Пэлем Вудхауз - Арчибальд и массы

- Чего орете? - осведомился тот.

Неопрятный субъект мгновенно преобразился, сменив угрозы на тихий плач.

- Сала не ест... - плакал он в пепельницу. - Сала, понимаешь, не ест! Воротничок напялил, а са-а-ала...

- Да плюньте вы, - начал человек с рукавами, обращаясь к Арчибальду, но внезапно утратил ту приветливость, которая присуща гостеприимному хозяину. Он хмыкнул, хрюкнул и тихо вымолвил:

- Вот это да! Тот самый.

После этого он поплевал на ладони.

- Минуточку! - сказал Арчибальд. - Послушайте!

- А чего я делаю?- откликнулся субъект. - Слушаю. Да. Так ему! Прибавил он, услышав грохот. - Сала он не ест!

В то время ночи, когда часы, если они правильны, показывают ровно три, перед домом 36а по улице Парк-лейн послышалось робкое кудахтанье. Покаянный, усталый, не любящий масс, пламенно любящий невесту племянник мой начинал свой коронный номер. Аврелия велела прийти, он и пришел.

Поначалу шло туговато, потом он разыгрался. Голос обрел выразительность, силу и все то, что обращает подражание курице в произведение искусства. Вскоре стали открываться окна, высовываться головы. Кто-то звал полицию. Мир снисходит к влюбленным, но не тогда, когда они изображают кур по ночам.

Наконец явился закон в лице главного констебля С44.

- Это что такое? - спросил он.

- Куд-кудах, - отвечал Арчибальд.

- То есть как?

- Кудах-кудах-кудах, - рассыпался трелью мой племянник.

Пришла та минута, когда нужно обежать круг. Констебль, опустивший руку на плечо, этому мешал. Арчибальд легко отпихнул его - и в это самое время открылось окно. Прекрасная Аврелия спала крепко и, услышав первые "куд-кудах", решила, что это ей снится.

Теперь, когда она проснулась, душу ее затопила волна облегчения и любви.

- Арчибальд! - вскричала она. - Неужели ты, старый гад?

- А кто же еще? - отвечал племянник, прерывая представление.

- Иди сюда, выпей!

- Спасибо, с удовольствием, - сказал Арчибальд. - Нет, прости. Кажется, не могу.

- Почему?

- Полисмен схватил.

- И не отпустит, - развил его мысль констебль достаточно мрачным тоном, ибо живот у него еще ныл.

- Не отпустит, - перевел Арчибальд. - Теперь я, наверное, приду... Когда, начальник?

- Через две недели без обжалования, - отвечал тот. - Нападение при исполнении.

- Через две недели, - сообщил Арчибальд уже издали. - Четырнадцать дней. Скажем так, полмесяца.

- Я тебя жду! - закричала Аврелия.

- Что ты делаешь?

- Жду-у-у-у!

- Значит, ты меня любишь?

Голос его был едва слышен, констебль шел быстро.

- Да-а-а-а-а!!!

- Не слы-ы-шу!

- Да! - взревела Аврелия.

Ее измученная глотка понемногу отдыхала, издали донеслось едва слышное "куд-кудах", сообщившее ей, что он все понял.

Улица закрыла окна и пошла спать.