— Расскажите мне про моего дядю! — воскликнул виргинец Гарри.
— Расскажите нам про собак! — одновременно с ним потребовал англичанин Уилл.
— Двух таких развеселых собак и пьяниц, не при вас будь сказано, мистер Уорингтон, как сэр Майлз и его сын, я в жизни не видывал. Сэр Майлз всегда был добрым другом и соседом сэра Роберта. Он способен перепить кого угодно в графстве, кроме собственного сына и еще двух-трех человек. Что же до тех собак, которые столь занимают мистера Уильяма, ибо господь создал его добычей собак и всяческих птиц, точно греков в "Илиаде"...
— Я знаю эту строку из "Илиады", — перебил Гарри, покраснев. — Всего я их знаю шесть, но эту как раз знаю.
Голова его поникла. Он думал: "А мой милый брат Джордж знал всю "Илиаду" и всю "Одиссею", не говоря уж о прочих книгах, какие только были написаны".
— О чем, ради всего святого (только он упомянул тут нечто совсем противоположное), вы разглагольствуете? — осведомился Уильям у его преподобия.
Капеллан тотчас заговорил о собаках и о их качествах. По его мнению, собаки мистера Уильяма без труда могли с ними потягаться. G собак они перешли на лошадей. Мистер Уильям чрезвычайно интересовался состязанием шестилеток в Хантингдоне.
— Узнали что-нибудь новенькое, Сэмпсон?
— На Бриллианта ставят пять против четырех, — многозначительно ответил тот. — Однако Ясон — отличная лошадь.
— А кто хозяин? — спросил милорд.
— Герцог Анкастерский. Сын Картуша и Мисс Лэнгли, — пояснил священник. — А у вас в Виргинии бывают скачки, мистер Уорингтон?
— Еще бы! — воскликнул Гарри. — Но мне очень хотелось бы посмотреть настоящие английские скачки.
— А вы... вы немножко играете? — продолжал его преподобие.
— Случалось, — ответил Гарри с улыбкой.
— Ставлю на Бриллианта один к одному против всех остальных. Из двадцати пяти фунтов, идет, кузен? — поспешно предложил мистер Уильям.
— Я готов поставить на Ясона или против него три против одного, сказал священник.
— Я никогда не ставлю на незнакомых лошадей, — ответил Гарри, удивляясь словам священника: он еще не забыл, о чем тот проповедовал всего полчаса тому назад.
— Так напишите домой, спроситесь у маменьки, — насмешливо процедил мистер Уильям.
— Уилл, Уилл! — остановил его милорд. — Кузен Уорингтон волен заключать или не заключать цари, как ему заблагорассудится. Будьте осторожны с ними обоими, Гарри Уорингтон. Уилл — старый мошенник, хоть он и молод, а что до преподобного Сэмпсона, то пусть-ка враг рода человеческого попробует одержать над ним верх!
— И он, и все присные его, милорд, — с поклоном добавил мистер Сэмнсон.
Упоминание о его матери уязвило Гарри.
— Вот что, кузен Уилл, — сказал он. — Я имею обыкновение сам решать, как мне поступить, и помощи в этом ни у каких дам не прошу. И я привык делать ставки по моему собственному выбору, и мне, спасибо, не требуются для этого никакие родственники. Но раз я ваш гость и вам, без сомнения, хотелось оказать мне любезность, то я принимаю ваше пари... вот! По рукам!
— По рукам, — сказал Уилл, глядя в сторону.
— И, конечно, кузен, вы предложили мне обычную ставку, ту, которая дается в газете?
— Нет, — пробурчал Уилл. — На него ставят пять против четырех, что есть, то есть, и пусть будет так, коли вам угодно.
— Зачем же, кузен! Пари — это пари. Ваше пари я также принимаю, мистер Сэмпсон.
— Я предложил три к одному против Ясона. Идет! — сказал мистер Сэмпсон.
— Тоже из двадцати пяти фунтов, господин капеллан? — осведомился Гарри с величественным видом, словно у него в карманах было все золото Ломбард-стрит.
— Нет-нет. Тридцать фунтов против десяти. Куда уж бедному служителю божьему выигрывать больше.
"Вот я и распрощался со значительной частью тех ста фунтов, которые были даны мне на первые три месяца, — подумал Гарри. — Но не мог же я допустить, чтобы эти англичане вообразили, будто я их боюсь. Начал не я, но я поддержу честь Старой Виргинии и не пойду на попятный".
Когда все пари были заключены, Уильям Эсмонд, насупясь, отправился на конюшню, где любил выкурить трубку в обществе конюхов, а энергичный пастырь удалился, чтобы приветствовать дам и вкусить от воскресного обеда, который должны были подать незамедлительно. Лорд Каслвуд и Гарри остались вдвоем. За все время пребывания виргинца под его кровом милорд не сказал с ним и двух слов. Держался он с ним дружески, но был всегда так молчалив, что нередко вставал после обеда со своего места во главе стола, ни разу ни с кем не заговорив.
