Илионея словам Латин внимал неподвижно, 250 Голову низко склонив и блуждая задумчивым взглядом В землю потупленных глаз. Ни наряд с пурпурным узором Не занимает его, ни Приамов жезл драгоценный: Дочери будущий брак владеет думой Латина, Царь повторяет в душе прорицанье старого Фавна. 255 Вот предреченный судьбой, из далекой прибывший чужбины Зять, которого он назовет царем равноправным, Чьи потомки, в веках грядущих доблестью славны, Мощью своей покорят весь круг земель населенных. Радостно молвит Латин: "Да помогут нам боги, исполнив 260 Все предвещанья свои! Дам я то, что ты просишь, троянец, И не отвергну даров. И пока Латин на престоле, Тук изобильных полей и богатства не меньше троянских Будут у вас. Но пусть, если узы гостеприимства Хочет Эней меж нами скрепить и союзником зваться, 265 Сам он без страха придет и пред взором друга предстанет. Будет пожатие рук залогом мира меж нами. Вы же царю своему передайте то, что скажу я: Выросла дочь у меня, но из нашего племени зятя Выбрать ни знаменья мне не велят, ни в святилище отчем 270 Голос, который предрек, что жених с берегов чужедальних Явится к нам и, слив свою кровь с латинскою кровью, Имя наше до звезд вознесет. Это он мне указан Роком,- так думаю я и, если правду провидит Дух мой, желаю того". И, промолвив так, выбирает 275 Сам он прекрасных коней (их триста в стойлах стояло), Каждому дарит послу скакуна крылоногого старец, В пестрых все чепраках и в пурпурных попонах узорных; Звонко бренчат у коней золотые подвески под грудью, В золоте сбруя у всех и в зубах удила золотые. 280 В дар Энею он шлет колесницу с парной упряжкой: Пышет огонь из ноздрей у коней, что от предков небесных Род свой ведут - от тех полукровок, которых Цирцея Тайно добыла, впустив к коням отцовским кобылу. Эти дары получив, унося порученья Латина, 285 Прочь уезжают верхом энеады с вестью о мире.
Тою порой в колеснице своей громовержца супруга Мчалась воздушным путем, покинув Инахов Аргос. Вдруг увидала она, над Пахином летя сицилийским, Издали тевкров суда и Энея, который, ликуя, 290 Строил с друзьями дома и, доверясь суше, оставил Брошенный флот. Замерла Юнона, пронзенная болью, И, головою тряхнув, излила в стенаниях сердце: "О, ненавистный народ! О, моей непокорная воле Воля судьбы их! Ужель не могли они пасть на сигейских 295 Бранных полях? Или в рабство попасть? Иль сгореть в подожженной Трое? Но нет, средь огня и средь вражеских толп находили Выход они! Или сила моя, быть может, иссякла И успокоилась я, неустанной враждою пресытясь? Нет, и средь волн я осмелилась гнать лишенных отчизны 300 Беглых фригийцев, по всем морям им ставя преграды! Сил, чтобы тевкров сломить, не хватило и морю и небу. Чем зияющий зев Харибды, и Сцилла, и Сирты Мне помогли? От меня и от моря в устье желанном Тибра укрылись они! Но ведь Марсу силы достало 305 Диких лапифов сгубить, и Диане разгневанной отдал Сам родитель богов Каледон на расправу старинный. Так ли была велика Каледона вина и лапифов? Я же, царица богов, супруга Юпитера, средства Все, что могла испытать, испытала, ничем не гнушаясь,310 Но победил троянец меня! Так что ж, если мало Власти великой моей - я молить других не устану. Если небесных богов не склоню - Ахеронт я подвигну. Пусть не дано мне Энея лишить грядущего царства, Пусть Лавинии рок, предназначивший деву пришельцу, 315 Будет незыблем,- но я могу замедлить свершенье, Вправе я истребить у царей обоих народы. Тесть и зять за союз пусть жизнью граждан заплатят! Дева! Приданым твоим будет рутулов кровь и троянцев, В брачный покой отведет тебя Беллона! Не только 320 Дочь Киссея на свет родила горящее пламя, Также рожден и тобой, Венера, для Трои воскресшей Новый Парис и второй губительный свадебный факел".
