Перекатывается на спину и принимается качать пресс.
Смотришь на нее, делаешь радио погромче, чтобы и ей в гостиной было слышно.
В спортивной шапочке, чтобы уберечь голову жены от кондиционера, заходишь в бизнес-центр и идешь прямо к лифту под ледяным взглядом дамы с ресепшн.
Лифт потихоньку пустеет, во всяком случае тебе ни до кого нет дела — смотришь в зеркало, не можешь оторваться от своей спортивной шапочки.
Той самой, что жена надевала на ночь во время вашего с ней медового месяца.
Остаешься в лифте один, подходишь к зеркалу вплотную, прилипаешь всем телом к жене, губами, грудью, причинным местом.
Закрываешь глаза, поднимаешься до двадцать первого этажа.
Секретарша давится от смеха при виде твоей спортивной шапочки и тут же сообщает, что мсье-бестселлер уже ждет тебя.
Поворачиваешь назад и быстро идешь к лифту.
Хлопает дверь, оборачиваешься — тебя догоняет мсье-бестселлер.
Подбегаешь к лифту, нажимаешь кнопку вызова.
«Бестселлер» совсем близко, лифт открывается, прыгаешь в него, тыкаешь подряд во все кнопки, дверцы захлопываются, переводишь дух, лифт едет вниз, останавливается этажом ниже, двери открываются, «бестселлер» совсем запыхался, замираешь, он входит, дверцы снова захлопываются.
Лифт продолжает спускаться, но мсье-бестселлер, не сводя с тебя глаз, тянет руку и нажимает на кнопку «стоп».
Пятишься, стаскиваешь с головы шапочку, спиной упираешься в зеркало.
«Бестселлер» наступает.
Обнимает тебя за шею.
И целует в щеки.
Глядишь на него в изумлении.
Благодарит тебя.
Интересно, за что.
Говорит, что все понял.
Что ночь не спал.
Но понял.
Спрашиваешь его: что именно.
«Не в деталях дело, тут надо рыть глубже».
Глядишь с удивлением.
Повторяет: глубже!
Не знаешь, что сказать.
Он продолжает: все дело в Китае!
Подхватываешь: в Китае.
Говорит, да.
Что да.
Действие должно происходить не в Китае!
А-а, — удивляешься ты.
Это должна быть Россия.
О-о.
Да, говорит, да.
Соглашаешься.
И добавляет: а ты — просто гений!
Благодаришь.
Все-таки интересуешься, хорошо ли он все обдумал. И действительно ли Китай не подходит.
Признаешь, что слегка перегнул палку.
Нет, нет и нет, ты совершенно права, слишком долго он почивал на лаврах.
Нажимает на кнопку и признается: много лет так серьезно себя не правил.
Отвечаешь: да, куда уж серьезней, если из Китая дошел до России.
Смотрит тебе в глаза.
Улыбается.
Отмечает, что каштановый цвет волос тебе очень идет.
И тут будто волна поднимается.
Ты едешь в лифте вдвоем с мсье-бестселлером и чувствуешь, как в животе разливается тепло.
«Бестселлер» вдохновенно рассказывает тебе, как переделает роман и как, перенеся место действия в Россию, сможет его улучшить.
Краснеешь, этажи идут на убыль, волна поднимается выше.
Мсье-бестселлер не умолкает ни на минуту, но ты уже перестал понимать, что он говорит.
Забываешь про Россию, про Китай, пусть себе болтает, пристально смотришь ему в глаза, изо всех сил прижимаешься к зеркалу, стараешься обуздать волну.
Она бушует, лифт едет вниз, а мсье-бестселлер говорит с тобой то ли на китайском, то ли теперь на русском.
Первый этаж все ближе, чувствуешь, волна спадает, образовывая пустоту, которая взывает к тебе, требует, чтобы ее заполнили.
Закрываешь глаза, лифт наконец останавливается, дверцы открываются, мсье-бестселлер опять тебя благодарит и целует в лоб, потом просит стать его агентом, говорит, что готов подписать контракт хоть сейчас.
Остаешься в лифте, смотришь, как он уходит, дверцы закрываются, ты чувствуешь себя опустошенным.
Думаешь о жене.
Обо всем том, о чем она никогда тебе не говорила.
Мысленно благодаришь ее за это.
От жены приходит смс, пишет из прачечной, спрашивает, можно ли твой черный свитер сушить.
Какой еще свитер.
Отвечает — твой.
Пишешь — нельзя, он сядет.
Подумав, добавляешь, пусть сушит, тогда ты сможешь его носить.
В ответ получаешь — э, нет, ей и самой он нравится.
А ее красные трусики.
