Утром, невыспавшийся и продрогший, он, покидая отель, пожаловался на холод в номере. Молодой служащий, недавно вылезший из теплой постели, пожал плечами, почти не пытаясь извиниться.
— У нас такие ночи, как прошедшая, наперечет. На градуснике на крылечке у моей матушки не хватило шкалы.
При свете дня больница выглядела по-другому: более суетливой, но при этом какой-то обветшалой, устаревшей, фабрикой излечения, где трудятся уставшие от темноты люди. В хартфордской газете, купленной вместе с чаем — он поклялся себе избегать кофе из заботы о давлении, — он прочел, что его команда героев в бронзовых шлемах продула в последней полуминуте матча, пропустив гол с сорока семи ярдов. Чудеса — дешевый товар.
Когда его вопреки строгим правилам все-таки пустили к дочери, Джудит выглядела после перенесенных мучений неожиданно нейтрально: не обессиленной, но и не ликующей, не больной и не здоровой, не старше и не моложе своего тридцати одного года. Поверх больничной сорочки с завязками на спине был накинут старый пепельно-голубой халат Джоан; она сидела на краешке койки. Недавно она покормила новорожденного, и сестры унесли его назад в инкубатор.
— Не знаю, папа, — сказала она. — Мне как-то жутковато. Сегодня они кладут это мне на руки, а я не знаю, что с этим делать. Не пойму даже, где верх, где низ. Все боялась выронить, чувствовала себя страшно неуклюжей.
Он уселся в глубокое кожаное кресло, в котором накануне вечером сидел Энди, и отечески улыбнулся:
— Очень скоро ты перестанешь чувствовать себя неуклюжей.
— Пол тоже так говорит. — Этот всезнайка Пол!
Судя по тому, как Джудит произнесла его имя, дылда получил незаслуженное повышение. Оказалось, что Ричард больше ревнует к Полу и к младенцу, больше обижен на них, чем на Энди.
— Он уже замечательный отец.
— Возможно, это нетрудная роль. Возможно, ты по-прежнему ощущаешь ребенка частью самой себя, как свою ногу. Какие такие чувства можно взять и начать испытывать к ноге? Лучше скажи, как прошли — как правильно это назвать? — роды.
Джудит с самого раннего детства отличалась твердостью и независимостью, ее чувства бывало нелегко разглядеть, зато ей была присуща, как и ее матери, невозмутимая честность.
— Неплохо, — сказала она. — Все было хорошо. Пол здорово помог мне с дыханием. В какой-то момент он взял и запел, все сестры просто легли от хохота. Но насчет метода Ламаза они не правы: даже он не убирает боль. Они твердили, что это просто давление, но на самом деле это боль, папа.
У него прихлынул жар к лицу при мысли о том, что испытала его дочь. Он заморгал, встал, легко поцеловал ее в лоб, в широкий бледный лоб, который с самого начала при всей его любви скрывал ее секреты, ее ощущения, ее идентичность.
— Мне надо идти. Сестры собираются взять тебя в оборот.
— Взгляни на него хотя бы из-за угла, посмотри, на кого он, по-твоему, похож. Мама считает, что на дедушку: такая же складочка посередине рта и опущенные краешки губ.
— Послушать тебя, это прямо рот Энди. Ты же не считаешь его внуком Энди?
Джудит пришлось поломать голову, чтобы сообразить, что отец изволит шутить. Их обоих мутило: он провел ночь скорченным, ее, наоборот, раздирало на части.
— Кстати, твоя мать просила тебя поцеловать. Энди рано утром помчался обратно в Бостон, как только они сумели вызволить свою машину из гаража, где она застряла на ночь.
— Она мне все рассказала. Они с Энди навестили меня сразу после завтрака. Думаю, это она его уговорила.
— За твоей мамой как за бабушкой будет трудно угнаться! — сказал Ричард с довольным смехом.
— Еще бы! Ты бы видел ее с малышом на руках! Вот кто знает, где у него верх, где низ.
Когда медсестра поднесла его внука к окну, ему тоже стало ясно, что вот этот красноватый грейпфрут с зажмуренными глазками и несколькими прядками шелковистых волосиков, светлых, как у его отца, — голова, а крохотные лавандовые довески с другого, раскрытого края кулька, — пальчики ножек.
— Хотите подержать? — спросила его сквозь стекло молодая чернокожая сестра.
— А мне можно?
— Вы же дед! Дедушки здесь — особенный народ.
И миниатюрное тельце младенца надежно приросло к его груди и рукам, пускай не так крепко, как прирастали дети, которых он предполагал своими. Никто не принадлежит нам наяву. Только в нашей памяти.
Йогги (Лоренс Питер) Берра — знаменитый американский бейсболист, прославившийся также своими афоризмами.
Роман Патрика Денниса; неоднократно экранизировался.
Одно из значений английского слова «wo», кроме «обхаживать», употребленного в названии этого рассказа, — «тпру!».
Womb (англ.).
Демократ Дж. Вурхис проиграл республиканцу Никсону на выборах в конгресс в 1946 г. Как член Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности Никсон обвинял бывшего сотрудника Госдепа Э. Хисса в передаче секретных документов коммунистам, а свою соперницу от демократов на выборах в сенат в 1950 г. X. Дуглас — в сочувствии коммунистам.
Прославленный итальянский скульптор XX века.
Известный итальянский художник XX века.
Выход (ит.).
25 марта 1965 г. в городе Сельма, штат Алабама, члены ку-клукс-клана застрелили Виолу Лиуццо, белую активистку движения за гражданские права.
Генри Миллер (1891–1980), американский писатель, чьи романы, в частности «Тропик Рака» и «Тропик Козерога», были запрещены в США в 60-е как непристойные; считал себя трансценденталистом.
Тайное общество ирландских эмигрантов, боровшихся в XIX в. с жестокостью работодателей в Пенсильвании.
Сэмюэл Гомперс (1850–1924) — один из создателей и с 1882 г. председатель Американской федерации труда.
Знаменитые американские бейсболисты.
Персонажи из романа Р. Локриджа; герои одноименных кинофильмов и телесериалов.
Раньше убегающие преступники подбрасывали сыскным собакам соленую селедку, чтобы сбить их со следа.
Знаменитый чемпион США по гольфу.
Скажи мне (фр.).
Героиня романа Дж. Джойса «Улисс».
Поэмы Э. Спенсера (1552–1599) и А. Теннисона (1809–1892).
Французский художник XIX в.; прославился карикатурами на темы судебных заседаний.
Прозвище штата Коннектикут.
Эдвард Каммингс (1894–1962) жил и писал в Массачусетсе и Нью-Гемпшире, где происходит действие рассказов Апдайка. Много экспериментировал с формой, пунктуацией, синтаксисом и правописанием.
0 градусов по Фаренгейту примерно равен минус 17 по Цельсию.
Песня Дж. Леннона и П. Маккартни и роман Томаса Харди.
