- Ох, и зануды эти англичане. Никакого терпения. Слушай, здесь ты не проси японцев ни о чем - самураев или еще кого, они все одинаковые. Если ты попросишь, они начнут колебаться, потом запросят вышестоящего. Здесь ты должен действовать. Конечно, - его сердечный смех разнесся по волнам, иногда тебя будут убивать, если ты делаешь что-то не так.
- Ты очень хорошо гребешь. Я ломал голову, как пользоваться этими веслами, когда ты пришел.
- Не думал же ты, что я позволю тебе уйти одному. Как твое имя?
- Блэксорн. Джон Блэксорн.
- Ты когда-нибудь бывал на севере, англичанин? На крайнем севере?
- Я был с Киисом Веерманом на "Дер Лифле". Восемь лет назад. Это было его второе путешествие в поисках Северо-Западного прохода. А что?
- Я хотел бы послушать об этом - и о всех местах, где ты был. Ты думаешь, этот проход когда-нибудь найдут? Северный путь в Азию, с востока или запада?
- Да. Вы и испанцы блокировали южные пути, поэтому мы пройдем там. Или голландцы. А что?
- Ты был кормчим на судах, плавающих у берегов Берберии? А?
- Да. А что?
- И ты знаешь Триполи?
- Многие кормчие там побывали. Ну и что?
- Я думал, я тебя уже где-то видел. Да, это было в Триполи. Мне тебя показывали. Известный английский кормчий. Тот, кто ходил с путешественником, Киисом Веерманом в Полярные моря, был капитаном у Дрейка, а? В Армаде? Сколько тебе тогда было лет?
- Двадцать четыре. Что ты делал в Триполи?
- Я был кормчим на английском капере. Мой корабль был разбит в Индии этим пиратом, Морроу, Генри Морроу - его имя. Он сжег мой корабль до ватерлинии после того, как захватил его и предложил мне работать у него кормчим - его кормчий был бесполезен, так он говорил, - ты знаешь, как это бывает. Он хотел плыть оттуда - мы плавали в районе Испаньолы, когда он захватил нас - на юг вдоль Мейна, потом назад через Атлантику, пытаясь перехватить испанский корабль с ежегодным грузом золота около Канарских островов. Потом через проливы в Триполи, если мы его пропустим, пытаясь найти другую добычу, потом на север в Англию. Он дал мне обычное обещание освободить моих товарищей, дать им пищи и лодки для возвращения, если я присоединюсь к нему. Я сказал: "Конечно, почему бы и нет? При условии, что мы не будем нападать на португальские суда и вы высадите меня на берег у Лиссабона и не украдете мои руттеры". Мы спорили так и эдак - ты знаешь, как это обычно бывает. Потом я поклялся Мадонной, мы оба поклялись на кресте, и вот что вышло. Мы плавали удачно и захватили несколько испанских купцов. Когда мы были в районе Лиссабона, он попросил меня остаться на борту, дал мне обычное письмо королевы Елизаветы: она заплатит целое состояние любому португальскому кормчему, который примет ее подданство и обучит других своему искусству в Тринити Хаус, она обещала также дать пять тысяч гиней за описание пути через Магелланов пролив или мимо мыса Доброй Надежды.
У него была широкая улыбка, зубы белые и крепкие, черные усы и борода аккуратно подстрижены.
- У меня их не было. По крайней мере, я ему так сказал. Морроу сдержал свое слово, как обычно делают все пираты. Он высадил меня на берег вместе с моими руттерами - конечно, он их скопировал, хотя сам не умел ни читать, ни писать, и даже дал мою долю денег из добычи. Ты когда-нибудь плавал с ним, англичанни?
- Нет. Королева несколько лет назад дала ему звание рыцаря. Я никогда не служил ни на одном из его кораблей. Я рад, что он был честен с тобой.
Они приблизились к "Эразмусу". Самурай насмешливо смотрел на них сверху.
- Это второй раз я работал кормчим у еретиков. Первый раз я был не так удачлив.
- Да?
Родригвс положил весла в лодку, и она вплотную подошла к борту. Он повмс на причальном канате.
- Поднимайся иа борт, а разговаривать предоставь мне. Блэксорн начал карабкаться наверх, пока другой кормчай надежно привязывал лодку. Родригвс первым оказался на палубе. Он поклонился, как придворный.
- Конничи ва всем землеедам-сама!
На палубе было четыре самурая. Блэксорн узнал одного из них, сторожа у двери погреба. Они невозмутимо низко поклонились Родригесу. Блэксорн последовал примеру Родригеса, чувствуя себя неуютно и стараясь поклониться как можно правильней.
Родригес направился сразу прямо к трапу. Печати были аккуратно поставлены в нужных местах. Один из самураев остановил его.
- Киндзиру, гомен насай. - Запрещено, извини.
- Киндзиру, да? - сказал Родригес, на вид нисколько не испугавшись. - Я Родригес-сан, кормчий Тода Хиро-Мацу-сама. Это печать, - сказал он, показывая на красную печать со странной надписью на ней, - Тода Хиро-Мацу-сама, да?
