Блэксорн ничего не сказал. Он не сводил глаз с Оми.
- Вакаримас ка? - сказал Оми.
- Он говорит: ты понял?
- Хай
- Окиро.
- Он говорит, чтобы ты встал.
Блэксорн встал, боль стучала в висках. Он смотрел на Оми, и тот, обернувшись, посмотрел на него.
- Ты пойдешь с Мурой и будешь выполнять его приказания.
Блэксорн не ответил.
- Вакаримас ка? - резко сказал Оми.
- Хай, - Блэксорн измерил расстояние между собой и Оми. Он представил себе свои пальцы на горле Оми и его лице и молился, чтобы он мог успеть вырвать ему глаза, прежде чем кто-нибудь сумеет оторвать его от этого человека.
- Что с мальчиком? - спросил он. Священник, запинаясь, что-то сказал Оми. Оми глянул на котел. Вода была еще чуть теплой. Мальчик был в обмороке, но невредим.
- Выньте его оттуда, - приказал он. - Приведите доктора, если надо.
Его люди выполнили приказание. Блэксорн подошел к мальчику и приник к его груди.
Оми поманил священника.
- Скажи главарю, что юноша тоже может остаться наверху. Если главарь и юноша будут вести себя хорошо, еще один из варваров сможет выйти завтра из ямы. Потом другой. Может быть. Или не только один. Может быть. Это зависит от того, как будут вести себя те, что наверху. Но ты, - он глянул прямо на Блэксорна, - ты отвечаешь за малейшее нарушение любого правила или приказа. Ты понимаешь?
После того как священник перевел ему все это, Оми услышал, как варвар говорит "да", и увидел, что часть леденящего кровь гнева уходит у того из глаз. Но ненависть осталась. "Как глупо, - подумал Оми, - и как наивно быть столь открытым. Хотел бы я знать, что он сделает, если я буду играть с ним дальше - притворюсь, что нарушаю соглашение".
- Священник, как его имя? Говори медленно. Он послушал, как священник несколько раз произнес его, но оно все еще звучало как тарабарщина.
- Ты можешь произнести это? - спросил он одного из своих людей.
- Нет, Оми-сан.
- Священник, скажи ему, что с этого времени его имя будет Анджин-кормчий. Когда он заслужит, он будет называться Анджин-сан. Объясни ему, что в нашем языке нет звуков, чтобы правильно назвать его имя. - Оми сухо добавил: - Объясни ему, что это не будет звучать осхорбительно. До свиданья, Анджин, пока.
Они все поклонились ему. Он вежливо ответил на поклон и ушел. Когда он удостоверился, что за ним никто не наблюдает, он позволил себе широко улыбнуться. Так быстро приручить главаря варваров! Сразу раскусить, как управлять им и ими!
"Как необычны эти варвары, - подумал он. - Э, чем скорее Анджин заговорит на нашем языке, тем лучше. Тогда мы узнаем, как сокрушить христианских варваров раз и навсегда! "
- Почему ты не помочился ему в лицо? - спросил Ябу.
- Сначала я так и хотел, господин, но кормчий - все еще неприрученное животное, вообще опасное. А в лицо... ну, для нас трогать лицо человека самое сильное оскорбление, не так ли? Поэтому я подумал, что и так я могу столь глубоко оскорбить его, что он потеряет контроль над собой. Поэтому я помочился ему на спину - я подумал, что этого будет достаточно.
Они сидели на веранде его дома, на шелковых подушках. Мать Оми приготовила им чай со всеми церемониями, которые она могла соблюсти, а она была хорошо обучена в молодости. Она с поклоном предложила чай Ябу. Он поклонился и вежливо предложил его Оми, который, конечно, отказался с глубоким поклоном; тогда он принял его и потягивал чай с большим наслаждением, чувствуя полное удовлетворение.
- Я очень доволен тобой, Оми-сан, - сказал он. - Твоя рассудительность исключительна. Твоя подготовка и руководство этим делом превосходны.
- Вы слишком добры, господин. Мои усилия могли быть много больше, намного больше.
- Откуда ты так много узнал про варваров и их характер?
- Когда мне было четырнадцать лет, у меня в течение года был учитель монах по имени Джиро. Когда-то он был христианским священником, по крайней мере он был учеником священника, но, к счастью, он понял, что это была ошибка. Я всегда помню одну вещь, которую он сказал мне. Он сказал, что христианская религия уязвима, потому что их главный бог, Иисус, сказал, что все люди должны "любить" друг друга; он ничего не говорит о чести или обязанностях, - только о любви. А также, что жизнь священна; "Не убий"! Каково? И другие глупости. Эти новые варвары заявляют, что они тоже христиане, хотя священник и отрицает это, как я понял, они, может быть, только другой секты, и это проявление их вражды, совсем как буддийские секты ненавидят одна другую. Я подумал, что, если они "любят друг друга", может быть, мы сможем управлять их вожаком, убив или угрожая убить одного из его людей.
