345
Данте теперь у границы, отделяющей седьмой круг от восьмого, куда Флегетон свергается ужасным водопадом (см. далее ст. 92 и д.).
9. Т.-е. из Флоренции.
Эти тени были на земле столь знаменитые люди, что если бы теперь они не были наказаны как содомиты огненным дождем (или, другими словами, если бы не препятствовал тебе огненный дождь), то было бы приличнее тебе бежать к ним на встречу, нежели им.
Картина, начертанная в этих шести стихах, может показать ее с первого взгляда не совсем ясною; но чем более мы ее рассматриваем, тем яснее и пластичнее она становится. Тени этого отдела седьмого круга не смеют остановиться ни на минуту (Ада XV, 37–39 и прим.): потому трем грешникам, желающим говорить с Дантом, не остается ничего более, как беспрестанно кружиться пред ним. Но как глаза их постоянно устремлены на Данта, с которым тени разговаривают, в то время, как их ноги делают круговое движение, то очевидно, что направление их лиц и вый не может совпадать с направлением ног. Такое положение шеи и круговое движение уподобляют грешников бойцам, которые, еще до начала боя, стараются взаимно улучить удобнейшую минуту для нападения. Штрекфусс. – Такое движение очень легко себе представить, если вообразим трех людей, бегающих вкруг и устремляющих глаза на один предмет, вне их круга находящийся. Филалетес.
Гвальдрада (иначе Валдрада, собственно Ингильтруда), прекрасная флорентинка, дочь Беллинчиона Берти, которого так выхваляет прадед Дантов Каччиагвида за простоту нравов (Рая XV, 112 и д.). Виллани рассказывает, что император Оттон IV, увидав однажды Гвальдраду на одном торжестве во Флоренции, осведомился об ней у ее отца. Тогда Берти похвалился перед императором, сказав, что он может приказать Гвальдраде поцеловать его. Услышав это, Гвальдрада отвечала отцу, что поцелуй ее может принадлежать только будущему ее супругу. Этот ответ так понравился императору, что он тотчас приискал ей жениха из числа своих баронов Гвидо Гверру II, из старинной фамилии графов Гвиди (по просту Конти). Один из сыновей Гвадьдрады, Руджиери, был отцом здесь упоминаемого Гвидогверры, ревностного Гвельфа, хотя предки его принадлежали императорской партии. После сражения при Арбии (Гвидогверра вместе с другими не советовал начинать войну с Сиенцами, Ада X, 31–93 и прим.), он бежал из Флоренции и, удалившись в Романью, вскоре стал во главе изгнанных Гвельфов. В сражении при Беневенто против Манфреда, Гвидогверра командовал частью войск Карла Анжуйского и был главнейшим виновником одержанной победы. Троиа принимает четырех, Аммирато (в истории графов Гвиди) пятерых сыновей Гвальдрады: Гвидо, Тегрино, Руджиери, Марковальдо и Агинольфо; одни из них были Гвельфы, другие Гибеллины. Данте упоминает о многих членах этой знаменитой фамилии. Филалетес. Каннегиссер.
Теггьяио Альдобранди, из знаменитой флорентинской фамилии Адимари, Гвельф, подеста Флоренции. Он, как мы видели (Ада Х, 31–93 и прим.), не советовал идти в поход против Сиевы в 1260, кончившейся поражением Гвельфов при Арбии. О грехе его, равно и Гвидогверры, ничего неизвестно.
Иакопо Рустикуччи, богатый и многоуважаемый флорентинец из плебейской фамилии, жалуется на злую жену, которая, возбудив в нем ненависть ко всему женскому полу, была главнейшей причиной его вечной погибели. Об нем, а также о Теггъяио Альдобранди, Данте осведомился уже у Чиакко (Ада VI, 80).
Я убегаю от пороков и ищу добродетели: намек на цель замогильного странствия, развитую в первых двух песнях.
Гюильельмо Борсиере, образованный и весьма приятный в обществе флорентинец. Об нем упоминает Боккаччио в своем Декамерони.
В XIII веке Флоренция значительно усилилась, обогатилась и стала обнаруживать сильное влияние на всю Италию; вместе с тем, от переселения в нее чуждых, большею частью плебейских родов, а также от усилившегося влияния этих новых пришельцев, обогатившихся торговлею и промышленностью, она мало-помалу приняла характер города чисто демократического. Первым поводом к усилению демократии служило слабое управление графа Гвидо Новелло, который для того, чтобы оградить власть свою от влияния Гвельфов (Ада X, 31–93 и примеч.), учредил в 1266 семь больших цехов, arti maggiori, и даровал им право вмешиваться в дела правления. В 1282 управление городом (signoria) перешло в руки так наз. Priori degli arti e della liberta, избиравшихся из цехов и кварталов города, и наконец в 1292 г. знаменитый демагог Джиано делла Белиа издал известные ordinarnenti della giustizia, в силу которых дворянство не только лишено было права избираться в приоры города, но и подверглось притеснительным, почти тираническим мерам. Филалетес.
