Аннабел этого не знала и знать не хотела, потому что она восстала и на великого властелина Дирборна. Он может одурачить Шаттов, но ее он не проведет. Бесцеремонное увольнение Джона было всего-навсего подлым трюком, чтобы с невинным видом снизить ему жалованье. Этот трюк применялся по всему заводу; Аннабел не раз слыхала об этом, а недавно родной отец признался ей, что это правда, что ему ведено так поступать. О, конечно, крупных капиталистов, таких, как Генри, ни капельки не интересуют деньги, они работают лишь ради удовольствия снабжать людей хорошими автомобилями. "Меня тошнит от него", - говорила Аннабел, лексикон которой не отличался изысканностью, когда она злилась.
60
У автомобильного короля были свои заботы. Когда-то он мог хвастать тем, что ни у кого в Америке нет таких доходов, как у него, а теперь ему приходилось хвастать тем, что никто не терпит таких убытков. В 1924, 1925 и 1926 годах он получал свыше ста миллионов долларов чистой прибыли в год. На реконструкции завода он потерял шестьдесят миллионов в 1927 году и столько же в следующем. Но в 1929 году новая модель А принесла ему шестьдесят миллионов прибыли. В 1930 году ему удалось путем массового увольнения рабочих и усиления эксплуатации избежать влияния кризиса и снова нажить шестьдесят миллионов. Но в 1931 году ничто не могло предохранить его от нарастающей волны бедствия; Фордовская автомобильная компания потеряла пятьдесят три миллиона долларов, а в следующем году она потеряла семьдесят пять миллионов.
Об этом красноречиво говорила сводка продажи фордовских автомобилей. В последние три года существования старой модели Т Генри продавал около двух миллионов автомобилей в год. Он продал почти два миллиона модели А в 1929 году. Но в следующем году сбыт его автомобилей упал до полутора миллионов. В 1931 году он перестал сообщать о количестве выпускаемых машин, но было известно, что сбыт его легковых автомобилей сократился почти до полумиллиона.
Генри, разумеется, легче было выдержать нажим, чем кому бы то ни было из промышленников Соединенных Штатов, потому что у него был запас наличности в триста миллионов долларов. Но сколько продлится кризис? Генри честно поддерживал Герберта, когда тот проповедовал "доверие", но в глубине души он знал, что ни он, ни Герберт не имеют ни малейшего представления о завтрашнем дне. Держись за свои денежки!
Особенно восстанавливало Детройт против Генри Форда не то, что он выжимал все соки из рабочих и, не задумываясь, выбрасывал их на улицу, а лицемерие, с которым он это делал. Валяй жми и спасай, если можешь, свою шкуру, но, ради бога, не строй из себя благодетеля! Довольно ханжеской болтовни в газетах! Довольно лживых заявлений о том, что ты делаешь и что намерен сделать!
Генри хотел, чтобы люди верили, что хорошие времена возвращаются, это придало бы им уверенность и они снова стали бы покупать автомобили. Ну что ж, это уловка торгашей, которой пользуется каждый американский промышленник всякий раз, как выступает с речью. Но честно ли было со стороны Генри объявлять, что ввиду превосходного качества его новых моделей и уверенности в увеличении сбыта он набирает десять, двадцать тысяч новых рабочих? Расписать об этом в газетах, чтобы толпы голодных безработных из очередей за обедом и в ночлежку хлынули в Ривер-Руж! Многие приезжали в зимнюю стужу на товарных платформах, а когда они добирались до ворот завода, их встречала банда молодцов из фабричной охраны с дубинками в руках и револьверами на боку. Они не пропускали никого, кто не имел табеля, и отгоняли безработных ударами дубинок, а если их собиралось слишком много, поливали ледяной водой из сверхмощных брандспойтов. Странный, надо сказать, результат чрезвычайной популярности, если приходится отгонять от себя людей с помощью завзятых бандитов!
61
Прошло восемнадцать лет с тех пор, как Генри Форд стал центром всеобщего внимания как идеал хозяина, пример и учитель для всех других американских хозяев. За это время он опубликовал четыре книги за своей подписью, несколько десятков журнальных статей и неисчислимое множество интервью. Пришло время спросить, как же осуществились его теории... В ответ на это можно сказать, что Генри Форд стал самым ненавистным человеком в автомобильной промышленности. Заплатит его рабочий пять центов за "Сатэрдэй ивнинг пост", увидит статью об идеальных условиях на фордовском заводе, швырнет газету наземь и вытрет о нее свои грязные башмаки.
