1 "Borgen om boker", bd. II, s. 214.
Демократические черты в мировоззрении писателя-гуманиста Юхана Боргена формировались еще в 30-е годы, когда Юхан Борген - молодой журналист, сотрудничал в левой радикальной газете "Дагбладет". Он был одним из тех, кто рано почувствовал угрозу надвигающегося фашизма и принципиально оценил то неисчислимое зло, которое он нес народам Европы. Для Боргена была совершенно очевидна подоплека и провокационная сущность акции поджога рейхстага, осуществленной нацистами. Борген был одним из тех, кто громогласно осудил позицию в "деле Осецкого" Кнута Гамсуна - своего кумира в плане эстетическом. Отношение к делу немецкого публициста-антифашиста Карла Осецкого было в свое время пробным камнем политических симпатий каждого. Прогрессивная общественность всего мира, включая таких деятелей культуры, как Ромен Роллан, Анри Барбюс, выразила свой решительный протест против действий гитлеровских властей, бросивших Осецкого в концентрационный лагерь. Вместе с такими прогрессивными норвежскими писателями, как Нурдаль Григ, Сигрид Унсет, Хельге Крог, Борген активно участвовал в борьбе за освобождение Осецкого.
Помимо "Дагбладет", Борген сотрудничал и в других изданиях, ранее, в 1928-1930 годы, - в газете "Моргенбладет", хотя ее "умеренный" дух оказался для него неприемлемым. После освобождения Борген был норвежским пресс-атташе в Копенгагене, в послевоенные годы он принимал активное участие в деятельности коммунистических изданий "Ориентиринг" и "Фрихетен", явился основателем коммунистического издательства "Фалькен". В 50-60-е годы был редактором одного из ведущих литературных и общественно-политических журналов "Виндует".
Где бы ни сотрудничал Юхан Борген, везде проявилась его легендарная работоспособность, увлеченность своим делом, страстная, принципиальная, активная гражданская позиция, снискавшая ему репутацию бунтаря, в связи с чем некоторые представители официальных кругов и по сей день с прохладцей относятся к имени своего соотечественника - всемирно известного писателя.
Сам Борген так говорил о журналистской деятельности: "Художники слова, отдающие дань журналистике, довольно-таки неодинаково оценивают эту сторону своей деятельности. Бывает, что и несколько пренебрежительно. Но почему, собственно говоря? Лично мне занятия журналистикой всегда доставляли радость и оттого еще, что кому-то они приносили пользу. Польза, раздражение, несогласие, неудовольствие - в сущности, все едино. Хорошо сделанная литературная статья или эссе создает более ощутимый контакт с читателем, чем книга" (с. 78 наст. изд.).
Несомненна роль журналистики в оттачивании писательского мастерства, кроме того, знакомство с газетной средой явилось для Боргена проникновением в одну из важных сторон общественной жизни и послужило пищей для размышлений, в частности, о роли современных массовых средств информации в жизни человека. Кроме того, сатира на нравы буржуазной прессы, как и на буржуазные мифы, создаваемые радио и телевидением, - одна из важных тем в творчестве писателя. С ней мы встречаемся и в новеллистике Боргена разных лет ("Кто есть кто", "Письмо от умершего друга") 1, и в первом крупном его романе "Лета нет", и в драмах ("Аквариум"), и в романах 70-х годов "Шаблоны", "Моя рука, мой желудок".
1 См.: Борген Юхан. Избранные новеллы. М., Радуга, 1984.
В первые месяцы оккупации Борген продолжал печатать в газете "Дагбладет" свои сатирические заметки, подписанные Мумле - Гусиное Яйцо. Этот фольклорный персонаж, смешной, непоседливый человечек, названный американским критиком Рэнди Берн "Северным Пантагрюэлем", определял стиль юморесок, написанных Боргеном, живых, остроумных, очень актуальных.
Если в тревожное предвоенное время в очерках Боргена нашли непосредственное отражение такие важные политические события, как присуждение Нобелевской премии мира Карлу Осецкому, закулисные махинации, связанные с продажей оружия фашистской Германии, нюрнбергское заявление Гитлера о "дружественных намерениях" немцев в Чехословакии, вторжение Германии в Польшу, то очерки периода оккупации написаны "эзоповым" языком.
Затрагивая на первый взгляд сугубо нейтральные, незначительные темы, писатель находил возможность рассказать читателю между строк о том, что происходит в мире, и дать этому свою оценку, показать, что в стране есть силы, противостоящие врагу. Так, исполнены глубокого смысла слова о том, что "неожиданно" в Норвегию пришла зима, что географические карты стали теперь дороги и разумней карты чертить прямо на доске. "Здесь была Европа", многозначительно говорит писатель. В одном из очерков постоянно повторяются слова "в Осло жизнь протекает нормально". Повторяются так намеренно навязчиво, что приобретают противоположный смысл. К тому же они звучат под соответствующий зловещий аккомпанемент. "Бра, бра, бра" 1 - слышит народ по радио. "Кра, кра, кра", - кричат вороны. "Вы еще живы?" - говорит вместо приветствия каждому из покупателей добродушная лавочница фру Юхансен постоянный персонаж Боргена. А разговор о том, что колбасу надо бы поперчить: "Мы ведь здесь среди своих соотечественников", - как многозначительно замечает покупатель, напомнит известный каждому из норвежцев случай с ненавистным предателем Квислингом, получившим по заслугам, когда на одной из улиц Осло его избили и засыпали глаза перцем. Эссе "Росток", в котором "крохотное растение становится как бы символом надежды о надежде", вселял в людей веру в наступление лучших времен. Вскоре газета "Дагбладет", в которой сотрудничал Борген, была запрещена, а сам писатель, выполнявший к тому же непосредственные поручения руководителей Сопротивления, вместе с другими своими соратниками арестован и заключен в концлагерь Грини. Через полгода гитлеровцы выпустили писателя на свободу, вероятно, с провокационной целью.