Оми знал, что этот разговор опасен из-за той мучительной оскверняющей смерти. Он чувствовал, как невысказанное предупреждение его матери пересекло пространство между ними.
- Хотите еще чаю, Ябу-сама? - спросила его мать.
- Спасибо, - сказал Ябу. - Все очень, очень хорошо.
- Спасибо, господин. Но, Оми-сан, варвар погиб ради полезного дела? спросила его мать, переводя разговор. - Может быть, тебе надо сказать нашему господину, как ты думаешь - постоянно это или временно.
Оми поколебался.
- Временно. Но я думаю, его следует обучить нашему языку как можно быстрее. Это очень важно для вас, господин. Вам, возможно, придется убить одного или двух, чтобы держать его и остальных в повиновении, но к этому времени он поймет, как нужно вести себя. С того времени, как вы сможете непосредственно разговаривать с ним, Ябу-сама, вы сможете использовать его знания. Если то, что сказал Священник, верно - что он вел корабль десять тысяч ри, - он должен быть больше, чем просто умелец.
- Ты сам больше, чем просто умелец, - засмеялся Ябу. - Ты обучаешь животных. Оми-сан - дрессировщик людей, учитель мужчин!
Оми засмеялся вместе с ним.
- Я попытаюсь, господин.
- Твой надел увеличивается с пятисот коку до трех тысяч. Ты будешь управлять площадью в пределах двадцати ри. (Ри - мера длины примерно в одну милю. ) Как дальнейший знак моего расположения, когда я вернусь в Эдо, я пошлю тебе двух лошадей, двадцать шелковых кимоно, один комплект брони, два меча и достаточно оружия, чтобы обмундировать еще сто самураев, которых ты наберешь. В случае войны ты немедленно вступаешь в мое личное войско хатамото.
Ябу чувствовал наплыв откровения. Хатамото было специальное войско дайме, которое имело право доступа к своему хозяину и могло носить мечи в присутствии хозяина. Он был доволен Оми и чувствовал себя отдохнувшим, как бы заново рожденным. Спал он хорошо. Когда он проснулся, то был один, как и ожидал, потому что не приказал девушке или мальчику остаться. Он выпил чаю и съел немного рисовой каши. Потом ванна и массаж Суво.
"Это был изумительный эксперимент, - подумал он. - Никогда я не чувствовал себя так близко к природе, деревьям, горам и земле, неизмеримой печали жизни и ее мимолетности. Вопли придавали всему совершенство".
- Оми-сан, в моем саду в Мисима есть камень, который я бы хотел, чтобы вы приняли в дар, также в память этого события и этой чудной ночи и нашего доброго состояния, - сказал он. - Камень привезен из Кюсю. Я пошлю его вам с другими вещами. Я назвал его "Ждущий камень", потому что мы ждали приказа господина Тайко, чтобы атаковать, когда я его нашел. Это было... о, пятнадцать лет назад. Я был в его армии, когда мы разгромили мятежников и подчинили себе весь остров.
- Вы оказываете мне большую честь.
- Почему не поместить его здесь, в вашем саду, и не переименовать его? Почему бы не назвать его "Камень мира с варварами" - в память о ночи и его бесконечном ожидании мира.
- Может быть, вы позволите мне назвать его "Камень счастья", чтобы напоминать мне и моим потомкам о почестях, которыми вы одарили меня, дядюшка?
- Нет, лучше просто назови его "Ожидающий варвар". Да, мне нравится такое название. Это соединит нас вместе - его и меня. Он ждал, как я ждал. Я жив, он умер. - Ябу посмотрел в сад, наслаждаясь. - Хорошо. "Ожидающий варвар"! Это мне нравится. Там у него интересные пятна с одной стороны, которые напоминают мне о слезах, и жилки голубого цвета с примесью красноватого кварца, которые напоминают мне мясо - непостоянство всего этого! - Ябу вздохнул, наслаждаясь своей меланхолией. Потом он добавил: Это хорошо для мужчины - поставить камень и назвать его. Варвару потребовалось много времени, чтобы умереть, правда? Может быть, он родится заново японцем, - это компенсирует его страдания. Разве это не удивительно. Потом однажды его потомки, может быть, увидят этот камень и будут довольны.
Оми выразил свою сердечную благодарность и возразил, что не заслуживает такого щедрого подарка. Ябу знал, что щедрость была не более той, что тот заслужил. Он легко мог дать больше, но помнил старую поговорку, что можно легко увеличить владение, но уменьшение его вызывает вражду. И предательство.
- Оку-сан, - сказал он женщине, давая ей титул Почетной Матери. - Мой брат должен был раньше рассказать мне о хороших качествах вашего младшего сына. Тогда Оми-сан намного больше преуспел бы к настоящему времени. Мой брат слишком скромен, слишком легкомыслен.
