- Хлюп, - не унималась девица.
- Но, Стефи: - сказал я.
- Хлюп: хлюп:
- Но, Стефи, старушка, подумай хорошенько. Будь умницей. Не можешь же ты всерьёз рассчитывать, что я стащу для тебя кувшинчик?
- От этого зависит вся наша хлюп.
- Возможно. Но, послушай. Ты просто не в курсе. Твой проклятущий дядя следит за мной как удав за кроликом. Только и ждёт, когда я оступлюсь. И в любом случае дело никогда не выгорело бы, потому что ты подключила к нему Свинку. Я ведь уже говорил, что из Свинки преступник, как из ветра шуба. Не знаю как, но он найдет способ всё испортить. За примером и ходить далеко не надо. Сама видела: он даже с лестницы не смог спуститься, чтоб не грохнуться.
- Хлюп.
- И вообще, советую тебе подвергнуть твой план самому тщательному анализу. Ты считаешь, что гвоздь программы, это когда Свинка ворвётся к сэру Уаткину весь в крови и сообщит, что расквасил мародёру нос. Ну, а дальше? «Ха! заявит твой дядя, который, несомненно, разбирается в уликах не хуже кого другого. - Значит, нос? А подать мне сюда распухший нос!» И, первым делом, домочадцы наткнутся на Бертрама с носом до ушей. Тебе кажется, сэр Уаткин не сделает надлежащих выводов?
Я закончил блестящую, - надеюсь, вы со мной спорить не станете, - речь в свою защиту ни капельки не сомневаясь, что девице ничего не остаётся, как покорно вздохнуть и сказать: «Ну, ладно. Теперь я поняла. Должно быть, ты прав». Но, как ни странно, хлюпанья продолжались, и я обратился к Дживзу, который до сих пор хранил вежливое молчание.
- Ты следил за ходом моей мысли, Дживз?
- Безусловно, сэр.
- Ты согласен, что вышеуказанная программа действий, если привести её в исполнение, закончится полным провалом?
- Да, сэр. Вне всяких сомнений, она трудно выполнима. Если позволите, я мог бы предложить вам альтернативный план.
Я уставился на толкового малого.
- Как?! Ты хочешь сказать, что нашел решение проблемы?
- Да, сэр.
Стефи наконец-то отхлюпалась. Думаю, никто в мире, кроме Дживза, не смог бы угомонить её с такой быстротой. Она уселась на кровати, глядя на своего спасителя с надеждой во взоре.
- Дживз! Это правда?
- Да, мисс.
- О, боже! Ты просто чудо!
- Благодарю вас, мисс.
- Что ж, Дживз, выкладывай, - сказал я, закуривая ещё одну сигарету и с облегчением опускаясь в кресло. - Будем надеяться, ты не ошибся, хотя лично я не вижу выхода из сложившейся ситуации.
- Мне кажется, его можно найти, сэр, если посмотреть на дело с точки зрения психологии.
- Ах, психологии?
- Да, сэр.
- Психологии индивида?
- Совершенно верно, сэр.
- Понятно. Дживз, - объяснил я Стефи, которая, само собой, имела о честном малом весьма смутное представление (не более, чем о молчаливой фигуре, ловко подававшей картофель, когда я угощал её ленчем в своей квартире), - большой дока во всём, что касается психологии индивида. Кого хочешь насквозь видит. Какого индивида, Дживз?
- Сэра Уаткина Бассета, сэр.
Я нахмурился и с сомнением поджал губы.
- Ты предлагаешь нам смягчить сердце этого врага рода человеческого? Боюсь, номер не пройдёт, разве что с помощью доброго, старого кастета.
- Нет, сэр. Смягчить сердце сэра Уаткина, человека, как вы справедливо дали понять, сурового, задача не из лёгких. Но мне пришла в голову мысль, что мы могли бы с успехом воспользоваться тем, как он к вам относится. Сэру Уаткину вы крайне не нравитесь.
- Подумаешь! Мне он ещё больше не нравится.
- Безусловно, сэр. Но для нас важен тот факт, что, испытывая к вам неприязнь, сэр Уаткин, соответственно, получит самый настоящий шок, если вы вдруг сообщите ему, что помолвлены с мисс Бинг и собираетесь в самом скором времени связать себя с нею брачными узами.
- Что?! Ты хочешь, чтобы я сообщил ему, будто мы со Стефи любим друг друга?
- Вот именно, сэр.
Я покачал головой.
- Не вижу в этом смысла, Дживз. Само собой, шутка неплоха, - я имею в виду, забавно будет посмотреть как у старого дурня челюсть отвалится, - но толку от неё никакого.
Стефи, казалось, тоже была разочарована. По крайней мере лицо её не озарилось радостью.
- По-моему, ты перемудрил, - сказала она. - Что нам это даст, Дживз?
- Если позволите, я объясню, мисс. Узнав о предполагаемом союзе, сэр Уаткин, как только что заметил мистер Вустер, будет потрясён.
- Он потолок головой прошибет.