1 Bra - хорошо (норв.).
Зная, что новый арест неминуем, он был вынужден бежать в Швецию, где продолжал борьбу. В Швеции Борген поддерживал тесную связь с норвежским движением Сопротивления. Он был одним из тех, кто непосредственно встречал беженцев из Норвегии и Финляндии, стоя в морозные ночи у пограничной полосы. Борген занимался изданием нелегальных стихов Нурдаля Грига и переправлял их в оккупированную Норвегию.
В Швеции была издана книга "Дни в Грини". Она тайно писалась в самом лагере (1941-1942) и представляет собой своеобразную стенограмму его жизни. Причем цель Боргена - не столько запечатлеть ужасы заключения, ставшие печально известными всему миру из множества аналогичных свидетельств, сколько осмыслить происшедшее с ним в неразрывной связи с событиями в стране, через свою судьбу постигнуть судьбу своего народа. В "Днях в Грини" нашла отражение атмосфера времени, дух народа угнетенного, но непокоренного, в ней звучит вера в победу и призыв к борьбе. В 1944 году под псевдонимом Хельги Линд Боргеном была написана книга "Это приносит плоды".
Перед мысленным взором писателя проходят люди, выходящие из домов и берущиеся за руки, и эти крепко сцепленные руки являют собой бесконечные цепи, способные мгновенно "сжаться в единый кулак", противостоящий агрессору. Эти руки, крепко сжимающие одна другую, представляются Боргену символом взаимопомощи, человеческого единства и братства. И если кто-нибудь гибнет в борьбе, выпадает какое-то звено в цепи, то на место его встают новые борцы и руки еще крепче сжимают друг друга. И в этом сила Отечественного фронта, движения Сопротивления - то, чего, по мнению Боргена, никогда не понять оккупантам. Эту живую цепь рук он видит как сильное, гибкое, неуловимое существо, попытки победить которое вызывают у писателя ассоциацию с эпизодом борьбы Пера Гюнта с Великой Кривой, "существом без начала и конца, которое нельзя охватить единым взором".
По словам Боргена, в описываемый период борьба вступила в "заключительную", самую свою трудную фазу, когда нужно терпение в ожидании конечных результатов тяжелой каждодневной нелегальной работы.
"Нет скепсису!" Борьба необходима. Она приносит плоды - в этом основной пафос книги.
В это же время в Стокгольме вышло эссе о Нурдале Григе. Борген назвал Грига "звеном", "вехой" в национальной борьбе, употребив трудно переводимое в данном случае слово "ledd", часто употребляемое в книге "Это приносит плоды". В ней есть элемент публицистичности, но в целом это лирический очерк, поражающий своим эмоциональным накалом, в ней горечь утраты и восхищение жизнью, творчеством и героической смертью поэта. Его трагическая гибель, когда в ночь на 3 декабря 1943 года бомбардировщик, на борту которого находился 42-летний Нурдаль Григ, был сбит над Берлином, исполнена для Боргена глубокого смысла.
В первое послевоенное время прогрессивная интеллигенция Запада была исполнена оптимистических надежд, в частности большинство художников были убеждены в том, что демократическое развитие послевоенной Европы (как и всего мира) само собой приведет к разрешению основных социальных конфликтов. Важным фактором в связи с этим было письмо, составленное еще в период оккупации передовыми деятелями норвежской культуры, в основном непосредственными участниками движения Сопротивления (в их числе был и Юхан Борген), и направленное сразу же после окончания войны норвежскому правительству. "...Война принесла неисчислимые разрушения, а теперь, в дни мира, мы преисполнены надежды, видим предпосылки для нового" 1, - говорилось в начале письма. Теперь, когда было покончено с нацистской чумой, представители передовой интеллигенции обратились к правительству с требованием преобразований в области культуры, которые они неразрывно связывали с социальными преобразованиями. В письме содержался ряд конкретных предложений, которые должны были стать первыми шагами на пути построения нового демократического общества, общества тех людей, для кого главное моральные и духовные ценности, а не меркантильные интересы. Это письмо, опубликованное во многих норвежских органах печати и встретившее одобрение среди разных слоев населения, не получило никакого отклика у правительства и было предано забвению. Этим демократическим ожиданиям не суждено было сбыться. Известный датский писатель Х. К. Браннер, духовно близкий Боргену, писал: ""Лето победы 1945 года" - должны ли мы вспоминать его с радостью или с печалью?
