-- Да, говорят, что это именно так и происходит... Мы с тобой ведь обо всем договорились, правда?
-- Вроде да. Меня волнует только одна вещь -- как быть с Мари, но раз ты согласилась... Не вижу, что еще может нам помешать.
-- Виноваты обе стороны?
Она слегка склоняет голову к левому плечу и улыбается. Он тоже улыбается. Они сидят друг против друга несколько церемонно, словно это визит вежливости.
-- Да, виноваты обе стороны. Наши адвокаты все это изложили в своих прошениях, никаких осложнений быть не должно. Ты представляешь себе, как это происходит в суде?
-- Понятия не имею. Но знаешь, мы там будем наверняка не одни, там, должно быть, тьма-тьмущая народу. Поэтому, я полагаю, вся церемония быстро закончится.
-- А потом ты снова уедешь на юг?
-- Да, на несколько недель. Может, мы совершим небольшое путешествие в Грецию. У друзей Алекса есть яхта.
-- Понятно... Это будет чудесно.
-- Да, наверно... Можно закурить?
-- Ну что ты, конечно! Почему ты спрашиваешь?
-- Ты небось отвык от дыма за эти два месяца, что я здесь не живу. Скажи, Жиль... Мне хотелось бы спросить тебя одну вещь.
-- Да?
-- Ты мне изменял? -- спрашивает она, иронически выделяя это слово.
-- Да, -- отвечает он, не задумываясь, -- но только после нашей ссоры, помнишь?
-- Да, я не забыла.
-- До этого вечера никогда.
-- В этот вечер ты ушел из дому, чтобы пойти к какой-то девчонке?
-- Да. Но фактически все произошло лишь несколько дней спустя.
-- Ты ее уже знал?
-- Едва. Я встретился с ней за три месяца до этого -- тоже в памятный вечер, в тот самый, когда мы с Шарлем бросили вас в клубе...
-- Я это тоже помню. Так, значит, в тот вечер ты познакомился с этой девушкой?
-- "Познакомился" не то слово. Мы и десяти слов друг другу не сказали.
-- Любовь с первого взгляда, значит?
-- Нет. По-настоящему нет.
-- Но если тебе пришло в голову найти ее спустя три месяца, значит...
-- Она мне понравилась, это верно. Но дело в том, что мне надо было как-то забыться.
-- Да, я понимаю.
-- А почему ты меня об этом спрашиваешь?
-- Меня это интересует. Я плохо представляю, что у тебя может быть... Одним словом, выходит, что знаешь плохо даже тех людей, с которыми живешь, даже самых близких.
-- Это, собственно говоря, общее место.
-- Я должна тебе сказать, Жиль... Мне немного неловко, но... Одним словом, я была в курсе дела.
-- Ах вон что? Чего же ты тогда меня расспрашиваешь?
-- Чтобы выяснить, скажешь ли ты мне правду. Заметь, однако, я не сомневалась, что ты скажешь. Потому что я все же тебя немного знаю.
-- А откуда это тебе известно?
-- Тебе это покажется очень гадким... -- Она на секунду умолкает. -- Не догадываешься?
Жиль смотрит на нее вопросительно. Лицо его выражает искреннее недоумение.
-- Не догадываешься... Господи, придется тебе сказать. Конечно, когда ты перестал ночевать дома, а это случалось раз пять или шесть, надо было быть идиоткой, чтобы ничего не заподозрить. Но я хотела знать наверняка и организовала за тобой слежку.
-- Не может быть! Наняла частного сыщика?
Она кивает головой.
-- Послушай, не осуждай меня, пока не выслушаешь до конца. Прежде всего я должна сказать, что обратилась к детективу по совету Арианы.
-- Что за странная идея...
-- Не такая уж странная. К этому часто прибегают при разводах, если одна из сторон хочет иметь некоторые преимущества. Когда можно предъявить доказательства, что...
-- Ясно. Таким образом, я оказывался виноватым? Но ведь показания частного сыщика не принимаются во внимание.
-- Принимаются, если сыщик дает их под присягой.
-- Ты все предвидела...
-- Не я, Ариана.
-- Она, видно, поклялась меня погубить.
Вероника улыбается.
-- Она была разочарована, потому что, в конце концов, я отказалась от этих доказательств. Это было слишком мерзко. Я бы себе этого не простила.
-- Такие чувства делают тебе честь...
-- О нет...
-- Поверь, делают. Во всяком случае, спасибо тебе.
-- Я уничтожила снимки и даже негативы, у меня больше ничего нет.
-- Как, он делал фотографии?
-- Конечно. Но не волнуйся: только на улице.
-- Это просто невероятно. Подумать только, что кто-то ходил за мной по улицам, выслеживал, подглядывал, фотографировал. Меня прямо дрожь пробирает. А я ничего не подозревал...
Она подносит руку в перчатке ко рту, словно желая подавить смешок.
-- Представь себе, именно это и значит следить. А ты к тому же так рассеян, дорогой...
Он подымает глаза, глядит на нее с удивлением. Она сказала это слово машинально. Она улыбается.