- Вот именно, мисс. Очень образно сказано. И если вы не медля уверите его, что в утверждении мистера Вустера нет ни слова правды, более того, что на самом деле вы обручены с мистером Пинкером, мне кажется, сэр Уаткин испытает такое облегчение, что посмотрит на ваш брак с викарием совсем другими глазами.
Лично я в жизни не слышал большей бестолковщины, и, можете не сомневаться, дал это понять Дживзу всем своим видом. Стефи же, напротив, ухватилась за дурацкую идею безумного малого руками и ногами. Продемонстрировав нам несколько па какого-то дикого танца, должно быть, означавшего пробуждение жизни весной, она воскликнула:
- Замечательно, Дживз! Гениальный план!
- Думаю, он поможет вам достичь желаемой цели, мисс.
- Ещё бы! Дядюшка даже не пикнет. Только представь себе, Берти, лапочка, что произойдёт, когда ты сообщишь ему, что хочешь на мне жениться. Да если после этого я скажу: «Ну что ты, дядя Уаткин, какая ерунда! На самом деле я собираюсь выйти замуж за чистильщика сапог», он зарыдает от радости, прижмёт меня к своей груди и пообещает танцевать на моей свадьбе до упаду. А если он узнает, что мой будущий супруг - человек умный, талантливый, находчивый и вообще, бесподобный, короче, Гарольд, считай, дело в шляпе. Дживз, ты не просто чудо, ты чудо из чудес.
- Благодарю вас, мисс. Мне приятно, что я смог оказаться вам полезен.
Я встал с кресла. Можете мне поверить, я был сыт по горло. Я имею в виду, у меня нет возражений, когда люди несут чушь, но, знаете ли, всему есть предел. Я повернулся к Стефи, которая выделывала заключительные коленца своего весеннего танца, и произнёс вежливо, но твёрдо:
- А теперь, будь любезна, отдай мне записную книжку.
Стефи, которая дотанцевала до комода и в данный момент поправляла букет роз, стоявший в вазе, на мгновение прервала своё занятие.
- Книжку?
- Книжку.
- Сначала сходи поговори с дядей Уаткином.
- То есть как?
- Очень просто. Не то, чтобы я тебе не доверяла, Берти, лапочка, но я буду чувствовать себя куда спокойнее, если книжка пока останется у меня, и ты будешь знать, что она у меня, а я уверена, что моё спокойствие для тебя дороже всего. Исчезни, Берти. Дуй к дядюшке, хватай его под жабры, а потом поговорим.
Я нахмурился.
- Можешь не сомневаться, - холодно произнёс я, - сейчас исчезну. Но дуть к твоему дядюшке - слуга покорный. Хотел бы я посмотреть, как схвачу его за жабры!
Она пытливо, если так можно выразиться, на меня посмотрела.
- Но, Берти, никак ты пытаешься увильнуть?
- Ты жутко догадлива.
- Послушай, ведь ты не оставишь меня в трудный час?
- Ещё как оставлю. И не поморщусь.
- Неужели тебе не нравится наш шикарный план?
- Нет. Дживз заявил, ему приятно, что он оказался тебе полезен. Так вот, мне от него пользы никакой. Я считаю, его идея побила все рекорды дурости, и, честно признаться, поражён, что она пришла ему в голову. Давай сюда книжку, Стефи, не тяни резину.
Помолчав с минутку, она задумчиво произнесла:
- Я сильно подозревала, что именно так ты себя и поведёшь.
- А теперь твои подозрения подтвердились, - отпарировал я. - Не валяй дурака, Стефи. Гони книжку Гусика.
- И не подумаю.
- Дело твоё. Тогда я пойду к Свинке и всё ему выложу.
- Валяй. Но прежде чем ты успеешь приблизиться к нему на пушечный выстрел, я разыщу дядю Уаткина и тоже всё ему выложу.
И она вздёрнула подбородок совсем как нашкодившая девчонка, уверенная, что её никогда не поймают на содеянной пакости, а я неожиданно почувствовал себя жуком, наколотым на булавку. По правде говоря, у меня и в мыслях не было, что Стефи сможет так ловко вывернуться и припереть меня к стенке. Я пораскинул мозгами, но, к сожалению, ничего кроме глубокомысленного «гмм» выдавить из себя мне не удалось. К чему скрывать - Бертрам был ошарашен, хуже не придумаешь.
- Ну что, съел? Теперь будешь паинькой?
Сами понимаете, парню, который только что мужественно поставил девицу на место, не слишком приятно превращаться в размазню и чуть ли не умолять ту самую девицу о пощаде, но, - увы! - выхода у меня не было. Мой голос, до этой поры твёрдый и властный, неожиданно дал петуха.
- Но, Стефи, прах побери! Ты ведь шутишь, верно?
- Если ты сей же час не отправишься умасливать дядю Уаткина, тебе будет не до шуток.
- Послушай, разве я способен его умаслить? Ты не можешь требовать, чтобы я обрёк себя на смертные муки.
- Могу. И при чем здесь смертные муки, скажи на милость? Не бойся, он тебя не съест.
Её слова заставили меня задуматься.
- Что правда, то правда, - неохотно согласился я. - Пожалуй, это единственное, чего он со мной не сделает.
