Слесарь-соглядатай, наклонившись очень низко по причине своей сильной близорукости, завороженно смотрит на насекомое с туловищем, как у летучей мыши, в черном панцыре с фиолетовыми бликами, которое, будто щупальцами, шевелит бесчисленными длинными отростками со страшными крючками на концах;
зловещая тварь кажется необыкновенно выразительной на поверхности прелестного девичьего тела, ставшего еще более привлекательным благодаря путам, которые, | врезаясь в плоть, удерживают пленницу в беспомощной позе, выбранной с расчетливой жестокостью, так что глазам зрителей она предстает без покровов и без тайн. Пришедший последним участник сцены отмечает одну любопытную деталь: курчавый равнобедренный треугольник, небольших размеров, но очень четко очерченный, отливает тем же красивым угольно-черным цветом, что и само насекомое.
Паук, выбрав, наконец, наилучшее место для укуса, замирает на краю ярко выкрашенной сепией и чуть припухлой окружности вокруг соска. Челюсти, окруженные трепещущими усиками, несколько раз приникают к коричневой коже, а затем отстраняются, словно бы облизывая или откусывая крошечными кусочками деликатесное блюдо; наконец, они твердо устанавливаются на чуть шероховатом, усеянном крохотными порами участке кожи и медленно вонзаются в тело, захватывая плоть точно так же, как железные щипцы, раскаленные на огне докрасна, при посредстве которых приняла мученический венец еще одна благословенная небом девственница на главной площади Катаньи.
Тогда девушка начинает корчиться в конвульсиях, вызывающих резкие и ритмичные сокращения мышц живота с красиво вырезанным пупком, напоминающим своими филигранными очертаниями крохотную розу; над ним пролегает один из витков слишком туго затянутой веревки, еще более подчеркивающей тонкость талии, а за ее глубокой выемкой вздымаются округлые, упругие бока. Затем прелестная голова, лишь одна сохранившая способность двигаться, спазматически дергается справа налево и слева направо - один раз, два раза, три раза, четыре раза, пять раз - и в конце концов безжизненно замирает, тогда как тело вдруг разом обмякает. Девушка лежит теперь неподвижно, напоминая своей дряблостью японских кукол-рабынь, что продаются в популярных магазинах Китайского квартала, дабы удовлетворить любое желание клиента. Глаза ее устремлены в одну точку, и ни один звук больше не вырывается изо рта.
Паук, разжав челюсти, втягивает внутрь ядовитые крюки; сделав свое дело, он, слегка пошатываясь, спускается на пол, проползает по ломаной линии на середину комнаты и внезапно устремляется с такой невероятной скоростью, что кажется, будто это промелькнула тень, к одному из углов, где начинает стремительный подъем по пустым полкам вплоть до самой верхней, откуда и появился, чтобы теперь окончательно исчезнуть.
С минуту поразмыслив, маленький лысый человечек робко прикасается кончиком указательного пальца к смуглому виску. Тонкая артерия уже не бьется. Девушка, без всякого сомнения, мертва. Тогда он неторопливо и аккуратно снимает с левого плеча ящик с инструментами, который подобрал после того, как открыл отмычкой дверь и держал при себе во время всех своих хождений по коридору. Затем, встав на колени между литыми гирями, он осторожно ложится на тело янтарного цвета и уверенным точным движением проникает сквозь девственную плеву еще теплого влагалища.
Увлеченный своим занятием, он довольно долго, не торопясь, насилует покорный труп; потом поднимается и, приведя в порядок свою одежду, проводит пальцами обеих рук по шее, как если бы у него чесалось под подбородком; ожесточенно скребет себя ногтями и, наконец, не выдержав, стягивает с головы маску лысого слесаря, так что мало помалу из-под тонкой резины появляются его подлинные черты - и это лицо Бен Саида.
Но едва лишь он снял маску, чья сморщенная физиономия теперь дрябло болтается в правой руке, как в голову ему приходит тревожный вопрос, кто же мог кричать только что, когда он смотрел на улицу через распахнутую настежь дверь. Ослепительная метиска, парализованная ужасом при виде "черной вдовы", была не в состоянии издать даже звука, поскольку рот ее был забит надежным кляпом. Следовательно, в доме должна находиться еще одна женщина? Охваченный безмерным страхом, Бен Саид чуть приоткрывает дверь, выходящую в коридор, и начинает прислушиваться. Во всем большом здании царит полная тишина. Он толкает дверь чуть дальше и видит, прямо перед собой, свое настоящее лицо в зеркале, висящем над мраморным столиком. Чуть быстрее, чем нужно и без надлежащего тщания, он натягивает маску добросовестного рабочего, следя за своими движениями в зеркале; однако резина ложится не совсем правильно и собирается в складки под подбородком; щека тут же начинает подергиваться в нервном тике, словно пытаясь подтянуть маску на свое место, но, разумеется, усилия эти остаются тщетными.
