- Ваша правда. - Я встал, хоть и не хотелось мне вставать с этого кресла, до того в нем было покойно. - Мы еще не ели, а ваше варево так пахнет, что враз чуешь, как оголодал.
- В городе есть хорошие рестораны, их легко найти, - говорит негритянка. Жаль, что вы не познакомились с моим мужем. Он у меня замечательный. В нем вся моя жизнь.
- Передайте ему большое спасибо за телефон, - говорю. - Вы меня выручили.
- Вас выручить было нетрудно, - говорит она. - Для чего же еще мы на земле живем, как не затем, чтобы выручать друг дружку. От судьбы не уйдешь, а я вам всего только и помогла, что пойти дальше.
- Давайте надеяться, что все будет хорошо, - говорю и попятился в темноту.
- Я буду надеяться, мистер Мидлтон. Мы с Террелом оба будем надеяться.
Я все махал ей рукой, пока не ушел в темень к укрытой в ночи машине.
Когда я добрался до нее, такси уже пришло. Видны были красно-зеленые огоньки на крыше: они просвечивали сквозь высохшее белье, и я забеспокоился не наговорила ли Эдна чего-нибудь такого, из-за чего нам не поздоровится, чего-нибудь о машине или о том, откуда мы, мало ли чего. Вот тогда я и подумал, что никогда не умел ничего толком замыслить. Вечно у меня между тем, что я замыслил, и тем, что случалось, был зазор, и мне приходилось применяться к обстоятельствам и надеяться, что я не влипну. Для закона я нарушитель. Но думал-то я по-другому, не как нарушитель, и я не хотел ничего нарушать святая истинная правда. Но как-то я прочел надпись на салфетке: от замысла до поступка путь не близкий. Мне мои поступки обходились дорого: частенько поступки мои были поступки нарушителя, а замыслы мои были - чистое золото, не хуже того, что добывали там, где горели и сверкали огни.
- Папк, мы тебя ждем, - говорит Черил; я уже пересек дорогу. - Такси здесь.
- Вижу, - говорю и схватил Черил в охапку.
Шофер сидел на водительском месте, покуривал; свет в салоне не выключен. Эдна в ковбойской шляпе стояла, опершись промеж хвостовых фар о багажник.
- Что ты ему рассказала? - спрашиваю; я уже подошел к ней.
- Ничего, - говорит. - Было б о чем рассказывать.
- Он видел машину?
Она скосила глаза туда, где за деревьями был спрятан "мерседес". В темнотище ни зги не видно, слышно только, как Дючонок копошится в подросте, чего-то ищет, да ошейник его бренчит.
- Куда путь держим? - говорит. - Я такая голодная - того и гляди сомлею.
- Эдна злится, - говорит Черил. - Она на меня огрызалась.
- Все мы устали, детка, - говорю. - Так что ты уж постарайся быть поласковее.
- Она-то не больно ласковая, - говорит Черил.
- Сбегай за Дючонком, - говорю. - И мигом назад.
- Мои вопросы здесь, похоже, мимо ушей пропускают, так надо понимать? говорит Эдна.
Я обнял ее.
- Вот уж нет.
- Небось подыскал себе в трейлерах бабу и решил с ней остаться? То-то тебя так долго не было.
- Это ты зря, - говорю. - Я должен был так держаться, чтоб комар носа не подточил и мы в тюрьму не загремели.
- Чтоб ты не загремел. - Эдна хихикнула, и мне этот ее смешок не понравился.
- Правда твоя. Чтоб я не загремел, - говорю. - За решетку упрячут меня. Я посмотрел на большое, ярко освещенное скопище белых домов и белых огней позади трейлерного парка, на перья белого дыма, уносящиеся в бездушное вайомингское небо, - эта куча домов впритирку смахивала на небывалый привидевшийся в диком сне замок, где стоит такой гул, что можно оглохнуть. Знаешь, что там за дома? - говорю Эдне, а она стоит, где стояла, и, похоже, готова тут хоть весь век простоять.
- Нет. Но это не мотель и не ресторан, так что мне без разницы.
- Золотой рудник - вот это что, - говорю и посмотрел на золотой рудник, а он, это я теперь понял, подальше будет, чем поначалу казалось, хоть в холодном небе он и рисовался громадным, близким и высоченным. Я подумал, что его бы надо обнести стеной и сторожей поставить, а то кругом одни огни, забора и того нет. Похоже, первый встречный-поперечный может туда войти и взять что угодно точь-в-точь как я вошел в трейлер к той женщине и позвонил с ее телефона хотя, ясное дело, все обстояло не так.
