Тут наконец мы прибыли. На место. Высота, с которой простирался вид на открытое море, была почти горной. На одной из церквей часы били полдень. Перед нами лежала какая-то непрозрачная, опасная красота странного, почти черного моря и широкого, необычно наклоненного неба. Запах и вкус воздуха, повисшая в нем тишина были удивительными и почти неестественными.
В центре открывшегося перед нами полукруга воды находилось еще два островка - большой и маленький. Нам сказали, что больший - это вулкан, а точнее, оба они - дочери вулкана. Больший островок, называвшийся Неа-Камени, с той высоты, откуда мы на него смотрели, выглядел довольно безобидно - почти плоский кусочек земли. Мне он показался заросшим какой-то черной низкой влажной растительностью, похожей на темный плющ. Я всегда представляла себе вулкан как демонически огромную крутую гору с большим кратером. Отвечая на мой вопрос, где же кратер, Натанаил неопределенно указал на черное пятно в центре. Выглядело это довольно неубедительно, и мне здесь почудилось какое-то несоответствие. Словно показывают на север и говорят, что там юг.
Мы вошли во двор "Цитурас коллекции", как официально называется этот на первый взгляд миниатюрный отель, состоящий из расположенных на разных уровнях домов с удивительным образом разворачивающимися лестницами, напоминающими лестницы Гауди, с разбросанными в самых неожиданных местах террасами и полудвориками, с куполами, возвышающимися над верандами, с закругленными каменными оградами, защищающими от падения в пропасть, с огромной, в человеческий рост, мраморной вазой и солнечными часами над входом в "Дом ветров" и "Дом портретов". Все было нереально белым, с нереально синим небом наверху и нереально черными мощными скалами вокруг и в глубине под нами. В этом "Цитурас пространстве" было нарушено общее равновесие, так же, как оно было нарушено и на всем острове. На самой большой и самой высокой террасе за низким ограждением на белом мраморном постаменте, повернутый профилем к морю, стоял бронзовый бюст Марии Каллас. Он казался удачным изображением самой вечности.
Перед входом в наши апартаменты, на центральной террасе, под огромным солнечным зонтом стояла выкрашенная в белый цвет плетеная мебель, и здесь нам в знак гостеприимства был подан кофе, соки и крошечные пирожные. Здесь гостям "Дома ветров" обычно подают завтрак с видом на вулкан. Все предметы были из "Цитурас коллекции" - мягко блестевшие серебряные кувшины и блюда с выгравированными на них венками, большие фарфоровые белые чашки и молочного цвета пепельницы тоже с изображением венков, только зеленого цвета... Дул на удивление прохладный, даже немного неприятный ветер. Из "Дома портретов" доносилась какая-то странная музыка, создававшая соответствующий всему этому странному острову фон. Музыка была выбрана Натанаилом. На горизонте над правой изогнутой оконечностью суши неподвижно висел клочок облака или тумана. Висел неестественно низко над местом, где отвесный берег снижается и спускается в воду. Что-то было не так в этом облаке. И мне никак не удавалось задать вопрос, откуда оно там взялось, потому что Натанаил безостановочно расхваливал окрестности:
- На Санторине величественные закаты. Солнце опускается в воду точно за центром вулкана. Вот увидите, это незабываемо... Вы обязательно должны прокатиться на катере вдоль внешней и внутренней стороны серпообразного острова. Но имейте в виду, что в районе вулкана вода такая горячая, что в ней можно сварить яйцо. Не вздумайте там купаться... ха-ха-ха... Но вообще, такая морская прогулка это нечто замечательное... Я не буду говорить о завтраке, который мы завтра утром подадим вам здесь, это тоже незабываемо, сами убедитесь... Вы себе не представляете, с каким нетерпением я жду момента, когда смогу прочитать, что в вашей книге написано о Натанаиле... Ах да, с левой стороны от вас та самая белая церковь с огромным синим куполом, которую чаще всего изображают на открытках. Это фирменный знак нашего острова. А то, что видно с правой стороны, это "Скарос".
Неподалеку от нас угрожающе поднималась огромная вулканическая громада с плоской каменной шапкой наверху. Она походила на какой-то храм из мегалитов. По-сербски это название звучало комично, потому что слово "скара" обозначает жаровню с вертелом для мяса, какими обычно оснащены все придорожные ресторанчики. Мы с М. рассмеялись и одновременно произнесли то, что пишут на вывесках таких ресторанов: "Скара работает". Однако шутка приобрела совершенно другой смысл и прозвучала довольно зловеще.
- Ну а теперь, теперь я покажу вам ваш "Дом ветров", - театральным тоном заявил Натанаил.
