Нейт осветил фонариком банку с жуками. Вот они, светлячки: красная головка, черная спинка, желтое брюшко.
— Что-то ты сегодня тормозишь, — заметил он другу, выключив фонарик. — Чаще нужно мигать. Среднестатистический самец светлячка моргает три целых и три десятых раза в секунду. Чем чаще — тем у них круче считается. Доведи моргание до четырех раз в секунду, и светлячихи будут от тебя без ума. Слетятся, как бабочки на свечу. А если моргать реже чем два с половиной раза в секунду, они на тебя даже не посмотрят.
«Вот в чем корень всех моих проблем, — грустно подумал Уолли. — Всю жизнь я торможу, всю жизнь мигаю реже, чем нужно».
Еще совсем мальчишкой он как-то раз выстриг имя Виллы на пшеничном поле, на склоне холма — так, чтобы было видно издалека. И выставил себя полным идиотом, умудрившись сделать в коротком слове орфографическую ошибку. На следующий год на все сэкономленные деньги он нанял «кукурузник» Эйса Клинкера, в обычные дни занимавшегося опрыскиванием окрестных полей. К самолету прицепили здоровенный баннер с надписью «Я люблю тебя», и в нужный момент, как раз в разгар вечеринки по случаю начала учебного года, самолет пронес это полотнище над школьным двором. Увы, Вилла так и не догадалась, что это послание было адресовано ей, а сам Уолли не решился сказать ей об этом. Несколько лет спустя он от отчаяния совершил совсем уж глупый поступок: проткнув себе плечо настоящей охотничьей стрелой, он пришел в медпункт и заявил, что его подстрелил Купидон. Увы, даже этот дурацкий, но от того не менее героический подвиг не произвел на Виллу должного впечатления. Бедный Уолли просто не знал, что делать дальше.
— Давай, начали, — скомандовал Нейт. — Мигай чаще. — С этими словами он стал энергично орудовать сачком, пытаясь отловить как можно больше глупых светлячих и ревнивых светлячков, решивших выяснить, что за незнакомец появился на их поляне.
Вот так всегда: мигай чаще, не тормози.
Уолли крепко сжал руками удилище и стал как можно чаще нажимать на кнопку выключателя. С каждой вспышкой лампочки мир вокруг него становился понятнее, вопросы разрешались ответами. Уолли вдруг осознал, что ему придется-таки пойти на установление этого рекорда, чтобы приманить Виллу. Ну не сможет она не клюнуть на эту яркую вспышку. Более эффектного и в то же время внятного признания в любви Уолли придумать не мог.
Бар под названием «Дубина стоеросовая» был полон. Фермеры, судя по всему, съезжались сюда со всей округи после рабочего дня. Они приходили кто целыми компаниями, кто поодиночке, прямо в рабочей одежде, пропыленные, потные и уставшие. Лишь выпив здесь рюмку-другую и пообщавшись со знакомыми, они ехали по домам принимать душ и ужинать. Мужчины привычно садились целыми компаниями за маленькие круглые столики и пили красное пиво, закусывая его ломтями пиццы и квашеной капустой. Висевший над стойкой телевизор был настроен, естественно, на спортивный канал. Сейчас по экрану беззвучно бегали туда-сюда тренирующиеся футболисты.
Джей-Джей в одиночестве сидел за барной стойкой — ближе к дальнему ее краю. Вот она, сладкая жизнь регистратора рекордов. Он, конечно, мог заговорить с кем-то из посетителей и подсесть к одной из компаний, но у него были свои правила, которые он сформулировал за годы работы. Джей-Джей давно уяснил для себя, что излишне панибратские отношения с местными жителями, а уж тем более пьяные посиделки и последующие братания до добра не доводят. Все должно быть в меру. Знакомство и контакты — это хорошо. Полная потеря дистанции и фамильярность — плохо. В общем и целом стройная, не слишком сложная система правил Джона Смита работала исправно.
И вот — очередной захолустный городишко, очередной бар и еще один вечер, проведенный в одиночестве. С другой стороны, нельзя было не порадоваться тому, что есть еще на земле уголки, где подают вполне сносное пиво по пятьдесят центов за пинту. Кстати, это самое пиво местного производства ему подали в меру холодным, в приятно запотевшем бокале. «А что, все не так уж плохо», — промелькнуло в голове у Джей-Джея после первой пары глотков. Может быть, не так уж даже и страшно было бы жить здесь, в этой дыре на окраине Небраски.
— Еще пиво будете? — поинтересовалась у одинокого посетителя женщина за стойкой. Ее необычно вытянутое лицо покрывал густой слой макияжа, а каштановые волосы были тщательно завиты.