- Нет, - сказал самурай, покачав головой, - Касиги Ябу-сама!
- Нет? - спросил Родригес. - Касиги Ябу-сама? Я от Тода Хиро-Мацу-сама, который более важный князь, чем ваш педераст и лизоблюд Касиги Ябу-сама, который самый большой пидор-сама во всем мире. Понял? - Он сорвал печать с двери, опустил руку на один из своих пистолетов.
Мечи были наполовину вынуты из ножен, и он спокойно сказал Блэксорну:
- Готовься покинуть корабль. И грубо самураю:
- Торанага-сама! - Он указал своей левой рукой на флаг, который развевался над его фок-мачтой. - Вакаримас ка?
Самураи колебались, мечи их были наготове. Блэксорн приготовился нырять с борта.
- Торанага-сама! - Родригес ударил ногой по двери, планка сломалась, и дверь распахнулась. - Вакаримасу ка?
- Вакаримас, Анджин-сан. - Самураи быстро убрали мечи в ножны, поклонились, извинились и снова поклонились. Родригес сказал хрипло:
- Так-то лучше, - и спустился вниз.
- Боже мой, Родригес, - сказал Блэксорн, когда они оказались на нижней палубе. - Ты каждый раз так делаешь и выкручиваешься?
- Я делаю так редко, - сказал португалец, утирая пот с бровей. - И даже тогда хочется, чтобы это никогда не начиналось. Блэксорн прислонился к переборке.
- Я чувствую себя, как если бы меня лягнули в живот.
- Это единственный путь. Ты должен действовать как король. И даже так ты никогда не сможешь говорить с самураем. Они опасны, как священник, сидящий со свечой на пороховой бочке.
- Что ты сказал им?
- Тода Хиро-Мацу - главный советник Торанаги - он более важный дайме, чем местный. Вот почему они позволили войти.
- На что он похож, этот Торанага?
- Длинный рассказ, англичанин. - Родригес сел на ступеньке, вытянул ногу в сапоге и растер колено. - Я чуть не сломал ногу о вашу вшивую дверь.
- Она не была закрыта. Ты мог легко открыть ее.
- Я знаю. Но это было бы не так эффектно. Клянусь Святой Девой, тебе еще много чему надо учиться!
- Ты будешь учить меня?
Родригес убрал ногу.
- Посмотрим, - сказал он.
- От чего это зависит?
- Посмотрим, не так ли? Я много всего рассказал честно - пока я, не ты. Скоро будет твоя очередь. Где твоя каюта?
Блэксорн на мгновение задержал на нем взгляд. Запах под палубой был густой и влажный.
- Спасибо, что ты помог мне попасть на борт. Он пошел на корму. Его дверь была не заперта. Каюта носила следы обыска, все было сдвинуто с места, что можно унести - исчезло. Не осталось книг, одежды, инструментов или гусиных перьев для письма. Его ящик для документов также был открыт. И пуст.
Побелев от гнева, он прошел в кают-компанию. Родригес внимательно наблюдал за ним. Даже тайник был найден и вынесен.
- Они забрали все. Сыновья чумной воши!
- Чего ты ожидал?
- Я не знаю. - Блэксорн прошел в комнату с сейфом. Она была пуста. Так же и со складом. В трюмах были только тюки с шерстяной одеждой. - Проклятые Богом японцы! - Он вернулся в свою каюту и захлопнул ящик для карт.
- Где они? - спросил Родригес.
- Что?
- Твои бумаги? Где твои журналы?
Блэксорн внимательно посмотрел на него.
- Ни один кормчий не будет волноваться из-за одежды. Ты пришел за руттером. Не так ли? Почему ты так удивлен, англичанин? Зачем, по-твоему, я поднялся на борт? Помочь тебе вернуть свои тряпки? Они изношены, и тебе потребуются другие. У меня их много. Но где твои журналы?
- Они исчезли. Они были в моем ящике для карт.
- Я не собираюсь красть их, англичанин. Я только хотел прочитать их и скопировать, если потребуется. Я бы берег их, как свои собственные, так что тебе нечего беспокоиться. - Его голос стал тверже. - Пожалуйста, забери их, англичанин, у нас осталось мало времени.
- Не могу. Их нет. Они были в моем ящике для карт.
- Тебе не следовало оставлять их там, входя в иностранный порт. Тебе не следовало забывать главное правило кормчих - надежно прятать их и оставлять только фальшивые. Поторопись!
- Они украдены!
- Я тебе не верю. Но я допускаю, что ты спрятал их очень хорошо. Я искал здесь целых два часа - и никаких следов.
- Что?
- Почему ты так удивлен, англичанин? У тебя голова на месте? Конечно, я пришел сюда из Осаки, чтобы посмотреть твои бортовые журналы.
- Ты уже был на борту?
- Мадонна! - сказал Родригес нетерпеливо, - Да, конечно, два или три часа назад с Хиро-Мацу, который хотел сам посмотреть. Он сломал печати, и потом, когда уезжал, этот местный дайме запечатал все снова. Поторопись, ради Бога, - добавил он. - Время идет.
