрачке в надежде, что ее любвеобильное сердце не обойдет и его.
Бадарчи спешился, закурил и стал хвастаться своей новой покупкой вороным иноходцем. Потом он рассказал Дулме, как поборол на празднике всех, в том числе и Эрдэнэ, которого он и на следующем празднике легко бросит на землю.
Слова Бадарчи задели самолюбивого Эрдэнэ.
- Чего расхвастался! - резко оборвал надзирателя Эрдэнэ. - Зачем ждать праздника, давай поборемся сейчас.
- Эх ты, разве можно так шутить со старшими? Смотри, шею сломаешь, сощурив глаза в смехе, сказал Бадарчи.
- Не сломаю! Только давай бороться не просто. Если я тебя свалю, ты дашь мне иноходца...
- А если я тебя брошу, что ты мне дашь? - с издевкой спросил Бадарчи. Ведь ты же нищий!
Эрдэнэ не знал, что ответить, и в нерешительности огляделся по сторонам.