— Да, пожалуй, стоит повторить, — ответил Джей-Джей и на всякий случай мысленно напомнил себе о том, что, с учетом его индивидуальной реакции на алкоголь, два пива — это предел разумной для него нормы. После третьей кружки он, пожалуй, вряд ли бы вспомнил, где находится и как здесь оказался.
Положив на стойку еще один доллар, он обернулся и осмотрел помещение бара. Из соседней комнаты, где фермеры играли в лото, доносились взрывы довольного смеха, переходящего в утробный гогот.
Вдруг его взгляд зацепился за что-то странное и совершенно неожиданное в таком месте. Не может быть! Нет, так и есть: входная дверь распахнулась и на пороге появилась Вилла. К вечеру она переоделась в обтягивающие светлые джинсы и белый топ без рукавов. На ногах у нее были вполне уместные в этих краях ковбойские сапоги. Непослушные светлые волосы стояли вокруг ее головы, как какой-то мятежный, непослушный нимб. Красавицей в классическом понимании этого слова она не была. Ее нос был чуть-чуть — буквально на долю градуса — искривлен, губы чуть полноваты — впрочем, как и бедра. Но все это, вместе взятое, воспринимаемое одновременно, в единстве образа, создавало потрясающее сочетание. Сидевший на барном табурете Джей-Джей непроизвольно вздрогнул.
Мысленно он уже был готов к тому, что его в очередной раз отошьют или, в лучшем случае, не заметят, но, вопреки его ожиданиям, Вилла направилась прямо к нему.
— Мне в мотеле сказали, что вас можно найти здесь, — объяснила она Джону свое появление.
— Рад вас видеть, — выдавил из себя Джей-Джей.
«Ну почему я всегда так неуклюже веду себя с интересными женщинами», — подумал он. Надо постараться быть более галантным и предупредительным.
— Можно, я угощу вас пивом? — Ничего лучше в этот момент Джону в голову не пришло.
— Ну, если угощаете, отказываться не буду, — сказала Вилла, присаживаясь на соседний табурет. — Золотое правило: никогда не отказывайся от халявного пива. — Улыбнувшись, она чуть повернула голову и, обращаясь к женщине за стойкой, сказала: — Дейси, холодненького, пожалуйста. — Вновь обернувшись к гостю, Вилла посмотрела на него в упор и вдруг сказала: — Слушайте, я, наверное, была не права. Я имею в виду там, днем, в кабинете. Выпроводила вас совершенно по-хамски.
— Да ладно, ничего страшного.
— Ну, страшного, положим, действительно ничего. И все-таки… как бы это выразиться… Я ведь попросту не дала вам высказаться, объяснить, чего вы хотите и что предлагаете. В общем, я прошу прощения.
Она вновь села вполоборота к Джей-Джею и, поставив локти на стойку, поднесла к губам бокал с пивом. Посмотрев на ее профиль, Джей-Джей не мог не обратить внимания на ресницы Виллы: таких длинных он еще никогда не видел. «Уж не мировой ли рекорд? — привычно прикинул он. — Черт! Секундочку… Что она только что сказала?»
— Э-э… Извинения принимаются, — сообщил он собеседнице.
— Как день прошел? Нашли, что искали? — спросила Вилла.
— Не совсем. Впрочем, с Уолли мне поговорить удалось. Более того, я даже почти убедил его в том, что фиксация мирового рекорда и попадание в Книгу рекордов — дело стоящее. Он, кажется, почти согласился.
— Ушам своим не верю.
— Я бы и сам не поверил. Но вы ж понимаете, мне нет никакого смысла вам врать. Правда, Уолли поставил одно условие: он и пальцем не пошевелит, если вы этого не одобрите. Если же ваше согласие будет получено — он готов выполнить все требования, чтобы его рекорд был официально зарегистрирован. Еще раз повторю: я играю честно. Никаких крапленых тузов у меня в рукаве нет. На мой взгляд, попадание одного из жителей вашего города в Книгу рекордов станет своего рода счастливым билетом для Супериора. Такого куша ваш городок не срывал со дня своего основания.
Вилла вдруг повернулась к Джей-Джею, при этом ее колени резко, почти со звоном, сомкнулись.
— Не нужны нам ни слава ваша, ни известность, — как можно суровее произнесла она и добавила: — Мы и так неплохо живем.
«Господи, кого я пытаюсь обмануть, себя?» — промелькнуло у нее в голове. Уж кто-кто, а Вилла прекрасно понимала, что ее родной город медленно умирает. Джей-Джей тем временем продолжил разговор, не отклоняясь от интересующей его темы.
— Что именно Супериор от этого выиграет, что заработает — не мое дело. Вы лучше меня сумеете распорядиться свалившейся на вас известностью. Лично мне нужно только одно — зафиксировать мировое достижение. Как только дело будет сделано, я сразу отсюда уеду.
