Мысль Генри сосредоточилась на мрачном историческом прецеденте. История знала одного такого правителя, который владел миллиардом долларов, царя всея Руси. В 1905 году недовольные рабочие пошли к его дворцу с требованием выслушать их, а их расстреляли из пулеметов. Спустя каких-нибудь тринадцать лет и этого царя, и его жену, и его прелестных дочерей расстреляли в подвале. Автомобильный король так же поступил со своими рабочими и при таких же обстоятельствах. Разумеется, он сделал это не собственными руками, как и бедный Ники; в обоих случаях преступление было совершено миллиардом долларов, - но, увы, не миллиард долларов расстреляли в подвале.
"Я - величие, я - сила, я - гордость, пышность и владычество, - говорил капитал Генри Форда, - я - династия, и она будет жить в веках, создавая историю, которая не будет "вздором": эта династия донесет имя Форда и славу Форда до миллиардов еще не рожденных людей. Но на свете есть злодеи, дьяволы в образе человеческом, которые замышляют отнять у меня эту славу. Они хотят, чтобы мир говорил не о Генри и Эдзеле, Генри II и Бенсоне, Джозефине Клей и Вильяме Форде, которые уже выросли и ждут своей доли славы, но о личностях с такими именами, как Либкнехт и Роза Люксембург, Жорес и Блюм".
Генри отрекся от своего антисемитизма по чисто деловым соображениям; он был по-прежнему убежден, что великий заговор против его миллиарда долларов - это и есть тот самый еврейско-большевистский заговор, разоблаченный им в "Дирборн индепендент". Снова и снова во всех своих выступлениях в печати Генри утверждал, что движение за производственные профсоюзы есть не что иное, как коммунистический заговор, который тайно финансируют банковские круги, стремящиеся разорить Фордовскую автомобильную компанию и передать ее в руки Уолл-стрит. О том, что эти коммунистические лидеры и крупные банкиры были международными евреями, - говорить не приходилось. Человек, который был редактором "Дирборн индепендент" и писал антисемитские статьи, стал теперь доверенным секретарем Генри, главой рекламного отдела, и все сношения Генри с внешним миром проходили через него. Вильям Дж.Камерон ни на йоту не изменил своих взглядов, напротив, он был связан с антисемитскими агентурами во всем мире и поддерживал их связь с Генри.
83
- Что мне делать? - спрашивал автомобильный король, и миллиард долларов, наклонившись к нему, шептал ему на ухо, как Мефистофель Фаусту:
"Послушайте, мистер Форд, и вы увидите, что надо делать. Красные захватили в Италии заводы, но нашелся сильный человек, и теперь промышленники и торговцы чувствуют себя там в полной безопасности. Посмотрите на Германию! В этой стране красные больше не призывают к захвату автомобильных заводов! Путь к спасению открыт; но действовать надо быстро, пока не поздно. Берите пример с нас; поручите нам обделать это дело!"
Миллиард долларов окружил своего пленника агентами наци и фашистскими шептунами. Они давно принялись за него, когда гитлеровское движение было еще молодо; они получили от него сорок тысяч долларов на перепечатку антисемитских брошюр в немецком переводе, и в анонсах имена Гитлера и Форда стояли рядом. Позже внук бывшего кайзера прибыл к Форду и поступил к нему на работу, и при его посредничестве нацистская партия получила триста тысяч долларов. Генри владел крупными заводами в Германии и радел о предотвращении стачек в этой стране отнюдь не из утопического идеализма.
И вот появился Фриц Кун, гитлеровский агент Номер первый в Америке, главарь милитаризированных отрядов Союза американских немцев. Он перенес свой штаб в Детройт и устроился у Генри в качестве химика. Началась новая антисемитская кампания, и на фордовском заводе так и кишели наци, мрачные, готовые на все люди, обладающие тем свойством Генри, которое создало его богатство, - если они чего-нибудь хотели, они не ждали, а немедленно предпринимали необходимые шаги. Теперь они делали свое дело во всех странах мира; они убили румынского премьера и австрийского канцлера, югославского короля и французского министра; они похитили и умертвили сотни своих политических противников в Центральной Европе и даже во Франции. Теперь они нашептывали престарелому автомобильному королю:
"Вот что вам нужно, мистер Форд: чисто отечественное, стопроцентно американское движение, объединяющее всех - Ку-клукс-клан, Черный легион, Серебряные рубашки, Крестоносцев-белорубашечников, Американскую лигу свободы, Англосаксонскую федерацию, - все организации, поклявшиеся уничтожить красных и охранять в Америке интересы собственников; выгнать большевика из Белого дома и всех розовых профессоров с государственной службы; посадить всех иностранных агитаторов на каменные корабли со свинцовыми парусами и пустить их в открытое море; выстрелами отвечать на разговоры о коммунизме и на призывы к стачке.
