Алонсо. Ролла! Мой друг, мой благодетель! Чем, как не жизнью, могли б мы уплатить тебе наш долг?
Ролла. Живите в мире, а про долг забудьте: Ролла вознагражден с лихвой.
Кора. Ты видишь этого младенца? Он - кровь моего сердца. Но, если когда-нибудь он станет любить и чтить Роллу меньше, чем своего родного отца, ненависть матери падет на него!
Ролла. Ох, довольно! Какую жертву я принес? За что благодарите? Счастье Коры - вот что было целью моей любви. Я вижу Кору счастливой. Цель достигнута, и я вознагражден. А теперь, Кора, выслушай совет друга. Ты должна укрыться, должна уйти в священные пещеры, в тайное убежище, куда сегодня, после жертвоприношения, удалятся наши женщины - все, даже жрицы Солнца.
Кора. Я в опасности здесь - с Алонсо... и с тобою, Ролла?
Ролла. Писарро, как говорят, задумал захватить нас врасплох. Своим присутствием ты, Кора, не поможешь нам - ты даже станешь помехой.
Кора. Помехой?
Ролла. Да, поверь. Ты знаешь, как мы любим тебя, мы оба - твой муж, твой друг. Ты рядом с нами - и наши помыслы, и доблесть, и жажда мести уже не наши! Никакой разумный расчет нас не заставит уйти от места, где будешь ты. Не кинемся на помощь к другим, чтоб не отнять защиты у Коры. Ты пойми: кто любит преданно, тот на войне не будет самим собой, когда он не уверен, что его любимая удалена от опасностей боя.
Алонсо. Спасибо, друг! Я сам сказал бы то же.
Кора. Чрезмерная забота порождает не доблесть, а только страх. Она мне льстит, но убедить бессильна. Недоверчива жена.
Ролла. А мать? И мать не верит?
Кора (целует ребенка). Мать верит. Поступайте со мной, как знаете. Мой друг, мой муж! Ушлите меня, куда хотите.
Алонсо. Дорогая! Благодарим - и я и друг.
Раздается марш.
Ты слышишь? Аталиба приступает к жертвоприношению. Ты, Ролла, говоришь, что нас как будто рассчитывают захватить врасплох? И один из моих слуг исчез, я слышал. Захвачен или изменил - не знаю.
Ролла. Безразлично. Мы все равно готовы дать отпор. Кора, ступай; пред горным алтарем молись о нашей победе: горячая молитва трепещущей жены и бедной матери поднимется к престолу Милосердия и, верю, отвергнута не будет.
Уходят.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Храм Солнца. На сцене верховный жрец, жрецы и жрицы. Посередине - алтарь. Торжественная музыка. Входят с одной стороны воины и царь Аталиба. С
другой - Ролла, Алонсо и Кора с младенцем.
Аталиба. Привет, Алонсо. (Ролле.) Родич, привет. (Коре.) Благословенно счастливое дитя счастливой матери.
Кора. Да ниспошлет Солнце свое благословение отцу народа!
Аталиба. В благоденствии детей живет и счастье их царя. Друзья! Как настроение воинов?
Ролла. Оно такое, какого требует наше правое дело. "Победа или смерть!" - их клич: "За Инку! За родину! За бога!"
Аталиба. Ты, Ролла, в грозный час всегда умел вдохнуть высокий дух в офицеров. Так скажи им слово, перед тем как приступить нам к освящению знамен, которые они так доблестно оберегают.
Ролла. Но еще никогда пред грозным часом они не нуждались так мало в зажигательной речи... Мои отважные соратники - вы, соучастники моих трудов, и чувств, и славы моей! Разве могут слова Роллы разжечь сильнее пламенное рвенье, живущее в ваших сердцах? Нет. Вы сами оценили, как и я, всю гнусность тех коварных заверений, которыми хотят нас обольстить нагло ворвавшиеся к нам чужеземцы. Ваш благородный разум сравнил, как сравниваю я, те побуждения, которые в такой войне, как эта, одушевляют их - и нас. В постыдном исступлении они сражаются за власть, за право грабежа, за новые земли. А мы - за родину, за наши алтари, за свой очаг. Ведет их к нам искатель приключений, и они идут за ним из страха, подчиняясь силе, им ненавистной. Нас ведет наш царь, которого мы любим; мы служим божеству, которое высоко почитаем. Где они проходят в гневе - там их путь отмечен пожарищем. Где мирно остановились - там дружбу омрачило горе! Они похваляются, будто пришли улучшить нашу жизнь, просветить умы, освободить нас от ярма тяжелых заблуждений! Но кто же хочет дать нам свет свободы? Те, кто сами - рабы страстей и алчности, рабы гордыни! Они нам предлагают покровительство - такое, какое коршуны дают ягнятам: крылом прикроют и сожрут! Они нас призывают променять все наше достояние, все верное наше наследье на сомнительное счастье игрока, на блеск заманчивых посулов. Ответ наш прост: мы признаем престол, освященный народным избранием, мы соблюдаем закон, завещанный от наших честных отцов, мы следуем вере, которая учит нас жить в любви ко всему человечеству и умирать с надеждой на загребное блаженство. Скажите это чужеземцам, напавшим на нас, и скажите еще, что мы не ищем перемен, и меньше всего таких перемен, какие несут нам они.