Вымолвив это, она устремилась в гневе на землю, Там из приюта богинь, приносящих муки, из мрака 325 Кличет к себе Аллекто, которой любезны раздоры, Ярость, и гнев, и война, и злодейства коварные козни. Все ненавидят ее - и отец Плутон, и родные Сестры: так часто она изменяет гнусный свой облик, Так свиреп ее вид, так черны на челе ее змеи. 330 Стала ее подстрекать такими речами Юнона: "Ради меня потрудись, о дочь безбрачная Ночи, Ради меня, чтобы честь и слава моя оставались Неколебимы, чтоб царь обольщен энеадами не был, Чтоб не досталися им ни лаврентские пашни, ни дева. 335 Ты способна свести в поединке любящих братьев, Дом наполнить враждой и бедой, чтобы в нем погребальный Факел не гас, ты сотни имен принимаешь и сотни Способов знаешь губить. Так найди в душе своей щедрой Средство разрушить союз и посеять преступную распрю, 340 Пусть возжаждут войны и тотчас же схватят оружье". В тот же миг Аллекто, напоенная ядом Горгоны, В Лаций летит, в крутоверхий чертог владыки Лаврента, Там садится она у дверей молчаливых Аматы. Тевкров нежданный приход и брак отвергнутый с Турном 345 Сердце царице зажгли обидой женской и гневом. Черную вырвав змею из волос, богиня метнула Гада царице на грудь и под платьем скрыла у сердца, Чтобы, беснуясь, она весь дом возмутила безумьем. Гад под одеждой скользит, по гладкой груди извиваясь, 350 Тела касаясь едва, исступленной Амате не виден; Буйное сердце ее наполняет он злобой змеиной, То повисает у ней золотым ожерельем на шее, То, как венец, обвивает чело, то по телу блуждает. В душу покуда ее проникала первая порча, 355 Влажный яд, разгораясь в крови, мутил ее чувства, Но не пылало еще пожаром пагубным сердце, Речь, привычную всем матерям, повела она кротко, Стала оплакивать дочь и с фригийцем брак ненавистный: "Дочь неужели отдашь ты, отец, изгнанникам-тевкрам? 360 Значит, не жалко тебе ни себя, ни Лавинии? Значит, Ты не жалеешь и мать, от которой с первым порывом Ветра разбойник умчит за моря широкие деву? Разве не так же проник пастух фригийский к спартанцу, Чтобы Елену с собой увести к троянским твердыням? 365 Где же верность твоя? Где забота о близких былая? Где обещанья, что ты давал племяннику Турну? Если латиняне взять должны чужеземного зятя, Если незыблемо то, что родителем велено Фавном, Все, что жезлу твоему неподвластны, земли чужими 370 Я почитаю,- и нам о том же боги вещали. Вспомни и Турна род: он возник в далеких Микенах, Инах там и Акрисий ему положили начало". Тщетно к Латину она подступалась с такими речами: Старец стоял на своем. Между тем все глубже и глубже 375 Яд змеи проникал, разливался по жилам царицы, Бредом рассудок ее помутив,- и вот по Лавренту Стала метаться она, одержимая бешенством буйным. Так от ударов бича кубарь бежит и кружится, Если дети его на дворе запускают просторном; 380 Букс, гонимый ремнем, по дуге широкой несется, И, позабыв за игрой обо всем, глядит и дивится Дружно проворству его толпа простодушных мальчишек, Пуще стараясь взбодрить кубарь ударами. Так же Средь разъяренной толпы по Лавренту носилась Амата. 385 Вот, менадой себя возомнив, летит она в дебри, Бешенство все тяжелей, тяжелей беззаконье вершится: Дочь увлекает она и в лесистых горах укрывает, Чтобы у тевкров отнять невесту и свадьбу расстроить. "Вакх, эвоэ! только ты,- голосит она,- девы достоин! 390 Тирс для тебя лишь взяла, в хоровод для тебя лишь вступила, Лишь для тебя растила она священные кудри!" Мчится Молва и сердца матерей зажигает безумьем, То же неистовство их в убежища новые гонит. Все покидают дома, распускают по ветру косы, 395 Полнят чуткий эфир переливами воплей протяжных, Копья из лоз в руках, на плечах - звериные шкуры. Мать несется меж них с горящей веткой смолистой. Брачные песни поет, величая Лавинию с Турном; Кровью налившийся взгляд блуждает; вдруг восклицает 400 Голосом хриплым она: "Ио, латинские жены! Если, как прежде, жива любовь к несчастной Амате В преданных ваших сердцах, если прав материнских лишиться Горько вам - рвите с волос повязки, оргию правьте Вместе со мной!" Так по чащам лесным, где лишь звери таились, 405 Гонит ее Аллектб и вакхическим жалит стрекалом.
Видит богиня: сильны порывы первые буйства, Рухнули замыслы все царя, и дом его рухнул. Мрачная, тотчас она на черных крыльях взлетает, Быстрый Нот ее мчит к безрассудному рутулу в город 410 (Был аргосцами он и беглянкой Данаей основан, Так преданье гласит,- и назвали предки то место Ардеей; ныне оно сохраняет гордое имя, Но не величье свое). Здесь Турн в чертоге высоком Сон отрадный вкушал во мраке ночи беззвездной. 415 Образ пугающий свой изменить Аллектб поспешила: Злобное скрыла лицо под обличьем дряхлой старухи, Гнусный изрезала лоб морщинами, в кудри седые Ветку оливы вплела и стянула их туго повязкой. Так превратилась она в Калибу, жрицу Юноны, 420 И предстала во сне перед взором Турна, промолвив: "Стерпишь ли, Турн, чтоб труды твои все понапрасну пропали, Чтобы твой жезл перешел так легко к пришельцам дарданским? Царь невесту тебе с приданым, купленным кровью, Дать не желает: ему иноземный нужен наследник! 425 Что ж, на посмешище всем истребляй тирренские рати, Даром иди хоть на смерть, покой охраняя латинян. Мирный сон твой смутить и все сказать тебе прямо Дочь Сатурна сама всемогущая мне приказала. Так не замедли призвать италийцев юных к оружью, 430 Радостно в бой их веди на вождей фригийских, разбивших Стан у прекрасной реки, и сожги корабли расписные! Мощная воля богов такова. И если невесту Царь Латин не отдаст и своих обещаний не сдержит, Пусть узнает и он, каково оружие Турна".