Для этого нужно только одно, мистер Форд, - деньги; деньги на серебряные рубашки и черные капюшоны, деньги на сапоги, чтобы было в чем маршировать, и на флаги, чтобы было чем размахивать; на медные пуговицы, на револьверы, пулеметы, бронированные машины и газовые бомбы; на листовки, на антисемитские газеты, на фашистские клубы и фордовские радиопередачи. Всякий, у кого в наше время есть деньги, может заставить людей верить во что ему угодно; если вы дадите нам достаточно денег, мы создадим политическую партию и выберем одного из наших агентов в президенты Соединенных Штатов. Дайте нам один процент ваших капиталов, мистер Форд, и мы ручаемся за безопасность остальных девяноста девяти процентов в Америке!"
Генри слушал и находил, что это правильно. Ведь Генри каким был, таким и остался - сверхмехаником с умом упрямого фермера.
84
Теплым весенним вечером перед заходом солнца автомобильный король прогуливался по саду своей фермы и любовался своими птицами. Здесь он построил две тысячи птичьих домиков с электрическим отоплением и водопроводом. Сюда он выпустил триста восемьдесят пар английских певчих птиц и потом семьдесят пять пар куниц. Его интересовало, сколько из птиц остается зимовать в этих роскошных жилищах и сколько возвращается каждую весну. Он пересчитывал их, и эти подсчеты интересовали его не меньше, чем ежедневные сводки о продаже и выпуске его машин.
В это самое время Том Шатт поджидал свою жену в одном из тех рабочих кафе, где можно получить кофе с пончиками или даже яичницу с чем-нибудь и есть, поставив поднос на широкую ручку кресла. Том должен был выступать на митинге. Делл, которая при нем не показывала виду, но смертельно боялась за него, никогда не пускала его одного. Сейчас же после работы она встречалась с ним и уже не отходила от него.
- Я всегда могу поднять крик, - говорила она.
В семь часов появился камердинер Генри и напомнил ему, что пора одеваться. Автомобильный король, ворча, направился к дому, он терпеть не мог светских церемоний; за всем этим приходилось следить его жене. Но это был особый случай - званый обед в одном из тех старинных семейств, которые обладали в Детройте положением и состоянием еще в те времена, когда Генри Форд был фермером-подростком, учившимся разбирать часовой, механизм. Теперь он стал во сто раз богаче их, но он все еще смотрел на них с тайным благоговением и уступил их просьбам показать им веселье старого времени, которое он старался возродить в Америке.
В это самое время Том и Делл доедали свой двадцатипятицентовый ужин, и Делл с нетерпением поджидала двух друзей, обещавших заехать за ними. Машина Тома была двухместной, и его жена всегда старалась, чтобы кто-нибудь сопровождал их на митинг в другой машине. Она избегала говорить об этом, чтобы не волновать своего мужа, но она постоянно вспоминала организатора, который был убит год назад, и того, которого застрелили недавно.
В половине восьмого Генри с женой сели в свой лимузин. К счастью, он купил завод "Линкольн" и таким образом для поездок имел комфортабельный автомобиль собственного производства. Шофер закутал им ноги пледом, они уселись поудобнее и покатили в фешенебельный район Гросс-Пойнт.
- Я насчитал семь коноплянок, - сказал Генри. - Интересно, не потомки ли это той пары, что свила гнездо над нашей дверью? Давно ли это было? Двадцать два года назад, - ох, как время летит! Интересно, сколько лет живут коноплянки? Я закольцую нескольких птенцов в этом году.
В это самое время Том с женой в сопровождении своих друзей приехали на место митинга, поставили машины и заперли их. Зал помещался во втором этаже над фуражной лавкой; прямо перед ней был уличный фонарь, и поэтому здесь почти никого не было. Со двора в зал вела лестница, и там мужчины и женщины, закрыв лицо носовыми платками, гуськом подымались по ступеням и в темноте пробирались на свободные места. Почти все они были фордовские рабочие; в числе их были и те, которым шестнадцать лет назад Генри заявил, что они могут, если хотят, иметь профсоюзы.
