– Любимый, я боюсь того, что готовит нам сегодняшний день.
– Почему же, дорогая? – удивился юноша.
– Мне будет сложно войти в этот зловещий дворец и сесть на престол, ведь оттуда мне угрожала та старая карга с волосами седой медведицы.
Ральф приласкал её и сказал:
– Думаю, Сестра Источника может преодолеть и это. Кроме того, помни, уже завтра дворец будет далеко от тебя.
Урсула оглянулась на воинов, лежавших на траве или расхаживавших возле своих коней, улыбнулась, лицо её просветлело, и, зардевшись и потупив глаза, она сказала:
– Да, это верно. Тогда во дворце было мало людей, и они были старыми и некрасивыми. Свора женщин схватила меня тогда в деревне и, притащив в замок, издевалась надо мной, а потом бросила в тюрьму. А эти воины – хорошие ребята, честные и открытые. Но посмотри же, душа моя, как ужасна эта груда камней, нависшая над равниной, а стены, петляющие по ней, и эта огромная башня, увенчивающая замок! Поистине, нет более страшного места на земле!
Ральф поцеловал девушку и весело рассмеялся:
– Конечно, дорогая, но сердца жителей этого замка изменятся, когда мы войдём в него. Ты не почувствуешь себя одинокой, даже если всех этих воинов, Ричарда и Мудреца не будет с нами. Но как такое может случиться?
Она, повернувшись к юноше, поцеловала и приласкала его, и они вернулись к своим спутникам, от которых довольно далеко отошли за разговором.
Вскоре все сели на коней и поскакали в деревню. Мужчины и женщины выходили посмотреть на них и скромно кланялись, когда рыцари проезжали мимо. Так отряд подъехал ко внешнему двору замка, и если твердыня издалека, с обрыва, выглядела ужасно, то теперь её вид был в десять раз ужаснее. Верхняя часть замка скрывалась за камнями. Эти камни, огромные и грозные, нависли над гостями, и хотя ярко светило солнце, а рядом шли друзья, даже Ральф почувствовал, как к его сердцу подползает страх. Тем не менее, он жизнерадостно улыбнулся Урсуле, когда она повернула к нему взволнованное лицо. Во внешнем дворе замка все спешились, так как путь наверх был слишком крут для коней. Начался подъём. Даже весёлые рыцари Братства, окованные ужасом, что навевала им твердыня, заглушали праздничное позвякивание своих доспехов. Урсула тихо подошла к Ральфу, и он взял её за руку.
– Именно сюда меня притащили те женщины, – сказала она. – Они пихали и били меня, а одна даже хотела сорвать с меня одежду, но та, что казалась самой опытной, сказала: «Нет, оставьте её, пока она не предстанет пред старой госпожой, ведь одежда может помочь узнать, откуда она и куда направляется, если она соглядатай». Тогда я сбежала от них, но сейчас боюсь: что мы найдём в замке, когда придём туда? Это похоже на чувство, когда встаёшь ночью с постели. Всё тихо, и светит луна. Ты выходишь из комнаты, а когда возвращается, боишься увидеть нечто ужасное среди знакомых простыней.
Урсула побледнела. Ральф утешил её и постарался придать себе весёлый вид, несмотря на собственное волнение.
Так они поднимались, пока не пришли на ровную площадку, на которой и была выстроена главная башня. Тут все остановились, чтобы немного передохнуть, прежде чем войти в двери, скорее низкие, чем просторные. Урсула, дрожа, прижалась к Ральфу, но он шепнул ей на ухо:
– Соберись с духом, моя милая, иначе эти воины, а особенно Роджер, подумают о тебе хуже, чем ты есть на самом деле, а ведь ты Сестра Источника! Что такое? Здесь же нет ничего, что могло бы причинить тебе вред. Вспомни опасности пустыни, неволю и злобного лорда Аттербола.
– Да, но мне кажется, – ответила Урсула, – что тогда я не любила тебя так сильно, как сейчас. О, друг мой, я стала слабой и трусливой женщиной, все силы покинули меня, осталась лишь любовь к тебе да любовь к жизни ради тебя! Ты ведь не знаешь всего, что произошло со мной в этом замке…
Ральф повернулся и громким бодрым голосом воскликнул:
– Войдём же, друзья! Я проведу рыцарей Братства Сухого Дерева в их собственный дворец!
С этими словами он распахнул незапертую дверь и широкими шагами вошёл в зал, ведя Урсулу под руку. Все последовали за ними, и звон доспехов эхом отозвался в огромной башне. Зал был длинным и широким и таким высоким, что огромные перекрытия крыши скрывались в темноте. Внутри было пусто. На стенах не висели гобелены, а вдоль них не стояли ни скамьи, ни столы. Только на возвышении виднелись большой каменный стол и каменный престол. Это место походило на дом, все жители которого погибли в одночасье за какие-то свои страшные деяния.
