- Полагаю, что нет, сэр,- ответил Хьюго.
- При всем этом,- добавил тренер,- ты спас подряд три матча. Ты превратил в посмешище святую игру, но ты спас три матча, и поэтому я увеличиваю твою зарплату на тысячу долларов за сезон. Если кто-нибудь в команде узнает об этом, я лично не поленюсь прибить тебя гвоздями за руки к стене в раздевалке.
- Да, сэр,- ответил Хьюго.
- Теперь, вон отсюда.
- Да, сэр,- Хьюго встал.
- Дай мне трость,- сказал тренер.
Хьюго подал трость. Тренер, не вставая со стула, преломил ее пополам.
- Терпеть не могу калек,- пояснил он.
- Да, сэр,- выходя из кабинета, Хьюго старался не хромать.
Следующее воскресенье прошло неудачно.
Все началось еще на разминке.
Когда команда соперников выстроилась для первой атаки, Хьюго знал, что комбинация должна начаться коротким пасом на правый фланг. Но когда защитник занял свою позицию за центром, Хьюго увидел, как он оглядел оборонительные порядки их команды и нахмурился. Губы защитника не шевелились, но в левом ухе Хьюго раздалось: "Нет". Затем последовала короткая пауза и "Так не пойдет, они приготовились нас встретить".
Хьюго не успел удивиться расширению диапазона своих возможностей, так как защитник начал громко выкрикивать сигналы кода, чтобы изменить план комбинации, принятый в сходке. Конечно, все могли слышать эти сигналы, но в команде Хьюго лишь он один знал, что защитник приказывает левому крайнему после начала игры перебежать с левого фланга на правый, по пути получив мяч. За мгновение до начала игры, когда защитник уже не мог ничего изменить, Хьюго бросился на левый фланг. Он знал, не думая, как и почему, что крайний нападающий сделает два шага влево, на секунду остановится, повернется, помчится к защитнику и, получив мяч, дальше на правый фланг. Как только мяч ввели в игру, Хьюго вклинился между двумя нападающими и, когда левый крайний повернулся после двух шагов, уложил его. Защитник остался стоять с мячом, как почтальон, доставивший посылку не по адресу, и был наказан потерей мяча и пяти ярдов.
Но для Хьюго эти ярды обошли дорого. Во время захвата левый крайний попал ему коленом в голову, и когда раздался свисток, Хьюго лежал на траве без сознания.
Через несколько минут он очнулся около скамьи запасных: доктор, встав на колени ощупывал его шею, проверяя, не сломан ли позвоночник, а тренер совал ему под нос пузырек с нашатырным спиртом. Травма оказалась серьезной. В перерыве между таймами тренер спросил Хьюго, как ему удалось пресечь в зародыше комбинацию по переводу мяча с фланга на фланг. И тому пришлось признать, что ничего не помнит. Не помнит, как команда уехала утром из гостиницы, и потребовалось добрых десять минут, пока он вспомнил имя тренера.
Доктор не разрешил Хьюго выйти на поле, и его значение для команды наглядно продемонстрировал тот факт, что они проиграли три приземления мяча в "городе" и попытку.
В самолете по дороге домой царила тишина. Тренер не поощрял веселья в команде, которая проиграла три приземления и попытку. И, как обычно в таких случаях, он запретил прикасаться к спиртному, полагающемуся пассажирам, так как не верил, что горький вкус поражения может быть смягчен алкоголем. С протяжным погребальным воем самолет рассекал ночную тьму.
Хьюго почувствовал себя лучше, хотя все так же не мог ничего вспомнить о матче. Его преследовала мысль, что до столкновения с левым крайним произошло что-то особенно и совершенно необычное, но что именно, ускользало от него. В начале салона шла игра в покер, и Хьюго решил присоединиться, чтобы отвлечься от бесполезных попыток вспомнить утренние события. Обычно он проигрывал, так как хватало одного взгляда в его честное открытое лицо, чтобы понять, какие у него карты.
То ли в самолете было слишком темно, и остальные игроки не видели выражение лица Хьюго, то ли в столкновении ему повредили какой-то нерв, и он потерял контроль над мимикой, но на этот раз он выигрывал гораздо чаще. И хотя не следил за точной суммой выигрыша, чувствовал, что удача поворачивается к нему лицом.
Примерно через час перед Хьюго уже выросла значительная горка фишек. На руках у него были три туза, два из которых он получил, поменяв четыре карты, и он собирался увеличить ставку Крканиуса, который сидел до него и на предыдущей сдаче поменял три карты. И вдруг, совершенно неожиданно, будто Крканиус наклонился и прошептал новости ему на ухо, он узнал, что у того на руках полная масть с джокером. Хьюго не стал делать ставку и бросил карты. Ставки поднимались, кто-то еще раскрыл Крканиуса, и он положил карты на стол. Полная масть, с джокером.