Времени терять больше нельзя. На всякий случай Бен Саид, хоть и не зная толком, где находится, кладет на мертвую грудь визитную карточку, предварительно выведя на ней фломастером, использовав как подставку мраморный столик, девять слов, которые кажутся ему подходящими для данной ситуации: "Так погибнут в день Революции негритянки с голубыми глазами". Когда он бросает взгляд на лежащее рядом нераспечатанное письмо, у него вновь начинается серия нервических подергиваний, идущих от ушной раковины к углу губ.
Окинув, наконец, взором помещение, дабы убедиться, что все в порядке, он надевает на плечо кожаный ремень с ящиком для инструментов. Последнее движение головой перед зеркалом, несколько еще не вполне уверенных шагов к застекленному окошку, чья решетка с чересчур сложным узором мешает разглядеть, что происходит снаружи, и он принимает решение все же выйти на улицу; быстро отжав собачку замка, выскальзывает в проем, едва тот становится достаточно широким, переступает порог, спускается по трем ступенькам и идет вдоль стены мелкими торопливыми шажками. И только в этот момент, когда в ушах еще отдается глухой щелчок замка, а затем долгое содрогание тяжелой дубовой двери с ручкой в форме ладони, маленький лысый человечек вспоминает, что забыл на мраморном столике, между медным подсвечником и конвертом, вероятно, пришедшим с утренней почтой, фальшивый ключ, с помощью которого повернул язычок замка и проник внутрь.
На тротуаре напротив, за углом дома, человек в прорезиненном плаще и мягкой фетровой шляпе, надвинутой на глаза, вновь достает из кармана записную книжку, снимает кожаные перчатки, уточняет по часам время и заносит очередное событие вслед за всеми остальными.
В это время Лора, услышав, как с шумом захлопнулась входная дверь и перестав наблюдать через окно в конце коридора, прямо над металлической лестницей, за стражем напротив, чье присутствие успокаивает ее, начинает обследовать этаж за этажом с намерением осмотреть все комнаты одну за другой и последовательно открывает двери, мягко поворачивая фарфоровую ручку и резким движением толкая створку.. На сей раз она уверена, что ей не почудились подозрительные звуки, которые идут, однако, скорее с нижних этажей... И в самом деле, лишь за самой последней дверью на первом этаже она находит безжизненное тело молодой метиски. с которой играла после обеда... вероятно, это было вчера... Она подходит, не выказывая удивления перед сложным переплетением веревок, соединенных с литыми гирями и прожекторами, поскольку с этим ей уже приходилось сталкиваться во время предшествующих исследований;
изумляет ее лишь небольшое количество крови, а также визитная карточка из бристольского картона с текстом, который она перечитывает несколько раз, но не может понять его смысл: "Так погибнут в день Революции негритянки с голубыми глазами...".
Действительно, девочке трудно догадаться о том, какую оплошность допустил только что лже-слесарь, равно как и доктор Морган несколько раньше. Как уже было сказано, последний проник в дом рассказчика, полагая, что тот занят экзекуцией Джоан, осужденной секретным трибуналом, когда была обнаружена ее тройственная принадлежность к ирландской расе, к католической религии и к нью-йоркской полиции. Забраться в дом не составляет труда благодаря наличию внешней железной лестницы: достаточно разбить окно, всунуть руку внутрь, отомкнуть шпингалет и т.д.
Хирург, услышав затем какой-то сдавленный стон, идущий снизу, спускается на первый этаж, где находит связанную девушку, что нисколько его не удивляет:
это, без сомнения, разумная мера предосторожности, дабы помешать маленькой пленнице-протеже совершить какую-нибудь глупость или даже попытаться бежать. Что до янтарного цвета кожи, пышных форм и угольно-черных волос, то это также легко объяснить, хотя налицо явное противоречие с полученным Фрэнком от своего шпиона описанием: в нем тайная подруга Н.Г.Брауна предстает как бледно-розовая блондинка с едва оформившейся грудью. Без всякого сомнения, речь идет о маскировке, призванной сбить со следа возможных посетителей, ибо Браун не настолько наивен, чтобы упустить из виду возможность слежки, предпринятой без его ведома организацией. И разве не становится в этом случае смуглая кожа самым надежным прикрытием? Маска мулатки, парик, тонкая пленка, закрывающая все тело, фальшивые груди и проч. - подобные предметы продаются везде. Маскарад совершенно очевиден: впрочем, голубые глаза жертвы сразу же выдают ее с головой.