Некоторое время все стояли молча. Роджер протиснулся к Ральфу и тихо сказал:
– Женщина отступит, и всё будет напрасно. Если бы не клятва, надо было бы оставить её в деревне. Боюсь, как бы она своими страхами не принесла несчастье нашему древнему дому. Госпожа впервые вошла сюда совсем иначе. Герцог встретил её в лесу, после того как её изгнал тот барон из Солнечной долины, убитый тобой. Герцог завернул Госпожу в свой рыцарский пурпурный плащ и провёл на возвышение. Поднявшись туда, она обернулась и сбросила с себя плащ, оставшись босой и в одной рубашке, как её изгнали в лес. Она протянула к нам руки и нежным голосом, похожим на голос певчего дрозда в мае, громко произнесла: «Да благословит Господь этот замок, это жилище отважных и убежище нуждающихся!»
Урсула обратилась к Роджеру, и голос её был твёрд, а кровь вернулась к щекам, так что Ральф смотрел на неё и удивлялся. Она сказала:
– Роджер, ты, похоже, совсем не любишь меня, хотя если бы я не поступала так, как поступаю, то нарушила бы волю вашей Госпожи и королевы этого замка. Но скажи, Роджер, куда исчезла эта ужасная медведица, что жила в замке на этой скале? Сидя на этом престоле, она кричала на меня, насмехалась надо мной, а потом отдала в руки мучителей, которые бросили меня в тюрьму, откуда и освободила меня ваша Госпожа?
– Миледи, – ответил Роджер, – рассказ о ней не будет долгим. В тот день, когда мы получили известия о смерти Госпожи, сердца наши окутала печаль, и мы вспомнили все старые обиды, причинённые нам, а потому мы напали на эту медведицу, как Вы её называете, на её слуг и служанок. Кого-то мы убили, кого-то изгнали. Что же касается её самой, то я стоял к ней ближе на три фута от того места, где стоите сейчас Вы, но я не убил её. Говорят, она всё ещё бродит по свету – вполне возможно. Но этим летним полднем Вам точно не грозит встретиться с ней.
Ральф холодно произнёс:
– Роджер, оставим рассказы менестрелям. Отведи меня к месту, где следует произнести клятву, ибо время не ждёт.
Только он это сказал, как Роджер быстро прошёл вперёд, на возвышение, и, встав у стены возле престола, снял с крючка огромный рог. Он поднёс его к губам и трижды громко протрубил. Зал наполнился эхом. Ричард вздрогнул и наполовину вытащил меч, но Мудрец положил руку на рукоять его меча и сказал:
– Всё в порядке, пусть меч лежит спокойно.
Урсула вздрогнула от удивления, но больше уже не дрожала. Ральф нисколько не изменился лицом, а рыцари Сухого Дерева, похоже, даже ждали сигнала. Роджер крикнул с возвышения:
– Это знак того, что члены Братства Сухого Дерева собрались по важному делу! Подойдите сюда, чужеземцы, и вы, члены Братства. Здесь будет принесена клятва, а затем мы отправимся в дальнейший путь по указанию нашего чужеземного капитана.
Тогда Ральф снова взял Урсулу за руку, и они, спокойно и гордо, взошли на возвышение. Рыцари вместе с Ричардом и Мудрецом последовали за ними. Ральф усадил Урсулу на каменный престол, и даже в этом сумеречном зале она выглядела прекрасно. На ней было прелестное, вышитое цветами зелёное платье и плащ с золотой окантовкой. Волосы струились по плечам, а на голове лежал венок из роз, который ей подарили женщины из «Геральдической лилии». Она сидела прямо, и на лице её не было ни тени – ничто не выдавало ни её страх, ни память о минувших бедах. Она казалась воплощением самого лета! Рыцари смотрели на неё и в удивлении перешёптывались, говоря друг другу, что это их прежняя Госпожа вернулась домой. Только Роджер, теперь уже сошедший с возвышения, недовольно опустил глаза.
Ральф вытащил свой меч и положил его на каменный стол, а затем, встав рядом с Урсулой, произнёс:
– Воины Братства Сухого Дерева! На клинке, выкованном в Верхних Лугах, что лежит передо мной, и головой той, что я люблю больше всего на свете, той, что больше всего достойна любви, – при этих словах он положил руку Урсуле на голову, – я клянусь, что когда бы капитан Сухого Дерева ни позвал меня – пусть я ем или пью, лежу в постели или стою на ногах, живу в мире или в войне, радостен или печален, – я сделаю всё возможное, чтобы прийти к нему на помощь с таким войском, какое успею собрать. Верна ли моя клятва, рыцари?
Стефан с Холмов сказал:
– Клятва верна, это клятва рыцаря. Теперь же поклянёмся мы…
– Нет, – возразил Ральф, – я не собирался заключать с вами сделку. Ваши дела покажут ваше расположение ко мне, а в вашем мужестве я не сомневаюсь.