- Мне что-то не по себе,- выдохнул Хьюго.- Я хочу рассчитаться.
Он встал и вернулся на свое место. Погода в ту ночь не баловала, и самолет здорово болтало, а Хьюго сидел у иллюминатора, мучаясь угрызениями совести. Он оказался шулером. Конечно, он пытался найти оправдание, мог бы сказать, что захвачен врасплох, что такое произошло впервые, что он бросил карты не думая, но от себя-то не скроешься. Если бы не это странное сообщение, он поднял бы ставку на десять долларов, Крканиус тоже поднял бы ставку на десять долларов, и в итоге Крканиус сейчас был бы богаче минимум на 20 или З0 долларов. И как он ни старался оправдать себя, его совесть говорила, что он виновен, ибо вытащил эти тридцать долларов из бумажника Крканиуса.
Затем, как в вспышке магния, Хьюго вспомнил воскресный полдень - тот момент на поле, когда он, зная намерения защитника соперников, вышел вперед и блокировал левого крайнего. Тоже шулерство, хотя и в другой форме, и Хьюго не знал, что же ему теперь делать. Он мог бы не играть в покер, но ведь футболом он зарабатывал себе на жизнь.
Хьюго застонал. Он происходил из религиозной семьи, ревностно почитавшей заповеди Господни. Он не пил, не курил и верил в ад и рай.
После посадки Хьюго не поехал домой. Сибил была в
Чикаго, на свадьбе сестры, и ему не хотелось слоняться по пустой квартире. Крканиус, который оказался в крупном выигрыше, пригласил Хьюго и еще двух игроков пропустить стаканчик-другой в баре неподалеку, и Хьюго, хотя и не пил, согласился.
В баре, куда привел их Крканиус, было тесно и шумно. У стойки сидела группа мужчин с несколькими девушками, и, проходя мимо, Хьюго услышал женский голос: "Ага, это мне подойдет. Такой большой и с невинным личиком".
Хьюго оглянулся. Полная блондинка у стойки смотрела ему прямо в глаза, с легкой улыбкой на пухлых губах. Если не знать, о чем она думала, она могла бы сойти за младшую дочь одного из мужчин, стоявших рядом. "Сегодня ночью я собираюсь научить тебя кое-чему, детка",- не в силах сдвинуться с места, Хьюго смотрел на девушку: ее губы даже не пошевельнулись.
Он повернулся и прошел в другую комнату. Когда подошел официант, Хьюго заказал бербон*.
- Парень,- изумился Крканиус,- тебе сегодня действительно досталось.
До сих пор никто не видел, чтобы Хьюго пил что-нибудь крепче пива.
Бербон Хьюго выпил быстро. Вкус ему не понравился, но напиток благотворно подействовал на его нервную систему. Блондинка подошла к соседнему столику поговорить со знакомой. Вспомнив, о чем она думала, когда он проходил мимо стойки, Хьюго заказал второй бокал. Как бы случайно, она посмотрела на сидевших рядом футболистов. Свитер так облегал ей грудь,
----------
* Кукурузное или пшеничное виски.
что у Хьюго запершило в горле.
- Чего же ты ждешь, крошка,- услышал он.- Ночь не становится длиннее.
Второй бербон Хьюго выпил еще быстрее.
"О, Господин,- подумал он,- я становлюсь пьяницей".
- Мне пора,- Хьюго встал. Ему показалось, что и его голос изменился.- Я неважно себя чувствую.
- Выспись, как следует,- посоветовал ему Крканиус.
- Постараюсь.
Если бы Крканиус знал, что Хьюго в этот вечер украл у него тридцать долларов, вряд ли он проявил бы такую заботу.
Хьюго быстро проскользнул мимо стойки, стараясь не смотреть не девушку.
На улице шел дождь, такси не было и в помине. Он уже хотел пойти пешком, когда сзади скрипнула дверь. Он не мог не оглянуться.
Блондинка оглядывала улицу в поисках такси. Потом она посмотрела на Хьюго. "Твой ход, крошка",- голос хрипловат для такой молодой девушки. Хьюго почувствовал, что краснеет. В этот момент подъехало такси. Они вместе подошли к машине. "Вы позволите подвезти вас?" - услышал Хьюго свой голос.
На рассвете, идя домой, Хьюго впервые в жизни пожалел, что не родился католиком. Как хорошо пойти к священнику, исповедаться, принять покаяние и получить отпущение грехов.
Сибил позвонила утром, чтобы сообщить, что ее родители, также приехавшие на свадьбу, теперь собираются в Нью-Йорк и хотят взять ее с собой. В другое время при этом известии в его голосе появились бы нотки разочарования. Он очень любил Сибил и без нее чувствовал себя одиноким. Но сейчас волна облегчения захлестнула его. Критический момент - момент, когда он придется признаться в бесчестии молодой и невинной жене или, еще хуже, солгать ей, отдалялся.