— Полагаю, ваше имение находится теперь в цветущем состоянии? — спросил милорд у Гарри.
— По размерам оно, пожалуй, не уступит иному английскому графству, ответил Гарри. — А земля к тому же очень плодородная и годится для многого.
Гарри не желал дать в обиду ни Старое Владение, ни свою долю в нем.
— Неужели! — произнес милорд удивленно. — Когда это имение принадлежало моему отцу, оно не приносило больших доходов.
— Прошу прощения, милорд! Вам ведь известно, почему оно принадлежало вашему отцу, — воскликнул Гарри с жаром. — Потому лишь, что мой дед не пожелал потребовать того, что принадлежало ему по праву.
— Разумеется, разумеется, — поспешно вставил милорд.
— Я хочу сказать, кузен, что мы, члены виргинской ветви нашего дома, ничем вам не обязаны, — продолжал Гарри Уорингтон. — Ничем, кроме благодарности за гостеприимство, которое вы мне сейчас оказываете.
— Оно полностью к вашим услугам, как и виргинское поместье. Предложенные вам пари были для вас как будто неприятны?
— Да, пожалуй, я немного обиделся, — ответил юноша. — Видите ли, ваше гостеприимство не похоже на наше, совсем не похоже! Дома мы бываем рады гостю, протягиваем ему руку и предлагаем все лучшее, что у нас есть. А вы тут принимаете нас, не скупитесь на говядину и кларет — что правда, то правда, — но не радуетесь, когда мы приезжаем, и не огорчаетесь, когда мы уезжаем. Вот о чем я все время думал, находясь в доме вашего сиятельства, и не мог не высказать это сейчас, так мне было тяжело, а теперь, когда я выговорился, у меня стало легче на душе. — Тут смущенный и взволнованный юноша послал бильярдный шар через весь стол, засмеялся и посмотрел на своего родственника.
— A la bonne heure! {И очень хорошо! (франц.).} Мы холодны с чужими людьми и у нас дома, и вне его. Мы не заключаем Гарри Уорингтона в объятия и не проливаем слез при виде своего кузена. Мы не проливаем слез, и когда он уезжает, — но ведь мы не притворяемся?
— О да! Но вы стараетесь навязать ему нечестное пари, — с негодованием заявил Гарри.
— А в Виргинии этого не случается и там любители пари не пытаются обойти друг друга? А что это за историю вы рассказывали тетушке про английских офицеров и Тома Как Бишь Его из Спотсильвании?
— Но это же было по-честному! — воскликнул Гарри. — То есть, так все делают, и чужому человеку следует быть начеку. Поэтому на священника я не обижаюсь: если он выигрывает, то пусть, на здоровье! Но чтобы родственник! Подумать только: мой собственный кузен хочет на мне нажиться!
— Завсегдатай Ньюмаркета и родного отца не пощадит. Мой брат отправился на ипподром прямо из Кембриджа. Если вы сядете играть с ним в карты, — а он был бы этому очень рад, — то он постарается обчистить вас, если сумеет.
— Что ж, я готов! — воскликнул Гарри. — Я буду играть с ним в любые игры, какие только знаю, буду состязаться с ним в прыжках, ездить верхом, стрелять — вот!
Главу рода эта тирада чрезвычайно позабавила, и он протянул юноше руку.
— Все, что угодно, только не надо с ним драться, — сказал милорд.
— И в этом случае я его побью, черт побери! — воскликнул Гарри, но выражение удивления и неудовольствия, появившееся на лице графа, заставило его опомниться. — Тысяча извинений, милорд! — сказал он, багрово краснея и хватая руку кузена. — Я только что был обижен и сердился на дурное обхождение со мной, но куда более дурно с моей стороны давать волю гневу и хвастать своей ловкостью перед моим хозяином и родственником. У нас, американцев, хвастовство не в обычае, право же так, поверьте мне.
— Вы первый американец, с которым мне довелось познакомиться, так что я поверю вам на слово, — сказал с улыбкой милорд. — И я вас честно предупредил о пари и картах, вот и все, мой милый.
— Виргинца можно об этом не предупреждать! Мы потягаемся с кем угодно! — снова вспыхнул юноша.
Лорд Каслвуд не засмеялся. Только брови его на мгновение изогнулись, а серые глаза опустились.
— Так, значит, вам по средствам поставить пятьдесят гиней и проиграть их? Тем лучше для вас, кузен. Эти огромные виргинские поместья приносят, следовательно, большой доход?
— Вполне достаточный для нас всех — и будь нас вдесятеро больше, его все равно было бы достаточно, — ответил Гарри и подумал: "Он, кажется, решил выведать у меня всю подноготную".