Нельзя не подивиться мастерскому обороту этого места: Данте, отвечая теням, обращается не к ним, но делает воззвание к самой Флоренции; этим состояние души поэта выражено живее, нежели самым подробным описанием. В этом воззвании, произнесенном с поднятым к верху взором, живо представляется изгнанник, в душе которого любовь к отечеству, скорбь о бедственном его состоянии борется с негодованием за оказанную ему несправедливость. Не менее мастерски выражен намек теней, выслушавших его воззвание, на то, что откровенное выражение мыслей может иметь для поэта дурные последствия. Биаджиоли.
Этой терцине подражал Тассо, Ger. liber. XV.
Quando mi giovera narrare altrui
Le novita vedute, e dire: io fui.
Река Монтони в Романъе, протекающая вдоль Апеннинских гор, мимо аббатства St. Benedetto nei l'Alpi, недалеко от города Форли, где она первоначальное свое название Аквакета меняет на имя Монтони. Эта река, берущая свое начало из горы Визо (mons Vesulus древних, названной у Данта Монвезо), направляется к востоку по левой стороне Апеннинских гор и, не сливаясь с рекою По, как другие реки, впадает в Адриатическое море. Водопад, образуемый этой рекою, теперь очень не значителен.
Аббатство St. Benedetto nei l'Alpi принадлежало во времена Данта графам Гвиди, именно графу Руджиери Довадоло, сыну Гвидо Сальватико, у которого Данте, как полагают, жил несколько времени. Данте, сказав, что там могли бы жить и тысячи, намекает, что при богатстве монастыря и меньшей жадности его администраторов он мог бы вместить в себе гораздо больше монахов, нежели сколько в нем действительно находилось. Другие разумеют не монахов, но сельских жителей, потому что Руджиери Довадоло, друг Дантов, предполагал соединить в этом месте множество деревень в один город, но смерть воспрепятствовала ему исполнить это намерение. Боккаччио. Троиа.
Каменная стремнина есть обрыв между седьмым и восьмым кругом.
Дикое волнование потока греховного скоро делает слух наш глухим для божественного учения. Копишь.
По некоторым известиям, Данте в молодости был предназначен для францисканского ордена. Монахи этого ордена опоясываются вервью. Что разумеет Данте под этим повержением верви в пропасть, комментаторы объясняют различно. С исторической точки зрения, повержение верви означает тот момент, когда Данте сложил с себя чин монашеский, в котором он надеялся когда-то избежать партий своего города, хотел изловить этого Барса (Ада I, 31–43 и прим.), и когда он отдался потоку политического треволнения. В нравственном смысле вервь служит символом хитрости: хитросплетениями ума надеялся Данте одолеть Барса, этот символ сладострастия, и теперь, чтоб вполне получить омерзение к образу обмана (Ада XVII, 1 и д), разум (Виргилий) поведывает ему, чтоб он сам сложил с себя всякую, даже малейшую хитрость: ибо кто еще и сам не отрекся хитрости, тот вместо того, чтоб ненавидеть обман, удивляется ему. Только теперь, когда повержен в адскую бездну клуб верви, символ покинутых хитростей, пред духовными очами нашего поэта выплывает из мглы ада образ обмана во всей отвратительной наготе. Копишь.
Образ обмана, названный ниже в ст. 97 Герионом, поднимается из глубины восьмого круга к седьмому: намек на то, что обман может возвыситься до насилия, равно и насилие нисходит до обмана (ст. 43 и прим.) Герион в мифологии был трехглавый великан, рожденный Хризаором, возникшим из крови Медузы. Его сестра Эхидна, в половину нимфа, в половину дракон, по-видимому ближе подходит к описанному здесь чудовищу. Он нее родились между прочим Сфинкс и Лернейская Гидра. Герион был трижды убит Геркулесом за изменническое похищение его волов: вот причина, почему Данте избрал Гериона в символы обмана и высшего его проявления – измены. Все изображение этого чудовища отличается удивительною пластичностью; вся аллегория проникнута глубоким смыслом. Лицо Гериона – лицо справедливого и кроткого: обман старается нравиться; зато лапы покрыты до самых когтей шерстью, как у кошки, так, что когти выходят из под шерсти тихо и незаметно; тело его кончается змеиным хвостом, вооруженным ядовитым жалом скорпиона – намек на то, что обман вначале привлекает, под конец губит свою жертву; он весь испещрен узлами и кружечками, символами изворотливых путей и хитрого укрывательства, к коим прибегает обман. Он причаливает к берегу осторожно, только головою и грудью, хвост же его скрывается и свободно вьется в тумане, для того, чтобы ничто не препятствовало его губительному действию. Копишь. Штрекфусс.