Шум одобрения среди воинов.
Аталиба (обнимая Роллу). Теперь, благочестивые друзья, не забывая священной этой правды, приступим к жертвоприношению.
Торжественное шествие. Жрецы и жрицы Солнца выстроились в ряды по обе стороны алтаря. Верховный жрец подходит к алтарю, и начинается служба: молитвенные возгласы верховного жреца подхватывают хоры жрецов и жриц; на алтарь нисходит сверху огонь. Все встают и возносят голоса в
благодарственной молитве.
Жертва принята. Теперь к оружию, друзья! Готовьтесь к битве!
Входит Орано.
Орано. Враг!
Аталиба. И близко?
Орано. Весь склон горы, тот, за которым я был поставлен наблюдать, пришел в движение. Они идут со всею скоростью к нашему покинутому лагерю как будто их кто уведомил об этом молебствии.
Ролла. Их надо встретить, не дав дойти до лагеря.
Аталиба. Вы, дочери мой, берите ваших дорогих детей и поспешите к убежищу.
Кора. Алонсо! (Обнимает его.)
Алонсо. Мы встретимся еще.
Кора. Благослови нас в последний раз перед уходом.
Алонсо. Небо благословит тебя и защитит, возлюбленная. И тебя, мой крошка!
Аталиба. Скорей, скорей! Здесь дорог каждый миг!
Кора. Прощай, Алонсо! Помни: жизнь твоя - моя жизнь!
Ролла. А Ролле ни слова на прощанье?
Кора (подает ему руку). Прощай! Да будет с тобою бог войны; но приведи ко мне назад Алонсо. (Уходит с младенцем.)
Аталиба (обнажая меч). Братья мои! Сыновья мои! Мои друзья! Я знаю вашу доблесть! Если ждет нас поражение - гоните из сердец отчаяние. Если ждет победа - пусть первым вашим побуждением будет милость. Алонсо, тебе я поручаю защитить тесный проход в горах. В лесу направо я ставлю Роллу. А сам я пойду вперед, навстречу противнику и буду биться, доколе не увижу, что мой народ спасен, или пока народ мой не увидит, что царь убит. Боевой наш клич Солнце и Родина!
Марш. Уходят.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Место в лесу между храмом и лагерем.
Входят Ролла и Алонсо.
Ролла. Здесь, друг, мы расстаемся, но скоро, надеюсь, встретимся вновь победителями.
Алонсо. Или, возможно, мы расстаемся навеки. Ролла, постоим минуту, пока наши войска нас не догнали; есть у меня к тебе на прощание слово...
Ролла. Сейчас в языке есть одно только слово - в бой!
Алонсо. И есть второе: Кора!
Ролла. Кора? Говори.
Алонсо. Нам этот час несет...
Ролла. Победу или смерть!
Алонсо. Возможно, одному - победу, другому - смерть.
Ролла. Или мы оба падем в бою.
Алонсо. В этом случае жену и сына я завещаю небу и царю. Но, если я один паду, будь, Ролла, ты моим наследником.
Ролла. Как?
Алонсо. Пусть Кора станет тогда твоей женой. А ты будь отцом моему ребенку.
Ролла. Мужайся, Алонсо! Гони малодушные помыслы!
Алонсо. Ролла! Я пробовал их бежать, но напрасно - предчувствия гнетут мне душу; ты знаешь, это не сломит меня в бою. Все же обещай мне то, о чем прошу.
Ролла. Если будет на это воля Коры - обещаю. (Протягивает ему руку.)
Алонсо. Ты ей скажешь: таково было мое последнее желание! И передашь мое благословение ей и сыну.
Ролла. Передам... Теперь скорее на пост - и пусть за нас поговорят мечи!
Обнажают клинки.
Алонсо. За царя и Кору!
Ролла. За Кору и царя!
Уходят в разные стороны. За сценой тревога,
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Перуанский лагерь. Входят слепой старик и мальчик.
Старик. В лагерь никто не вернулся?
Мальчик. Только вестник. Из храма все бросились навстречу врагу.
Старик. Слышишь? Звон битвы! Эх, кабы видели глаза! Взялся б и я за меч и умер бы смертью воина! Мы совсем одни?
Мальчик. Да!.. Я надеюсь, мой отец останется жив.
Старик. Он исполнит свой долг. Я больше тревожусь, сынок, за тебя.
Мальчик. Дедушка, милый, я буду с тобой.
Старик. Если испанцы ворвутся сюда, они разлучат нас, дитя.
Мальчик. Пустое, дедушка! Они же сразу увидят, что ты старый и слепой, что ты без меня не обойдешься.
Старик. Бедный мальчик! Как плохо ты знаешь сердца этих извергов.
Пушечный выстрел.
Чу!.. Сраженье приближается - я слышу, ревут огненные орудия жестоких иноземцев...
Доносятся крики.
При каждом выстреле я невольно сжимаю руку в кулак и воображаю, что держу в ней меч! Увы! Я могу служить родине только своими молитвами. Небо, огради Инку и его отважных воинов!