И тут Эдна как закатится. И не злорадным смехом, от которого меня коробило, а участливым смехом, смехом от всего сердца - так смеются, когда шутке радуются, так она смеялась, когда я впервые увидал ее в Мизуле, в баре "У восточных ворот" в 1979-м, так мы с ней смеялись, когда Черил еще жила с матерью, а я не крал машин, не сбывал поддельных чеков, а имел постоянную работу на бегах. Времечко было получше, как ни погляди. Я услышал ее смех и поди пойми почему - тоже засмеялся; мы стояли за машиной в темноте и смеялись-потешались над золотым рудником посреди пустыни, я одной рукой обнимал Эдну, Черил нашаривала в темноте Дючонка, таксист покуривал в машине, у нашего краденого "мерседес-бенца" - а уж какие надежды у меня были на него там, во Флориде, - колеса ушли в песок, и больше я его не увижу - мне здесь не бывать.
- Меня всегда интересовало, как выглядит золотой рудник, - говорит Эдна, а сама смеялась-заливалась, аж слезу вытирала.
- Меня тоже, - говорю, - меня давно любопытство разбирало.
- Ну и дураки же мы, верно, Эрл? - говорит она и смеется, остановиться не может. - Два сапога пара.
- Что ж, может, оно и к добру, - говорю.
- С чего бы? Наш он, что ли, этот рудник? Хоть тут и много чего есть, да не про нашу честь, - а сама все смеется.
- Мы его видели, - говорю и указал на него пальцем. - Вот он тут. Значит, мы теперь к нему ближе. А кое-кому и вовсе не довелось золотой рудник повидать.
- Как бы не так, - говорит она. - Как бы не так, нам его не видать как своих ушей.
Повернулась и села в такси - ехать хочет.
Таксист ничего не спросил - ни что с машиной, ни где она: похоже, ничего не заподозрил. А значит, мы вчистую развязались с ней, и какое мы к ней имели отношение, узнают, когда уже поздно будет, а то и вовсе не узнают. Таксист, пока мы ехали, понарассказал нам много чего о Рок-Спрингсе: мол, из-за рудника из-за этого сюда народу за последние полгода понаехало отовсюду, и из самого Нью-Йорка тоже, и почитай что все живут в трейлерах. Проституток из Нью-Йорка - он их называл "бардамки", - как запахло большими деньгами, понавалило сюда видимо-невидимо, и вечерами по улицам раскатывают "кадиллаки" с нью-йоркскими номерами, битком набитые неграми в здоровенных шляпах, которые этими бабами управляют. Рассказал, что теперь каждый пассажир, кто в такси к нему ни сядет, перво-наперво спрашивает, где найти бабу, и на наш вызов он не хотел ехать по той причине, что несколько трейлеров рудник отвел под бардаки - для инженеров и компьютерщиков: семьи-то у них далеко. Рассказал, что ему опостылело гонять туда-сюда - добро б за делом за каким, а то за пакостью. Рассказал, что "60 минут" даже сделал об их городе программу, после чего в Шайенне был скандал, но пока бум не кончится, ничего не поделаешь.
- А все благоденствие, - говорит таксист. - К счастью, по мне, лучше быть бедным.
Он сказал, что во всех мотелях дерут втридорога, но раз мы люди семейные, он покажет нам один недурной мотель, где цены божеские. Но я сказал, что нам нужен самый что ни на есть хороший мотель, куда пускают с собаками, и пусть цены кусаются, нам плевать: день выдался тяжелый, и хотелось бы его закончить красиво. Мало того, я знал, что в занюханных гостиничках, расположенных черт-те где, полиция тебя скорее будет искать - и как пить дать найдет. Моих приятелей вечно хватали в занюханных гостиничках и туристских мотелях, о которых никто и слыхом не слыхивал. А вот в "Холидей иннах" или в "Трэвел лоджах" - никогда.
Я попросил отвезти нас в центр города, потом на окраину: Черил хотела посмотреть вокзал, и там-то я и увидел розовый "кадиллак" с нью-йоркскими номерами и телевизионной антенной - негр в шляпе с широченными полями неспешно вел его по узкой улочке, где только и есть что бары да китайский ресторан. Видик тот еще - нарочно не придумаешь.
- Вот вам чистой воды уголовник, - говорит таксист и, похоже, погрустнел. - Жалко мне, что такие люди, как вы, видят такое. Город у нас хороший, но кой-какие людишки хотят всем испоганить жизнь. И ведь находилась же прежде управа на всякую шпану и уголовников, но те деньки миновали.
- Ваша правда, - говорит Эдна.
- Не надо из-за этого унывать, - я ему говорю. - Таких, как вы, больше. И всегда будет больше. И лучшей рекламы, чем вы, этому городу не сыскать. Я знаю, Черил будет помнить вас, а не того человека, верно я говорю, детка? - Но Черил уже заснула на заднем сиденье, Дючонка из рук так и не выпустила.
Таксист отвез нас к "Рамаде" - она стояла прямо на автомагистрали, неподалеку от того места, где мы сломались. Мне, когда мы въезжали под навес "Рамады", стало даже самый чуток обидно, что мы подъезжаем не на малиновом "мерседесе", а на раздолбанном наемном "крайслере" бог знает какого года, и за рулем старикан, который только и знает, что брюзжать. Хоть и понимал, что так оно лучше. Нам было сподручней без той машины, в самом деле, лучше хоть в какой машине, кроме той, которую взяли на заметку.