Вход в дом представлял собой массивную деревянную дверь, обрамленную темным мрамором, с каждой стороны двери было по окну и еще одно над ней. Первое, что я почувствовала войдя, был запах. По всему дому стояли старинные серебряные и фарфоровые миски, в которых лежали засушенные цветы, растения и плоды, потемневшие и издававшие запах... Мне показалось, что это был дурманящий и тяжелый запах чего-то потустороннего, если, конечно, потустороннее может пахнуть. Внутреннее пространство оказалось неожиданно большим по сравнению с тем, что можно было предположить по впечатлению извне. Гостиная была с необыкновенно высоким потолком, уходящим вверх четырьмя сводами, из центра его свисала огромная серебряная венецианская лампада, окруженная херувимами, по сторонам от главного входа в гостиную на каменных постаментах стояли резные деревянные фонари на высоких ножках.
Но самым удивительным было то, что стена с внутренней стороны фасада, на которой располагались входная дверь и три окна, зеркально отражалась на противоположной стене, за ней находилась другая комната. Там тоже была дверь и три окна. Дом в доме.
Казалось, я попала в пространство сцены, в какую-то иллюзию, в другую реальность...
Натанаил скороговоркой давал пояснения:
- Этот комод с острова Корфу, стулья рядом с ним в стиле бидермайер, пианино не антикварное, на нем можно играть... на этот стол девятнадцатого века мы, по желанию гостей, подаем завтрак, если они не хотят завтракать во дворе, белый диван местный, с самого Санторина, и, как видите, на стенах рисунки и гравюры "Башни ветров" и карты ветров.
Две противоположные стены гостиной были увешаны картинами и рисунками, на одной стене все рамы у них были медового цвета, а на другой темно-коричневые. В каждом из застекленных внутренних окон стояли античные амфоры. Мы прошли в следующую комнату, она была маленькой, но с таким же сводчатым потолком, как и первая, правда, он был в два раза ниже. В центре комнаты стояло огромное брачное ложе под черным покрывалом. По обе стороны от него на столиках по тяжелому подсвечнику, а высоко в головах, в застекленной полукруглой нише доисторические керамические куклы из Танагры. Светом лампы, вмонтированной в эту музейную витрину, можно было пользоваться для чтения.
Дверь, расположенная напротив черной кровати, вела в просторную, отделанную мрамором под шахматную доску ванную с двойным умывальником и белыми полотенцами, перевязанными черными лентами. Повсюду лежали предупреждения: "Запрещено использовать воду для питья!"
Из спальни можно было пройти и в помещения, где не было дневного света, небольшую современно оборудованную кухню, гардеробную и в еще одну роскошную ванную. В углу находилась причудливо извивавшаяся винтовая лестница без перил, освещенная небольшими лампами, вмонтированными в стену.
- Интересно, куда она ведет? - спросила я себя.
Лестница вела в еще одну спальню, расположенную над первой, с такой же кроватью, стоящей на том же самом месте, но с окном на уровне пола, которое смотрело в гостиную. Это было то самое третье окно, повторенное внутри.
Двойной фасад, двойняшки спальни, удвоенная ванная! Я была околдована и утомлена сильными впечатлениями. При этом с того самого момента, как мы приземлились, что-то грызло меня в самой глубине души. Что-то такое, на чем я от усталости не могла должным образом сконцентрироваться, углубиться в него и расшифровать смысл. Но я чувствовала, что в этом доме было что-то зловещее, но не в смысле зловещности его красоты, а что-то другое...
*
Зозо Лидорики предложила пойти пообедать. Мы прогулялись по лабиринту улочек Фиры, посмотрели на канатную дорогу и осликов, которые спускают людей к порту, а потом уселись на висящей над пропастью террасе одного ресторанчика. Сейчас мы находились точно в центре внутреннего серпообразного берега острова, как бы в его центре тяжести, откуда одинаково хорошо были видны оба его конца. Разумеется, такое положение не подразумевало равновесия поверхности. Правый край Санторина постепенно спускался все ниже и ниже и потом нырял в море, а левый, наоборот, поднимался все выше и выше до уровня солидной горы. Тот клочок облака, который я заметила еще раньше над низкой оконечностью острова, не стронулся с места. Над высоким краем тоже неподвижно стояло облако, но это было облако желтоватого дыма. Оно напоминало пыль над каменоломней. Во всяком случае, я про себя решила, что, разумеется, это каменоломня. И успокоилась. Вулкан на островке, лежащем перед нами, плескался в черной воде. Те влажные черные растения на нем, которые в первый момент показались мне похожими на водоросли или плющ, на самом деле были темной и маслянистой поверхностью камня. Ничто живое там не росло.