Годами Генри говорил миру, что применение машин не вызывает безработицы, и вот, полюбуйтесь! На заводе Ривер-Руж новые станки устанавливают, как только их успевают сконструировать. На глазах у двадцати рабочих, изготовляющих определенную деталь, вносят новый станок и обучают одного из рабочих управлять им и выполнять работу всех двадцати. Остальных девятнадцать сразу не увольняют, - по-видимому, это против правил. Мастер переводит их на другую работу и вскоре так начинает к ним придираться, что рабочие отлично понимают, к чему это приведет.
К каким только предлогам не прибегают, чтобы отделаться от рабочих! Рядом с Эбнером Шаттом жил старик, проработавший в Фордовской компании семнадцать лет, и его рассчитали за то, что он начал вытирать руки за несколько секунд до конца смены. В конце улицы жил молодой парень, который работал у Форда курьером и был уволен за то, что остановился купить шоколадку. Существовала тысяча мелочных правил, на основании которых шпик всегда мог придраться к рабочему. Рабочий разговаривал с мастером, - это было против правил, - и он вылетал с завода. Двое рабочих перекинулись словом во время работы - вылетали оба. Рабочего увольняли за то, что он забыл прицепить табельный номер на левую сторону груди, за то, что он задержался в уборной, за то, что завтракал сидя на полу, за то, что заговорил с рабочими, пришедшими на смену. Было даже необязательным, чтобы рабочий совершил один из этих проступков; достаточно, если один из экс-боксеров "служебной организации" донес на него. Жаловаться было некому.
Если рабочий остерегался и помнил все правила, его увольняли другим способом; в настоящий момент ты не нужен, но ты можешь оставить у себя свой табельный номер, ты будешь числиться в ведомости заработной платы и тебя известят, когда будет вакансия. Таким образом у Форда фабриковались статистические данные, но это означало, что нигде в другом месте ты не получишь работу, потому что новый хозяин спросит о последнем месте работы и для проверки позвонит на фордовский завод, и, конечно, не захочет взять рабочего, который числится в фордовской ведомости заработной платы.
С каждым месяцем положение становилось все хуже и хуже. Двадцать пять тысяч рабочих фордовского завода были доведены сверхнапряженной работой до изнеможения. Временами кого-нибудь выносили на носилках - когда рабочие так измучены, несчастные случаи неизбежны. Ни о чем другом Генри не писал так красноречиво, как об охране безопасности; но то и дело его "отдел охраны безопасности" уступал "отделу рационализации", и рабочие говорили, что завод в среднем губит одну жизнь в день. У Форда был собственный госпиталь, поэтому никаких точных сведений получить было нельзя.
62
Генри Форду теперь было уже под семьдесят, он стал богатейшим человеком в мире и совершенным воплощением теории, известной под названием "экономического детерминизма". Поначалу сколько у него было благих идей, сколько в сердце благих желаний, сколько решимости сделать свою жизнь полезной! И вот он стал миллиардером - и деньги держали его, как паутина держит муху. Самый могущественный человек в мире был беспомощен в тисках миллиарда долларов. Никогда не думал он быть таким, каким сделали его деньги. Они были хозяевами не только его поступков, но и его мыслей, так что Генри не знал, во что он превратился; он был слеп не только к тому, что творилось на его предприятиях, но и к тому, что происходило в его душе.
Он восхвалял индустрию, сделал ее своей религией: труд, труд - вот спасение человека, производство - бог. Автомобильный король обладал самой поразительной в мире производственной машиной - и она простаивала девять десятых времени. Он нанял двести тысяч рабочих и внушал им, что они могут положиться на него, - и вот теперь ему приходилось нанимать новые тысячи, чтобы они дубинками и револьверами отгоняли их от него. Он сделал зависимым от себя миллион людей, от куска хлеба, который он им давал, - и теперь он предоставил им гибнуть на чердаках, в подвалах и пустых складах, в шалашах, сделанных из жести и картона, в ямах, вырытых в земле, - где угодно, только бы они не попадались на глаза Генри!
Когда-то он держался просто и был доступен для всех, но его миллиард долларов предписал ему вести жизнь восточного деспота, замкнувшегося от мира, окруженного шпионами и телохранителями. Он, который любил поболтать с рабочими и показывать им, как надо работать, не осмеливался теперь пройти мимо своего конвейера без охраны из шпиков. Он, который был таким разговорчивым, стал теперь сдержанным и угрюмым, Он общался только с теми, кто поддакивал ему, кто соглашался с ним во всем. Он редко встречался с посторонними, потому что все выпрашивали у него денег, и ему это смертельно надоело. Секретари Генри охраняли его одиночество, потому что он много раз ставил себя в глупое положение, и у них никогда не было уверенности, что он не выкинет какой-нибудь глупости.
