бы, чтобы сегодняшний триумф был посвящен жене. Вынимает крестик и целует его.
Через два часа все будет кончено, напоминает он себе. Но успех или неудача сегодняшнего представления может определить все его будущее. От этого вечера, возможно, зависит вся его композиторская карьера. За последние годы он создал несколько хороших произведений, он был замечен. Говорили, что он многое обещает, что у него значительный потенциал. И теперь, когда ему уже тридцать один год, пришло время реализовать этот потенциал. Ему нужен крупный успех. Для самоутверждения и для того, чтобы обеспечить себе должную репутацию.
В дверь стучит мальчик.
— Пять минут, мсье.
Игорь допивает вино, красные брызги попадают ему на лицо. Он волнуется, не испачкались ли манжеты. В сотый раз смотрит на часы. Ждет, когда большая стрелка подойдет к двенадцати.
Окидывает себя взглядом в зеркало, сдувает с лацкана воображаемую пушинку. Крестится.
— Господи! Пусть все пройдет хорошо!
Затем, глубоко вздохнув, открывает дверь. Слышится громкая музыка. Сердце бьется все быстрее. Он идет в зал.
Внутри беломраморного великолепия театра на Елисейских Полях золотая линия бежит по стенам и связывает ложи золотой нитью.
Сегодня здесь самые модные люди Парижа. Они весело здороваются друг с другом и обмениваются любезностями. Смех в толпе то усиливается, то стихает. Веера разносят по воздуху болтовню и слухи.
Коко множество раз мечтала об участии в таком собрании, но сейчас ее тревожит то, что она несколько не соответствует этому обществу. Ей не хватает непринужденности в присутствии незнакомых богачей. От их богатства исходит дух порочности. Коко внимательно разглядывает мужчин в вечерних костюмах, покручивающих кольца на пальцах, и женщин — в тюрбанах, в удушающих боа из страусовых перьев.
Женщины, в свою очередь, неодобрительно разглядывают Коко, сами даже не понимая причины этого неодобрения. И дело не в том, что она слишком разукрашена. Как раз наоборот. На ней очень строгий, простой наряд. Простота этого наряда, его сдержанная элегантность делают туалеты окружающих дам почти безвкусными. Силуэт Коко пугающе хрупок. Этот минимализм они находят чуть ли не неприличным. Коко производит такое впечатление, на которое даже и не рассчитывала, оно достигнуто без особых усилий, но дамы чувствуют в этом какой-то подвох.
Все эти дамы в перьях и плюмажах, в тяжелых платьях из тафты и бархата кажутся Коко, которая чувствует презрительность в их взглядах, просто чудовищами. Если им хочется выглядеть похожими на коробки шоколадных конфет — что ж, их дело. Она же предпочитает выглядеть — женщиной.
Воздух наполнен ощущением привилегированности. Сверкают бриллианты, мерцают жемчуга. В мыслях Коко пробежали воспоминания о детстве — полуразвалившийся деревенский дом, ничтожный клочок земли, больная мать и отсутствующий отец, братья и сестры, которые бранятся, словно куры в курятнике. Мелькает смутная картина, как она тащит с поля морковь. Могла ли тогда она представить себе, что окажется в окружении этих богачей!
Уверовав в свою счастливую судьбу, Коко вычеркнула из памяти прошлую жизнь и преобразилась, стала совсем иным существом. Она использовала людей, и люди использовали ее. Она постигла, как действовать в бизнесе, чтобы добиться успеха. Все, чего она достигла, — результат тяжелого труда. Никто не работает так напряженно, как она, в этом Коко уверена. И вот итоги — ее магазин процветает, за ней тянется шлейф из очарованных ею мужчин, среди своих клиентов она видит нескольких богатейших женщин Франции. Неплохо для сиротки, думает Коко. Она станет знаменитой. Выйдет из тени. Эти дамы еще ее узнают!
Нервозность Коко испаряется, сменившись оживлением. Она чувствует себя гораздо увереннее. С равнодушным взглядом она холодно пожимает руки некоторым знакомым, не обращая внимания на их усмешки.
Самое странное, что она вовсе и не собиралась сюда идти. Обычно она сопровождает Шарля Даллина, который отказывается быть довеском в компании ее учительницы танцев, Кариатис, и ее богатого любовника, немца фон Реклинхаузена. Но когда-то надо начинать, и Коко радуется представившейся возможности. Для нее этот вечер — своего рода дебют.
Сидящий рядом с ней Шарль внимателен и нежен. Он — актер, долгое время Коко нравилась его игра, и она издалека обожала его. Познакомившись с ним поближе, она уже не находит его столь интересным, как прежде. В сущности, считает Коко, он весьма ординарная личность. Когда Шарль не на сцене, он не может произнести ничего остроумного. Всегда запаздывает с ответами на остроты других. Он — всего лишь часть сцены.
В этот вечер Коко чувствует себя участницей некой сенсации. Кариатис является без шляпки, с жестоко обкромсанными волосами. С трудом сдерживая восторг, Коко спрашивает:
— Моя дорогая, что вы натворили?
Кариатис объясняет: несколько дней назад, будучи отвергнутой мужчиной, который ей очень нравился, она напала на свои волосы с острыми ножницами. Затем ей пришлось совершить некий жест, а именно: связать локоны лентой и привесить их на гвоздь на двери этого человека.
— Все равно волосы были слишком длинными.
— Но теперь вы похожи на Жанну д’Арк, — говорит Коко.
— Я знаю и собираюсь сыграть эту роль до конца.
Коко трепещет, видя реакцию толпы на Кариатис. На нее смотрят тысячи глаз. Сидя рядом с Кариатис, Коко, торжествуя, понимает, что они обе — причина скандала. И готова этим воспользоваться.
Даллин, сидящий с другой стороны, видит, как далеко зашла игра. Коко обычно считала, что она его сопровождает. Однако теперь все переменилось.
Коко просит Шарля подержать ее программку. Она понимает, что за ней наблюдают. И пока Кариатис что-то нашептывает ей на ухо, она, чуть помахивая веером, разглядывает в лорнет публику.
Естественно, жужжание разговоров постепенно стихает. Коко видит Сергея Дягилева, импресарио Русского балета, который, приготовившись к аплодисментам, сидит в первом ряду. Дирижер и концертмейстер первых скрипок кивают друг другу. Медленно гаснет свет.
Из темноты выплывают звуки фагота. Повторяется мелодия из шести нот. Она быстро растворяется сначала в чем-то похожем на щебетание птиц, затем в скрипе и скрежете. Всплеск в группе деревянных духовых, суета у струнных — и тут вступает вся мощь меди. Могучая волна звуков.
Перемена столь внезапна, что Коко подпрыгивает. Все инструменты оркестра соединяются в порывистом диссонирующем аккорде. Судорожный ритм пугает Коко. Ничего подобного она еще никогда не слышала.