Что с ее красными трусиками.
Их можно сушить?
Нет, нижнее белье в сушилке не сушат.
А, ну ладно… Кстати, как там дела на работе.
А что, хочет прийти посмотреть?
Нет-нет, просто спросила.
Ладно, привет.
Привет.
Немного помедлив, садишься за ее стол, ставишь на него локти, подпираешь голову руками.
Сплющиваешь щеки жены, трешь подбородок, легонько бьешь по щеке, просто так, не думая.
Бьешь посильнее, нарочно, тебе больно, вскрикиваешь.
Потом отправляешь ей новое смс: сообщаешь, что отныне она — агент мсье-бестселлера.
Жена отвечает, что это потрясающе!
Она в восторге.
Не знает, как тебя благодарить.
Предлагаешь пригласить тебя на ужин.
Пишет — с удовольствием.
Отвечаешь: до вечера.
Впервые появляетесь вместе на людях с тех пор, как решили разойтись, ресторан — ультра-шик, сюда жена приглашает на обед своих мсье-бестселлеров, сам тут обедал с одним из них несколько дней назад.
Но сегодня — твой вечер, жена пригласила тебя.
На ней новый элегантный костюм, купила тебе вот для таких случаев, пьете прекрасное вино, жена смакует тофу — цена заоблачная, ты заказал телячью отбивную, тоже не дешевую, и справляешься с ней с трудом.
Она объясняет, что наконец-то ее агентство будут принимать всерьез, что заказы посыплются со всех сторон, у нее такой счастливый вид, что ты невольно мрачнеешь.
Опускаешь глаза и ныряешь в свою широко распахнутую блузку, жена все говорит, но тебя сейчас интересует только ее грудь.
Она бьет кулаком по столу, люди оборачиваются, жена понижает голос и снова спрашивает тебя, способен ли ты работать над рукописью мсье-бестселлера: работа, в общем-то, требует такта, но, на самом деле, нужно просто подправить детали.
Кашляешь, снова разливаешь вино по бокалам.
Не отказываешься.
Молчишь, но и не отказываешься.
Пьете и думаете, она ждет, что ты скажешь, изучает твое лицо, гадает, согласишься или нет.
А ужин, оказывается, деловой. Вы заключаете договор. Сделку.
Подзываешь официанта, объявляешь жене, что это нужно отметить, заказываешь два джин-тоника.
Смотрит на тебя удивленно, улыбаешься ей с невинным видом.
Официант записывает заказ, спрашивает, как насчет десерта.
Жена в нерешительности, предлагаешь взять один на двоих.
Соглашается.
Возвращаетесь на бровях.
Остаток вечера обсуждали рабочие вопросы и пили джин, ты — в сомнениях, она — в колебаниях, странно поглядываете друг на друга, поднимаясь по лестнице, все еще в сомнениях и колебаниях заходите домой, ты — это она, она — это ты, смущаетесь, никак не решаетесь разойтись, в пьяном угаре валитесь: ты — к ней на кровать, она — к тебе на диван.
Засыпаете, не закрыв дверь, а кошка носится из гостиной в спальню, из спальни — в гостиную, вся в сомнениях и колебаниях.
Открываешь зеленые, мутные глаза.
Голова и желудок взывают о мщении за вчерашнее, тем временем замечаешь, что твоя жена ходит на кухне и уже оделась, чтобы идти на карате.
С трудом встаешь, идешь в ванную, тебя тошнит, ждешь, пока жена тихонько прикроет за собой дверь, добираешься до вашей постели и снова проваливаешься в сон.
Просыпаешься, когда она возвращается, слышишь, как она пускает в ванну воду, так и не встаешь, она заходит в спальню, притворяешься, что спишь, жена тихонько идет принимать ванну.
Ждешь ее в полудреме, быстро возвращается, твое тело — чистое, прохладное, ее — жаркое, потное.
Ваши взгляды встречаются.
Ее сердце в твоей груди начинает биться чаще.
Жена объявляет, что идет к себе на работу — пока там никого нет.
Отворачиваешься к стенке.
Надевает твой новый костюм, смотрит на себя в зеркало, одергивает рукава и прощается до вечера.
Субботнего.
Тебя вдруг осеняет, отрываешь голову от подушки и предлагаешь ей пойти в кино.
Твоя жена никогда не ходит в кино.
Но она же сейчас — это ты. Сомневается.
Гладит себя по твоим гладким щекам.
Соглашается, но предлагает выбрать фильм тебе.
Уходит.
Нежишься в кровати, тащишься в душ, хватаешь душевую головку и прилаживаешь ее жене между ног, закрываешь глаза и спускаешь из бойлера всю горячую воду.
