И тут случилось чудо: когда глаза врагов устремились на него, их крики и насмешки сразу же стихли и вместо них раздались стенания. Все, кто видел его, бросили на землю своё оружие и побежали вниз по холму, переворачивая всё на своём пути, пока целый отряд не разбился на кусочки и пока холм не оказался покрыт трусами, которых догоняли и убивали легконогие пастухи.
Но Ральф подозвал к себе Клемента, они собрали смелое воинство и, не обращая внимания на беглецов, напали на тех, кто задержал рыцарей Сухого Дерева, и начали наносить удары направо и налево. Каждый, кто смотрел на Ральфа, сжимался, трусил перед ним, бросал оружие и протягивал в мольбе о пощаде руки. Кратко говоря, когда всадники противника почувствовали этот новый натиск и, оглянувшись, увидели, что их воины тут и там бегут по полям Верхних Лугов, перепрыгивают через глубокие старицы и гибнут под ударами пастухов, они тоже развернулись и побежали, все, кто ещё держался в седле, направляясь к мосту, а рыцари Сухого Дерева громыхали за их спинами. Но как только вражеские рыцари подъехали к мосту на расстояние выстрела из лука, на них с противоположного берега реки обрушился дождь стрел, и знамя плодоносящего дерева поднялось на другом берегу у моста, где стояли Николас и его испытанные воины. Жестокой была эта бойня. Гордые воины Города Четырёх Рек катались по земле, умоляя о пощаде до тех пор, пока ни рыцари Сухого Дерева, ни люди Николаса уже не могли больше убивать беззащитных.
Ральф удержался от погони и теперь сидел на холме посреди луга под старой сливой. Рядом с ним стояли Мудрец из Города Мечты и Урсула. Она была бледна и выглядела испуганной. Голос её дрожал:
– Увы, друг мой, это так страшно! Услышав ночью крик совы над дворцом, разве не будем мы иногда думать, что призраки этой ужасной битвы блуждают по нашим прекрасным полям?
Ральф сидел с непокрытой головой, без оружия, держа в руках только древнюю гизарму. Сурово и гневно он ответил:
– А почему бы им тогда не убить меня? Лучше призраки разбойников ночью на полях, чем перегруженный беззащитный невольник днём, чем выпоротая женщина и обездоленный ребёнок. Этого они добивались для нас и нашли по дороге свою смерть. Пусть так и будет!
Ральф говорил бодро, но грусть, что приходит в конце битвы, закралась в его сердце. Он задрожал, затрясся, крупные слёзы хлынули из его глаз и покатились по щекам, а лицо стало строгим.
Урсула взяла его за руки, приласкала, поцеловала и стала вспоминать о том, как они вместе ехали к Каштановой долине. Вскоре рассудок вновь вернулся к юноше, и он взял себя в руки, как это уже происходило с ним однажды, в то время, о котором Урсула напомнила ему. В ответ он поцеловал её и начал рассказывать о своей старой комнате в башне дворца.
Но вот на поле появились двое всадников. Они остановились возле холма, и один из них соскочил с коня. Это был Николас Длинноногий. Он обнял Ральфа, поцеловал его и, несмотря на свою седую бороду и крепкий вид, заплакал. Он не знал, что сказать, и потому не нашёл ничего лучшего, как спросить:
– Мой маленький лорд, это Вы были сегодня утром командиром или этот крепкий разбойник?
Разбойником он назвал Стефана с Холмов, который засмеялся в ответ:
– Нет, Николас, я был глупцом, а этот юноша – мудрым воином. Но, лорд Ральф, я надеюсь, Вы простите меня за то, что мы не смогли перебить их всех – они ни в какую не хотели больше сопротивляться. Что теперь нам с ними делать?
Ральф нахмурился, немного подумал, а потом спросил:
– Сколько вы взяли в плен?
Стефан ответил:
– Около двух сотен.
Ральф сказал:
– Хорошо. Заберите у них доспехи с оружием, и пусть человек двадцать наших всадников загонят их обратно в Приграничный лес, откуда они пришли, но передайте им от меня такие слова: я скоро очищу весь этот лес от разбойников.
Стефан уехал с этим поручением. Вскоре пришли Джайлс с ещё одним пастухом и задали такой же вопрос, на который получили такой же ответ.
Настал час перед полднем. Ральф встал, отвёл Ричарда в сторону и о чём-то переговорил с ним, а затем вернулся, взял Урсулу за руку и сказал:
– Любимая, теперь Ричард отведёт тебя в приятное жилище по эту сторону реки. Я бы не хотел, чтобы ты входила во дворец без меня, а мне надо будет вернуться в Руноград, чтобы привести оттуда моих отца и мать, как я обещал сделать после битвы. Если всё будет хорошо, то, я думаю, моя поездка не займёт много времени.