-- Видишь, Жиль, есть привычки, с которыми так быстро не расстанешься.
-- Тем лучше. Скажи, хочешь, я приготовлю чай?
-- Спасибо, с удовольствием, только я сама его приготовлю.
-- Нет, не беспокойся.
Она все же пошла с ним. Прислонившись к двери, она задумчиво смотрела, как он возится на кухне. Через открытое окно виднеется рыжая листва, клочок неба, статуя в глубине аллеи.
-- Мне жаль этой маленькой кухни, -- говорит она. -- Надо сказать, нам крупно повезло с этим окном, выходящим в сад миллионера.
-- Зато теперь у тебя будет кухня миллионера... Прости, Вероника, я не хотел этого сказать.
-- Неважно. К тому же, знаешь, Алекс не крупный миллионер, не такой, как этот господин напротив... Как умело и красиво ты собираешь чайный поднос... Ты, по-моему, сделал успехи.
-- Вот попробуй, какой чай.
-- Признаю, я никогда не умела заваривать чай. Не получалось.
-- Я научился. Готовлюсь к холостяцкой жизни.
-- Ну что ты! Я надеюсь, ты женишься.
-- Я в этом совсем не уверен.
Вероника и Жиль с подносом в руках возвращаются в гостиную. Он наливает ей чай.
-- Все равно, -- говорит он. -- Фотографии... Мне бы в голову такое не пришло.
-- Да, я знаю. Ты не способен на дурной поступок.
-- О, я за себя не поручился бы!
-- Нет, не способен. Ты лучше меня. Я никогда в этом не сомневалась, с самого начала.
Он усмехнулся в смущении.
-- Давай не будем соревноваться в вежливости... Тебе с сахаром? Черт, я забыл на кухне сахарные щипцы.
-- Не ходи. Спасибо. Молока совсем капельку.
Он снова садится и отпивает глоток чаю.
-- Вы уже назначили день вашей свадьбы? -- спрашивает он, не поднимая глаз.
-- Нет еще. Спешить некуда. Мы выждем не меньше шести месяцев после развода.
-- Он добр к тебе?
-- Алекс? Да, очень. Он милый. Пока у нас все хорошо.
-- Почему ты говоришь "пока"? Надо верить, что это надолго.
Вероника чуть печально усмехнулась.
-- Лучше не питать особых иллюзий...
-- Но раз вы женитесь, значит, вы уверены, что...
-- В принципе да. Но можно ли в наше время быть в чем-то твердо уверенным? Я предпочитаю жить настоящим.
Молчание.
-- Меня беспокоит, как Мари будет проводить у вас эти два месяца. Дети так чувствительны к переменам обстановки, атмосферы, окружению... Она будет думать, кем ей приходится этот господин.
-- Мы думали об этом. Скажем ей, что это ее дядя.
-- Да. Но Мари очень тонкая девочка. Долго ее не удастся обманывать.
-- Что поделаешь. С этим придется примириться. В наш век от детей мало что можно скрыть. Их не уберечь от... впрочем, теперь они развиваются скорее, чем прежде. И, может быть, они менее ранимы.
-- Мари очень развита для своих лет, но думаю, что она не менее ранима, чем я в детстве.
-- Она на тебя похожа, это правда.
-- Ты думаешь, он будет к ней хорошо относиться?
-- Алекс? Да, уверена.
-- Но ты говорила, что он не очень любит детей.
-- Я уверена, что он будет очень хорошо относиться к Мари.
-- Вы намерены жить больше на побережье или в Париже?
-- И там и тут. А кроме того, мы будем много путешествовать.
-- Я хочу попросить тебя об одной вещи. Но, может, тебе это покажется нелепым?
-- Все равно скажи.
-- Если можешь, не езди с ним в Венецию.
Она нежно улыбнулась.
-- Хорошо. Обещаю. Буду придумывать всякие предлоги.
-- Это, наверно, будет нелегко, потому что Венеция, безусловно, входит в программу его светских развлечений. Наверно, и в октябре еще кое в каких дворцах устраивают празднества... Ладно, забудь о моей просьбе. Как бы то ни было, эта Венеция и наша так непохожи друг на друга... Я полагаю, что на нашу ладью ты больше не попадешь.
-- Ты фетишизируешь воспоминания.
У Жиля чуть заметно вздрагивают щеки и веки, быть может, от фразы, которую только что произнесла Вероника, или просто от того, что она употребила слово "фетишизируешь". Она это заметила.
-- Тебе это больно? -- спрашивает она.
-- Да нет, что ты! -- Он мотает головой, потом говорит, видно, чтобы переменить тему: -- Выпьешь еще чаю?
-- Охотно. Чудный чай. Почему это мне никогда не удавалось так заваривать?
-- Для этого надо быть немножко китайцем. Сколько насыпать... Сколько настаивать... Вот, например, ты протираешь чайник изнутри, после того как ошпарила его кипятком? Нет? Ну, тогда и говорить не о чем. Чтобы хорошо заварить чай, существует строго определенная последовательность действий, которые требуется выполнять внимательно и точно. Я бы даже сказал: с любовью...