Урсула ответила:
– Милый друг, это как раз то, что я и сама хотела предложить тебе. Поспеши, чтобы быстрее вернуться, ибо мне тягостно ждать того момента, когда я смогу войти в твой дом, любимый.
Тогда Ральф обернулся к Николасу:
– Наше войско не такое большое, чтобы ты не смог быстро обеспечить его едой, хотя оно стало немного меньше, чем было этим утром, когда мы покидали Руноград.
– Это верно, маленький лорд, – ответил ему Николас, – знайте, что из всех битв эта удивительна: среди Ваших пастухов и среди прочих пехотинцев нет ни одного убитого, а только пятеро раненых. Из рыцарей потеряли троих убитыми и около пятнадцати ранеными. В числе этих последних и Ваш брат Хью, но его ранение не опасно.
– Это добрые вести, – сказал Ральф. – Но приведите же мне коня.
Когда коня привели, Ральф поцеловал Урсулу и отправился в путь. Она же ожидала его возвращения в доме Ричарда на берегу реки.
Глава XXX
Ральф возвращает отца и мать в Верхние Луга
Обратный путь в Руноград не занял много времени. Была ещё середина дня, когда Ральф прибыл в город, а потому он не преминул остановиться у дома Клемента и поднялся в комнату, где у окна в раздумье сидела дама Катерина. Раскрытые ладони лежали у неё на коленях. Ральф произнёс:
– Возрадуйся, крёстная! Ни Клемент, ни я не ранены, и всё сделано так, как должно.
Она лишь чуть пошевелилась в ответ, слёзы выступили на её глазах и покатились вниз по щекам.
– Что такое, крёстная? – спросил Ральф. – Это не похоже на слёзы радости. Что мучает тебя?
– Нет, – сказала Катерина, – я рада этим новостям, хотя, если честно, других я и не ожидала, но, дорогой крестник, прости мне мои слёзы в день твоего триумфа. И хотя эти слёзы нельзя назвать слезами радости, но их нельзя назвать и слезами печали. Это радость любви и грусть о прошедшем времени соединились сегодня в моём сердце. Позже ты вряд ли увидишь более весёлое лицо в залах Верхних Лугов, чем лицо твоей крёстной, так что ликуй, возвращай своих отца и мать и порадуй их сердца тем, что станет лучше любой похвалы тебе. Прощай, крестник, но вскоре жди меня в Верхних Лугах. Ты ведь придумаешь себе новые подвиги, отправишься навстречу опасностям и вновь вернёшься победителем. Прощай!
Ральф вышел из дома Клемента и направился к церкви святого Августина. Народ так толпился вокруг него на улицах, что у ворот монастыря ему пришлось обернуться и сказать:
– Добрые люди, возрадуйтесь, враг больше не угрожает Рунограду! И вот моё слово – запомните его – я прослежу за тем, чтобы вы жили в мире и покое!
Народ закричал от радости, а некоторые монахи, что стояли у ворот, услышав его слова, побежали и рассказали королю Питеру, что его сын уже вернулся с победой, так что к тому времени, как Ральф спешился у ворот монастырской гостиницы, король и его жена уже стояли перед ним, готовые к отъезду. Когда они увидели юношу, король Питер воскликнул:
– Не нужно говорить ни слова, сын мой, разве что ты захочешь рассказать всё святому отцу приору, который, как ты видишь, уже выходит к нам!
Ральф сказал:
– Отец и мать, я прошу вас благословить меня, а также прошу благословения у пришедшего отца приора. Рассказ мой короток. Мы разбили врагов, большинство убили, а остальных прогнали, как стадо свиней, в их твердыню в Приграничном лесу, где на самом деле я буду ещё раньше, чем мир успеет состариться на один месяц. С нашей стороны было убито только трое человек и несколько ранено, среди раненых и ваш сын Хью, но его ранение неопасно.
– Конечно, сын, – отозвалась мать, – он поправится. А теперь, с Вашего позволения, господин приор, мы тронемся в путь, чтобы переночевать уже во дворце, зная, что нас охраняет меч нашего дорогого сына.
Ральф встал перед ними на колени. Король Питер и его жена благословили своего сына, а после поцеловали и обняли друг друга, заплакав от радости. Почтенный приор, будучи старым другом короля Питера, тоже не смог сдержать радостных слёз и благословил Ральфа. Ральф поднялся, к нему подвели коня, и тогда приор сказал юноше:
– Одного тебе не следует забывать, юный завоеватель: однажды утром ты придёшь ко мне и расскажешь всю свою историю полностью.
– Конечно, господин приор, – ответил Ральф. – И Вы не забывайте, что во дворце Верхних Лугов Вы как у себя дома и можете в любой момент приехать к нам дня на три-четыре, а именно столько времени нужно для моего рассказа.
– Послушай, – тихо сказал король Питер своей жене, – как он уже распоряжается всем. Мои дни окончились, дорогая, – и он улыбнулся.
